Зара Абдуллаева посмотрела фильм-биографию «Энни Лейбовиц: жизнь через объектив фотоаппарата» (2006) Барбары Лейбовиц и размышляет о пользе неприхотливых байопиков.

Одна из самых интеллигентных прокатных площадок в Москве – Центр документального кино. Там, впрочем, показывают и фильмы игровые. Чтобы их включить в афишу, необходимо либо имя (например, Фанни Ардан), либо настройка на арт (как, скажем, «Властелин разметки» Дэвида Гордона Грина). Но и для документальных картин громкое имя их героев (надеяться, что публика владеет разметкой табели о рангах режиссеров-неигровиков легкомысленно) – очевидный критерий для составителей программ. Так, в частности, случилось с фильмом «Энни Лейбовиц: жизнь через объектив фотоаппарата» (2006) Барбары Лейбовиц, заурядном путеводителе по жизни знаменитой портретистки знаменитейших людей.

«Энни Лейбовиц: жизнь через объектив фотоаппарата»

Тут, конечно, возникают банальные ламентации по поводу банальностей, без которых жанр байопика не обходится, вызывает разочарования поверхностным скольжением по этапам большого пути славных героев, а то и раздражение. Для кого такие фильмы делаются? Не протухла ли их просветительская роль, когда в сети можно насытиться гораздо большей информацией, чем чаще всего предъявляет биодокфильм? Но регламент документации, неизменно сопутствующей жизни и карьере звезд, не отменяет этот жанр ритуальных услуг.

«Энни Лейбовиц: жизнь через объектив фотоаппарата»

Из фильма про Лейбовиц публика, знакомая только с ее работами в альбомах и на выставках, не узнает ничего хотя бы чуть нового, неожиданного. Такой задачи в данном жанре нет. Факты, съемочный процесс, интервью. «Мастер в детстве, за работой, в окружении близких». Седая Энни на склоне лет с тремя чудными детьми, которые вьются рядом, но не мешают маме работать. Главная привязанность в жизни – Сьюзен Зонтаг (последнее время ее также пишут как «Сюзен Сонтаг») и роман с ней. Фотографии умирающей от рака Зонтаг, слезы Лейбовиц, вспоминающей о той, которую любила, нарушают ритм «веселых картинок» преуспевающей Энни. Карточки Зонтаг заставляют пропустить тривиальную восхищенность портретисткой говорящих голов – даже таких, как Барышников, Хилари Клинтон, Мик Джаггер, Йоко Оно или Арнольд Шварценеггер. Поистине диапазон тех, кого она успела запечатлеть в движении, перед гибелью, в расцвете сил. Лейбовиц оказалась способной обращать радикальную, на первый взгляд, стилистику в классический формат журнальных обложек (Rolling Stone, Vanity Fair, американского Vogue). Так вменяла она своим моделям чувство времени, пространства и тела – будь то беременная ню Деми Мур или разодетая в пух и прах а ля Ватто Кирстен Данст.

«Энни Лейбовиц: жизнь через объектив фотоаппарата»

Можно даже из такого непритязательного фильма уяснить, что интрига романа Лейбовиц с ее работой (именно так она определила жанр своих отношений с камерой) заключена в разведении личной истории и заказанной: «просто» качественной, парадно-интимной или обжигающе сокровенной. Экспрессивность в портретах звезд – недаром они мгновенно слетаются к ней на съемки – общее место ее галереи лиц, поз и ракурсов. Но обеспечена ее экспрессивность особенностью биографии, сформировавшей это «священное чудовище». Это важнейшее художественное свойство было инфицировано Лейбовиц другими «чудовищами» – роллингами. Не было бы с ними поездок, ни таскалась бы она за ними повсюду, став неотлучаемым хроникером их убойной повседневности, наркоманкой, прошедшей, само собой, со временем реабилитацию, не случилось бы позже ни доверия Джона Леннона, ни желания сблизиться с Сьюзен Зонтаг и пройти с ней до конца. А не только ее снимать.

«Энни Лейбовиц: жизнь через объектив фотоаппарата»

Значит, не только одобрение Аведона помогло начинающему фотографу найти, расставшись с Калифорнией, несравненное ни с кем место в Нью-Йорке, но биография. Значит, и совсем простые байопики все же небесполезны. Если есть биография.