Безумная на чердаке
- Блоги
- Нина Цыркун
-
-
- Любопытство и только заставило меня смотреть новую киноверсию романа Шарлотты Бронтё «Джейн Эйр». Книга, написанная более полутора веков назад, пережила 18 киноэкранизаций и 9 телевизионных вариантов. Зачем понадобилось вновь тревожить тень писательницы? Что нового мог сказать нам режиссер Кэри Фугунава?
- Для начала ему помогла сценаристка Мойра Баффини, выстроившая оригинальную для этого сюжета структуру повествования, строящуюся на флэшбэках, и предложившая акцентировать готические элементы, связанные с таинственностью мистера Рочестера (Михаэль Фассбендер). Но важнее всего оказалось, на мой взгляд, изменение в главной интриге, характерной для викторианской эпохи, а ныне воспринимаемой как неинтересный анахронизм. Во-первых, подавление чувств и – отсюда – скрытый эротизм – вот что делало этот роман загадочным и напряженным. Но теперь герои, как Рочестер, так и сама Джейн (Миа Васиковска) чувства свои изливают почти сразу и никакого особого напряжения от их сокрытия не возникает. Во-вторых, в свое время роман ввел в обиход тему «безумной на чердаке», задавшей новую литературную парадигму - противопоставление светлого ангела мрачному демону как борьба двух женских типов или двух ипостасей внутри одной женщины. Но сумасшедшая Берта, жена Рочестера, заняла на экране так мало времени, что никакой дихотомии зритель составить не успевает, а монструозные следы в личности Джейн в фильме (как и во всех предыдущих) тщательно затерты. В итоге перед нами не в борьбе обретающая право свое, а с младых ногтей независимая, откровенная, ощущающая себя во всем равной мужчине и без комплексов по поводу своей скромной внешности девушка – продукт наших, а отнюдь не викторианских времен. В самом деле, идеология Джейн родилась чуть ли не одновременно с ней самой – уже крошкой она сформулировала свое поведенческое кредо, и если приглядеться, то выросла довольно эгоистичной и себялюбивой особой, что, впрочем, намеками содержалось в романе – скажем, в многозначительной скороговорке о судьбе незаконнорожденной дочки Рочестера Адели (что удивительно схоже с упоминанием воспитанницы у Лизы из пушкинской «Пиковой дамы»), линия которой в фильме просто оборвана. Я хочу сказать, что Шарлотта Бронтё видела в своей героине гораздо больше того, что потом долгое время представляли на экране. Между тем и на этот раз режиссер, оператор и художник изо всех сил пытаются представить Джейн жертвой патриархатного устройства. За ее историей приятно наблюдать глазу – мягко освещенные свечами и масляными лампами интерьеры; силуэты в пастельном контр-ажуре; серые туманы окрестностей Торнфилда; исторически точные до последней петельки костюмы; наконец – дивные лица Мии Васиковской, Михаэля Фассбендера и Джуди Денч (в роли экономки) – все это в неторопливом повествовании лучше подошло бы для семейного просмотра на телеэкране. Однако похоже, что как раз темпоритм соответствует стилистике старинного романа, и в этом смысле Фугунава мог бы сказать о себе словами классического мистера Рочестера из экранизации 1943 года Орсона Уэллса: «в век супермаркетов я остаюсь вашим бакалейщиком с соседней улицы».
