Strict Standards: Declaration of JParameter::loadSetupFile() should be compatible with JRegistry::loadSetupFile() in /home/user2805/public_html/libraries/joomla/html/parameter.php on line 0

Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/templates/kinoart/lib/framework/helper.cache.php on line 28
«Зеркало»-2016. Все плохо, кроме смерти. «Я, Ольга Хепнарова», реж. Томаш Веинреб, Петр Казда - Искусство кино

«Зеркало»-2016. Все плохо, кроме смерти. «Я, Ольга Хепнарова», реж. Томаш Веинреб, Петр Казда

  • Блоги
  • Евгений Майзель

В конкурсной программе юбилейного кинофестиваля «Зеркало» была показана картина о знаменитой чехословацкой массовой убийце – «Я, Ольга Хепнарова», получившая премию молодых кинокритиков «Голос». По гулким и глухим коридорам жизни главного героя совершил осторожную прогулку Евгений Майзель.


zerkalo logo XМолодым кинокритикам пришлось по вкусу крепкое, уверенное, умное и – в полном соответствии с наблюдениями Льва Толстого за склонностями молодых – традиционное искусство: социалистическое черно-белое ретро «Я, Ольга Хепнарова» режиссеров Томаша Веинреба и Петра Казды о реальной 23-летней гражданке Чехословакии (востребованная в новейшем восточно-европейском кино актриса-красотка Михалина Ольшанская). В 1973 году исторический, печально памятный прототип героини отомстил(а) согражданам за обиды, нанесенные ей в детстве (в фильме этот период отсутствует), отрочестве, юности и молодости, целенаправленно и ни секунды не раскаиваясь постфактум направив свой грузовик на многолюдную автобусную остановку и задавив насмерть восемь незнакомых, случайных человек. Суд приговорил Хепнарову к смертной казни через повешение, приговор был приведен в исполнение, но ввиду экстраординарности преступления, а также вызванного им общественного резонанса, или по иным причинам эта казнь стала последним в истории Чехословакии случаем применения к женщине «высшей меры наказания».

Жизнь протагонистки совпадает с реальной биографией Ольги Хепнаровой во всех основных пунктах, но фильм также насыщен и даже переполнен где-то неизбежными, где-то сознательными художественными домыслами, образующими прибавочную стоимость под названиями «интерпретация», «драматический конфликт», «авторская позиция» и т.п. В этом кроется проблема, не всегда, кажется, осознаваемая авторами, ведь любая подчеркнуто корректная попытка реконструкции (а режиссеры неустанно подчеркивают, что придерживались фактов и только фактов) отчасти блокирует критическое выявление этого самого авторского вклада и отделение его от собственно фактической стороны дела, поскольку судить о том, что происходило в реальности, в том числе психической, а что привнесли Веинреб и Казда, неспециалисту попросту не дано. (К слову, именно этой скрытной ловушки, подстерегающей автора в его претензии на аутентичность, счастливо избегает, введением нескольких «странных» постановочных сцен, Бакур Бакурадзе в «Брате Дэяне».) Поэтому имеет смысл отказаться от всякого сравнения событий фильма с событиями, имевшими место исторически, и выделить несколько узловых моментов в жизни героини, претендующих, согласно картине, служить «точками сборки» ее характера. Попробую перечислить некоторые из таких узлов.

Это болезненное переживание отсутствия личного пространства, бытие в состоянии депривации интимной, частной жизни, и связанное с ним постоянное ощущение несвободы – как дома, так и в социальных медицинских и образовательных заведениях. Это трудный контакт с холодной и категоричной матерью, фактически подстрекающей дочь к самоубийству и трансгрессивному поведению («Для самоубийства, деточка, нужна сильная воля, которой у тебя определенно нет»). Это отец, распускающий руки, но со временем превратившийся в собутыльника и внешнее подобие товарища. Это перманентное ощущение себя уродом, не принятым в общество; здесь же включается классический двойной захват (double bind): непринятие в общество приводит к депрессии, а депрессия с ее угрюмостью и срывами еще более затрудняет принятие. Это затрудненная способность коммуникации с людьми в целом. Это приступы гнева и сцены, по содержанию близкие к описаниям шизофрении (у героини раздвоение личности, она слышит голос своего настоящего отца, которого якобы зовут Отто Винифер). Это склонность видеть и воображать живое неживым, в которой Хепнарова признается так называемому лечащему врачу. Наконец, это осознанная с юных лет гомосексуальность, запретная в социалистической Чехословакии и, возможно, переживаемая самой героиней как перверсия.

zerkalo 2016 ja olga hepnarova 3«Я, Ольга Хепнарова»

Понятно, что такого рода личность представляет собой благодарный, даже слишком, объект для психологических и психоаналитических спекуляций, но, может быть, интереснее и продуктивнее взглянуть на Ольгу и ее жизнь не с точки зрения отклонений от нормы (каковая сама по себе явление в высшей степени проблематичное), а с позиций социальной, согражданской, сочеловеческой, со-экзистенциальной. В этих ракурсах многие акценты придется переставить и окажется, что перед нами чувствительный и травмированный человек так называемого аутического спектра; невинная жертва собственной семьи, казенной дедовщины и бесчеловечного бюрократизма; представитель репрессируемого секс-меньшинства.

«Я, Ольга Хепнарова», трейлер

Для этой линии защиты важно, что Хепнарова не просто изгой, но изгой, осознающий себя изгоем («мое положение в Чехословакии хуже, чем у негров в США, потому что я одинока»). Перед совершением теракта она напишет об этом письмо в редакции газет, а после теракта скажет об этом в заключительной речи на суде. Развязанный ею террор – единственный доступный ей ответ на свое ненормальное положение. Слова о благодарности суду и всем людям звучат почти предвосхищением знаменитой бродской глины («И пока мне рот не забили глиной…»), а речь в целом – апологией Сократа, с той разницей, что Сократ утверждал добро, а Хепнарова – свое представление о справедливости. Не менее точно будет сравнить Хепнарову и с Уильямом Блейком из «Мертвеца», пишущим (чужой) кровью и попутно создающим свою биографию как индивидуальный ответ на предлагаемые жизнью обстоятельства. Разница лишь в литературной традиции и историческом контексте.

Как и в другом восточно-европейском кино о феномене mass-killing в эпоху развитого социализма – польском «Красном пауке», авторы «Хепнаровой» оставляют вопрос о психической вменяемости протагонистки (и, следовательно, о правомерности высшей меры наказания) без ответа, предоставляя его решение зрителю. (Вообще между фактурами персонажей этих двух фильмов много общего: тут и холодные категоричные матери, и безвольные отцы, и ряд других сближений.) Но если присмотреться, несколько публицистических моментов в фильме все же проскальзывают. Так, идеологически центральная сцена – диалог Хепнаровой с адвокатом. После того как Хепнарова последовательно излагает свои взгляды (перед нами своего рода «Федон» от угнетаемого меньшинства и вдобавок одиночки), сухонький спокойный адвокат отвечает ей своей житейской (и глубокой) мудростью, и последнее слово оказывается все-таки за ним. Стоит отметить подчеркнутую и несколько неожиданную неуверенность, с какой героиня в этом диалоге утверждает свою миссию. В этой и некоторых других сценах заметно, что авторы, вольно или невольно, предпочитают бездонности драмы безопасность дидактики. Режиссеры подчеркивают отвратительность смертной казни при помощи панического ужаса, с каким героиня, только что столь невозмутимая, цепляется за жизнь в последние минуты перед казнью, пытаясь с дикими криками вырваться из рук сопровождающего ее конвоя. (Любопытно, что в официальных документах ничего подобного не упомянуто, а воспоминания палача, написавшего о сопротивлении осужденной, вышли много лет спустя и вызвали сомнения у экспертов.) В этой сцене пресловутая авторская позиция вновь превращается из тайной в явную, усиливая гуманистическую энергию картины.

zerkalo 2016 ja olga hepnarova 4«Я, Ольга Хепнарова»

Миловидность Ольшанской, которой камера любуется весь фильм; строгое изящество изливающейся на зрителя черно-белой магии также парадоксальным образом скорей усиливает публицистический регистр и ослабляет драматургический конфликт: в конце концов, выбрать на роль парии всеобщую любимицу и ведущую красавицу региона значит, в числе многого прочего, попытаться превратить сюжет в своего рода гламурную luxury downshifting story.

Как бы то ни было, это история сознательного и принципиального выбора небытия с попутной местью и отправлением туда же подвернувшихся сородичей. Незадолго до ухода смертельно больной Олег Борисов записал в дневнике: «Все хорошо, кроме смерти». Мир Хепнаровой – и реальной, и вымышенной – выглядит зеркально противоположным: для человека в ее обстоятельствах все было плохо. Кроме смерти.


Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/modules/mod_news_pro_gk4/helper.php on line 548
Фильм Сэмюэля Беккета «Фильм» как коллизия литературы и кино

№3/4

Фильм Сэмюэля Беккета «Фильм» как коллизия литературы и кино

Лев Наумов

В 3/4 номере журнала «ИСКУССТВО КИНО» опубликована статья Льва Наумова о Сэмуэле Беккете. Публикуем этот текст и на сайте – без сокращений и в авторской редакции.


Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/modules/mod_news_pro_gk4/helper.php on line 548

Колонка главного редактора

Широкие и узкие основы культуры. Даниил Дондурей: «Этот проект — модель идеального мира»

22.11.2014

Подходит к концу работа над проектом «Основ государственной культурной политики». Позади десятки заседаний, открытых и закрытых обсуждений. За это время проект «Основ», работа над которым курируется на самом высоком уровне, спровоцировал ряд острых споров, попутно приобретя статус чуть ли не главного документа страны. При том, что никакой законодательной силы он иметь не будет.  


Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/modules/mod_news_pro_gk4/helper.php on line 548

Новости

Верховный суд РФ признал законным приговор режиссеру Олегу Сенцову

24.11.2015

Верховный суд РФ оставил в силе приговор украинскому режиссеру Олегу Сенцову, осужденному на 20 лет тюрьмы строгого режима по обвинению в организации терактов в Крыму. Апелляцию защиты Верховный суд отклонил. «Военная коллегия Верховного суда РФ определила приговор Северо-Кавказского окружного военного суда в отношении Сенцова оставить без изменения, а апелляционную жалобу — без удовлетворения», — сказал судья.