Игорь Сукачев: «Великая Отечественная всегда была рядом...»

Беседу ведет Е.Кутловская

Елена Кутловская. Уже десять лет как минимум у нас не снимают фильмы о Великой Отечественной войне. И вдруг вы, человек поколения сорокалетних, рок-музыкант, делаете "Праздник" -- кино о событиях середины уходящего века? Почему именно вы?

Игорь Иванович Сукачев (молчит).

Е.Кутловская. Я, например, в детстве недолюбливала фильмы о войне, особенно те, в которых было много батальных сцен. Может быть, оттого что картины о войне у нас бесконечно снимали и бесконечно показывали...

На съемках фильма "Праздник"

И.Сукачев. Сразу хочу сделать сноску. Я в детстве обожал наши фильмы про войну. Может быть, потому что я мальчишка. Мне кажется, что все мальчишки -- и тогда, и сейчас -- любят кино о войне, ведь оно, как ни крути, всегда экшн.

Теперь, почему именно я?.. Великая Отечественная война всегда была рядом: к нам в школу -- и на праздники, и на классный час -- приходили ветераны, рассказывали про бои, про свою военную жизнь. Знаете, я всегда с удивлением читал, что якобы все поколения советских мальчишек играли в Чапаева. Ничего подобного, мы вообще никогда не играли в Чапаева, а только в "наших" и "немцев". Кстати, никто никогда не хотел быть фашистом.

Е.Кутловская. А мои ровесники после выхода "Семнадцати мгновений весны" любили играть в Штирлица (привет господину Путину) и, как ни странно, с удовольствием изображали эсэсовцев. Видимо, их увлекали четкие жесты "наци", эпатирующее выбрасывание руки вперед... Вообще, насколько я помню, моих одноклассников очень привлекала и фашистская символика, которая многих, к сожалению, привлекает и по сей день.

И.Сукачев. "...Она его любила, а он рисовал ей фашистские знаки..." Не знаю. Меня в детстве привлекало совершенно другое. Я как-то очень глубоко принимал все, что рассказывалось о войне. Мой отец -- фронтовик, мама побывала в концлагере, моих родственников расстреливали. Мамину тетю расстреливали -- она из-под незакопанных трупов, раненая, выползла и ушла к партизанам. Сколько раз я слушал эту жуткую историю... Война окружала меня очень плотно, поэтому все, что с ней связано, до сих пор рядом. Память -- странная вещь. Став взрослым, я понял: для меня то, что происходило пятнадцать лет назад, было совсем недавно. Я родился спустя четырнадцать лет после войны. Всего четырнадцать лет прошло... Все, кого она задела, были молоды, и все, что с ними связано, было на виду. Какой значимый был для многих поколений день -- 9 Мая! Настоящий Праздник! Помню, как отец готовился к нему, как ездил на встречи с фронтовыми друзьями. Знаете, для меня в детстве существовало три самых-самых Праздника: Первое Мая, День Победы и Новый год! Это были три главные даты каждого года! Помните Первое Мая? Все с бантами, все -- на Красную площадь! Я, кстати, по-прежнему отмечаю Праздник Победы. И мы в этот день обязательно идем с семьей гулять, ездим за город в Снигири или идем с сыном в Музей Вооруженных Сил. Обязательно! Между прочим, это очень хорошее времяпрепровождение.

Наверное, я уже ответил на ваш вопрос, почему именно я снял фильм о Великой Отечественной войне?..

Е.Кутловская. Игорь Иванович, еще одно почему. Почему вы не стали снимать о войнах, которые были уже на вашей памяти, -- об Афганистане или о Чечне?

И.Сукачев. Афганистан меня, как и многих моих сограждан, не коснулся. Это неизвестная война. Я вспоминаю 80-й год, только что закончилась Олимпиада. "Гори в Москве, Олимпиада, гори, Москва, олимпийским огнем!.." Смешные слова народ придумал, правда? Так вот, я благополучно косил от армии и в один прекрасный день, прогуливаясь, встретил знакомого по техникуму, который только что вернулся из армии. Естественно, я тут же поинтересовался, где он служил, на что получил очень выразительный ответ: "Там". Но я настоящего ужаса не почувствовал, хотя у парня была абсолютно седая челка. Для меня Афганистан был чем-то вроде Марса. Априори я хорошо понимаю, что такое Марс, но де-факто ощутить и почувствовать этого не могу. Да, потом уже, в 87-м, общество захлестнул постафганский комплекс вины. Но меня лично афганская война не обожгла так, как обжигает сейчас Чечня. Вы опять-таки спросите, почему же я не снял фильм о Чечне? Потому что чеченская война происходит у меня на глазах, я ее вижу каждый день по телевизору: она жестокая, кровавая. Я бесконечно слышу о цинковых гробах. Во мне до такой степени раздрызганы чувства по этому поводу, что собрать их в некую логичную цепь я пока не в состоянии. Весь этот ад должен закончиться, должно пройти какое-то время, чтобы во мне родилась совсем ясная и совсем простая мысль о происходящем. Мне кажется, что по-настоящему откровенное и умное кино о Чечне снимет уже следующее поколение, сегодняшние дети, которые взрослеют под аккомпанемент этой войны -- ходят в школу, бегают, играют, ложатся спать, теряют отцов и братьев. Или же чеченскую бойню покажут ребята, которые вернутся оттуда и придут во ВГИК, в театральные вузы. Фронтовики лучше, чем мы, расскажут о ней. Ведь когда-то режиссеры, прошедшие фронт, сняли пронзительные фильмы о себе и о Великой Отечественной.

Я не собираюсь сейчас специально думать на эту тему, потому что, к счастью, живу в условиях, когда не обязан что-то сделать "к дате". Поймите, снять кино о чем-либо -- это же как поэзия: никто не знает, что в тебе родится. Пока родилось нечто о той войне, а не об этой.

Как можно объяснить, зачем я что-то сделал? Да просто взял и снял кино, потому что было острейшее желание рассказать о том времени. Было безысходное желание... вот и все. А заниматься самоанализом -- что, откуда и почему? -- глупо, особенно сейчас, когда фильм еще не вышел. Знаете, потом люди прочтут и спросят: "О чем он говорил-то? Ничего этого в фильме нет, да и фильма как такового нет..."

Е.Кутловская. Вы боитесь, что с этой картиной потерпите поражение?

И.Сукачев. Нет.

Е.Кутловская. Вы так уверены в себе или вам абсолютно все равно?

И.Сукачев. Для того чтобы было абсолютно все равно, нужно быть или пьяным, или больным. Ни тем ни другим быть не хочется. У меня есть некоторые опасения.

Е.Кутловская. Как вы относитесь к тому, что Великая Отечественная была на самом деле войной двух фашистских государств?

И.Сукачев. Глупости! Советский Союз не был фашистской державой! Да, у нас был геноцид, но миллионы людей, ничего не зная об этом, честно жили и трудились. Конечно, судьба нашей страны уродлива и по-русски страшна, но я не сторонник отрицательного отношения к своему прошлому. Коммунисты пришли к власти закономерно? Закономерно. В стране был бардак! Мы говорим, что Ленин -- подонок. Но не он же создал революционную ситуацию?! Она его создала. В обществе было ужасное социальное расслоение, и никто больше не хотел иметь такого царя. Ни богатейшие верхи, ни загнивающий народ. Имя Николашка стало нарицательным, все без исключения объединились вокруг ненависти к Николашке. Какая была разруха! Когда сегодня говорят о богатом казачестве, это же полная ерунда! Потому что казачество -- лишь маленькая крупица в огромной дореволюционной России. Большая же часть страны голодала! Ела жмых!

"Праздник" Фото И. Верещагина

Наша судьба -- замкнутый круг. Смотрите, до первой мировой войны -- разруха. Потом еще большая разруха и наконец революция. Затем коллективизация -- это вообще развал и бедность. Поэтому как самое вдохновенное утешение народ подхватил идею строительства нового государства. Без этого грандиозного общего порыва мы не осилили бы ни коллективизацию, ни индустриализацию. Как люди гробились ради того, чтобы их дети жили чуть-чуть лучше! Наконец к 1940 году этот нечеловеческий труд вывел страну из тотальной бедности. Люди почувствовали вкус лучшей жизни. И тут -- бах! 41-й год! Война! Круг замкнулся. Едва ушли от голода -- вновь голод. От первой мировой через гражданскую к новой войне! Военная ситуация вновь стерла все достижения прошлых лет. Опять зря пахали... Что произошло после Великой Отечественной? Та же самая "фишка"! Снова отцы и матери начали отстраивать и поднимать страну, чтобы опять выкарабкиваться из раздрызга. Но в 70-е мы в очередной раз начали "загнивать", беднеть и... Афганистан! Вновь началась война! Порочный круг...

И все же красные никогда не победили бы, если бы не объективные социальные настроения. Это была объективная данность. Кровь? Любой государственный передел -- это кровь! Но послушайте, что мы говорим о самих себе! Наши деды -- подонки?! Почему? Потому что красные победили, потому что они уничтожили Николая и его семью? Да, царских детей жалко. Но почему французы не страдают, оттого что отрубили голову своему королю и его жене? Они ведь не чувствуют никакой ответственности за совершенное, потому что знают -- то была историческая необходимость!

Е.Кутловская. Вы считаете, что наш народ понимал тогда историческую необходимость происходящего?

И.Сукачев. Мы с вами, к сожалению, в то время не жили. Но думаю, что тогда наш народ сознавал необходимость изменения социальных условий. Не надо забывать, что любой человек, который стоит в России на самом верху, уже и не человек вовсе. Он воплощение Власти. А люди всегда чувствуют -- власть "за" их достойное существование или "против". Меня не убеждает, когда мы оборачиваемся на наше прошлое, как на чужое. Как будто не наши мамы и папы, бабушки и дедушки там были, как будто это не наш генетический код. Мы с вами -- оттуда! И нет смысла бесконечно плеваться в самих себя!

Е.Кутловская. Вы знаете, я не принимаю очень многое в нашем прошлом в первую очередь потому, что мне жалко наш генетический код. Наших бабушек и дедушек, пап и мам, которых втравливали в жестокие и бессмысленные социальные отношения, загоняли на идеологическое поле, чуждое генетике человечества в целом.

И.Сукачев. Ну знаете, нет в мире совершенства. На всем земном шаре людей обязательно во что-то втравливают. Можно поехать в любую страну и не найти там ни одного счастливого человека, увидеть там миллион неразрешимых проблем и услышать от европейцев и американцев, как они сильно мучаются. Наверное, человек вообще такое существо. С другой стороны, демократия довольно утопическая идея.

Е.Кутловская. Если вы имеете в виду Россию, то у нас любая социальная программа оказывается утопией.

И.Сукачев. Так везде, не только у нас. Я не антиамериканец, но крайне скептически отношусь к Америке и ее демократии. То, что я увидел там, еще больший "совок", чем был у нас. При всех наших "социалистических" очередях за финскими сапогами, при всех наших "колбасных" поездах и унизительных цифрах на ладонях в стотысячной давке за тряпками наша человеческая суть в другом. И эта суть лучше, чем где-либо. Да, наш уклад неизменен уже сотни лет, у нас по сей день домострой. Оттого мы до сих пор имеем царя-батюшку и будем его еще долго иметь, что иначе жить никогда не сможем! Мы сами -- не знаю, к счастью или нет, -- уничтожим американскую модель демократии, если она у нас вдруг появится.

Е.Кутловская. И почему же, на ваш взгляд, мы не принимаем американскую модель демократии?

И.Сукачев. Потому что мы априори другие! И те социальные гарантии, которых мы жаждем, у нас не могут состояться. Мы хотели их при социализме, мы хотим их сегодня, при зарождающемся капитализме. Что это за гарантии? Равенство! Но западная демократия иначе устроена, там нет ничего подобного.

Е.Кутловская. Игорь Иванович! Никак вы ностальгируете по нашей "совковой" сути? Мне даже начинает казаться, что вам не нравится капитализм?

И.Сукачев. Не ностальгирую. Я обожаю сегодняшнюю реальность и ненавижу то время!

Е.Кутловская. Я, с вашего позволения, хотела бы еще немного поговорить о вашем новом фильме "Праздник". Есть ли в нем батальные сцены, картины масштабных сражений?

И.Сукачев. Нет. Война вторгается в фильм только в последние десять минут. Моя картина -- об огромном семейном счастье. Семья -- папа, мама и дочка, у которой сегодня день рождения. Но сегодня еще и 21 июня 1941 года, и никто не знает, что безграничное счастье завтра кончится навсегда. Это фильм не столько о войне, сколько о том, что все в мире стирается за одно мгновение -- огромная радость в секунду "смывается" огромной бедой. Я очень хотел показать нежность между людьми. Собственно, для меня вообще важнее всего говорить в своем творчестве о нежных взаимоотношениях. Видимо, я всегда и везде рассказываю одну и ту же историю -- в музыке, в кино, -- и она всегда трагична! Кажется, Достоевский сказал, что надо утверждать идею добра путем его отрицания.

Е.Кутловская. Мне стыдно, я не помню этих слов. Но, исходя из них, можно предположить, что ваш фильм и визуально, и по сути сделан "страшно"...

И.Сукачев. Я не знаю... но народ плачет. Да и я сам тоже (смущенно улыбается).

Е.Кутловская. "Над вымыслом слезами обольюсь"... Вы так сентиментальны?

И.Сукачев. Очень сентиментален, и даже более того. Есть хорошее русское слово -- сердобольность. Так вот, я сердобольный. Знаете, если то, что я делаю, меня самого никак не трогает, ничего и не происходит. То, что я снял, трогает меня до невыносимости, до такой степени, что не хочется ни слышать, ни думать об этом -- очень больно. Да, я знаю, что существует понятие профессии, профессионализма, предполагающее, что все нужно делать с "холодным носом". Но мне это не всегда удается. Может быть, к счастью, может быть, к несчастью. Мне кажется, что мой фильм получился очень нежным.

Е.Кутловская. Ничего не могу сказать, не видела...

И.Сукачев. Увидите еще (очень нежно улыбается).

Е.Кутловская. Игорь Иванович, вы не профессиональный режиссер...

И.Сукачев (перебивая). В таком случае, я и в музыке не профессионал, потому что не заканчивал консерваторию.

Е.Кутловская. Для результата это не столь важно.

И.Сукачев. Литературный институт открыли в середине ХХ века, но сколько замечательных вещей уже было написано. И сколько будет написано теми, кто его не заканчивал. У каждого человека существует множество путей. Есть путь академический. Уверяю вас, я очень хотел его пройти, но не получилось. И что же мне Бога гневить? Моя жизнь сложилась иначе. К сожалению, у меня не было восхитительной поры студенчества. Я в молодости завидовал своим друзьям, которые учились на дневном отделении в институтах, а уж если это были творческие ВУЗы... Потому что я был где-то на заочном, в каком-то Липецке. Академическая стезя меня миновала, но ведь есть самообразование -- очень существенная вещь, между прочим. Я хваткий парень, умею пристально наблюдать за тем, что мне нравится, и хорошо запоминать. Так что потом, когда берусь за дело, у меня возникает ощущение, что я делал его всегда.

Е.Кутловская. Кто ваши соавторы по фильму?

И.Сукачев. Сценарий я писал вместе с Ваней Охлобыстиным. Играют мои друзья -- Саша Балуев, Ксюша Качалина, Миша Ефремов, Оля Блок. Играет у меня и Николай Пастухов, которого я обожаю. В общем, обожаемые мной люди у меня в картине и снимались.

Е.Кутловская. Это тусовочное кино?

И.Сукачев. Нет. Тусовочным кино в полной мере можно назвать "Кризис среднего возраста" или "8 1/2 долларов". Там все друг друга знают и сами о себе в фильме рассказывают.

Е.Кутловская. Вам нравится фильм Гриши Константинопольского?

И.Сукачев. Да, мне нравится. Гриша снял веселую, беззаботную и беззлобную картину. Это хорошее смешное кино о большом городе. Это рок-н-ролльное кино, которого у нас в стране практически нет. Хотя, таких Гриш Константинопольских должно быть пятьдесят! Мы пришли из контркультуры, и нас всего-то человека три. Знаете, пятнадцать лет назад не важно было, на какой гитаре ты играешь, важно было играть! И для людей, которые меня слушали, не важно было качество моей аппаратуры, важно было, что я им говорил, ради чего мы все собирались. Это так же, как в кино, которое делаю я и которое делает Гриша. Это же просто рок-н-ролл!

Е.Кутловская. Как вы работали с друзьями актерами?

И.Сукачев. Я знаю тайные слова.

Е.Кутловская. Из трех букв?..

И.Сукачев. Нет, я очень спокойный человек и никогда ни с кем не ругаюсь. Я вообще терпеть не могу, когда люди ссорятся.

Е.Кутловская. Вы авторитарный человек в работе?

И.Сукачев. Да, но искусство вообще авторитарно. Что же касается работы, каждый по-своему делает свое дело -- одни кричат, другие не кричат.

Е.Кутловская. Кто был оператором вашего фильма?

Александр Балуев в фильме "Праздник"

И.Сукачев. Леша Сеченов. Это его первая работа в кино. Но он известный оператор и режиссер видеоклипов. Он сделал много концертных работ для телевидения. Обожает, как и я, черно-белую эстетику. Очень хочется, пока я не попал на свалку истории, сделать с Лешей еще что-нибудь. Он замечательный человек и оператор. Знаете, какой самый лучший вопрос может задать оператор режиссеру? Не "как мы будем снимать?", а "что ты хочешь в этом кадре почувствовать?". И дальше мы начинали вместе фантазировать, что бы мы хотели почувствовать.

Е.Кутловская. И что бы вы хотели почувствовать в своем фильме, если иметь в виду картину целиком?

И.Сукачев (задумывается, и на его лице появляется мечтательная полуулыбка. В руке у него огромная вилка и, страшно жестикулируя ею, он делает перед моим носом этакую загогулину в воздухе, после чего вдохновенно изрекает). Восхитительную дрожь! (И тут же кладет вилку на стол, отчего радость внезапно наполняет мое сердце.)

Е.Кутловская. Мне уже нравится ваше кино! Оно черно-белое?

И.Сукачев. Да.

Е.Кутловская. А от чего дрожь?..

И.Сукачев. От всего, что происходит. Есть замечательная аксиома: пленка не врет, если она "дышит". Если я сам чувствую это дыхание, то почувствует и тот, кто увидит мой фильм.

Е.Кутловская. Почему в фильме поете не вы, а Петр Тодоровский?

И.Сукачев. Потому что я не люблю писать музыку, и тем более петь для своих кинокартин. А музыка Тодоровского мне нравится, мне очень нравится его семиструнная гитара. И потом, он человек того времени. Я очень люблю его фильмы, особенно "Военно-полевой роман". Я всегда с удовольствием смотрю его. Понимаете, там есть флер... флер воспоминаний. Ведь Тодоровский является носителем духа времени, и как художник он его правдиво изображает. Время -- это особая фразеология, особые движения, особый поворот головы. Посмотрите, каждый жест в "Военно-полевом романе" насыщен той порой, дышит ею.

Е.Кутловская. А Тодоровскому нравится ваша картина, вы все-таки человек другой эпохи?

И.Сукачев. Говорит, что очень.

Е.Кутловская. А вам какие еще фильмы о войне нравятся?

И.Сукачев. Самая любимая картина о войне -- "Летят журавли". Обожаю фильм Э.Климова "Иди и смотри", я его раз восемь смотрел.

Е.Кутловская. А как вам "Список Шиндлера"? Лично я отдаю должное профессионализму Спилберга, гуманной тематике, но фильм этот не люблю.

И.Сукачев. Просто мы люди другой культуры, мы иначе относимся к войне, к сути. Для большинства из нас Шиндлер -- не герой. Я, например, не понимаю, за что уважать этого человека? Шиндлер -- человек, на которого работали! Делая деньги на рабах, он устраивал некие акции спасения, и я не вижу в них героизма. Это вполне вменяемый поступок вполне вменяемого капиталиста, здесь нет никакого всепоглощающего милосердия. Наш Савва Морозов, например, не взял бы на фабрику рабов, ему бы и в голову такое не пришло. Он просто закрыл бы фабрику -- сделал бы первый шаг чести, а потом второй и третий. Человеческая суть нашего капиталиста и западного разная. Поэтому героиче- ские образы у нас другие, и меня совершенно не убеждает в этом смысле Шиндлер. А вот "Жизнь прекрасна" Бениньи обожаю. Для меня это самый лучший западный фильм о войне, и самый любимый.

Е.Кутловская. Как вы думаете, почему тема войны, этот страшный экшн, занимает так много места и в нашей культуре, и в западной?

И.Сукачев. Не знаю. Может быть, потому что война -- это самое большое горе на свете. Самое большое общее горе. Одной радостью мы объединяемся в Новый год, а войной мы и разъединяемся, и объединяемся на какое-то длительное время. Война противостоит обыкновенному человеческому счастью.

Е.Кутловская. Что такое, по-вашему, обыкновенное счастье?

И.Сукачев. То, что укладывается в обыкновенные понятия: счастливая семья, здоровые дети, нормальная зарплата. Все утилитарно-человеческое. И это клево! Это самое лучшее, что может быть на земле!

С другой стороны, война -- излюбленная тема для нашей культуры. Россия всегда воевала, мы знаем о войне не понаслышке, эту тему с легкостью не обойдешь. В нашей духовной сути заложена постоянная готовность к войне.

Е.Кутловская. То есть русский мир как бы соткан из войн?

И.Сукачев. Да. Что и страшно, и благородно одновременно. Защищать свою Родину, что может быть благороднее?

Е.Кутловская. Как вы относитесь к широко дискутируемой теме о возможном вступлении России в НАТО?

И.Сукачев. Глупость! Ничего подобного никогда не будет.

Е.Кутловская. Почему? Посмотрите, как наше общество увлеклось обсуждением этого вопроса.

И.Сукачев. Просто наше общество сейчас больно. Больно равнодушием и отсутствием самого обыкновенного патриотизма.

Е.Кутловская. И все-таки почему вступление России в НАТО глупость?

И.Сукачев. Потому что мир разъединен изначально. И ни при нашей жизни, ни при жизни наших детей он другим не станет. Это процесс на тысячелетия. Если люди разъединены самым большим -- верой, значит, они разделены и социально, и политически, и духовно. Мы скептически относимся к католикам и протестантам, а они к нам. Мы подозрительно относимся к баптистам. Но ведь мы все христиане, у нас крест один и Бог один! А недавно я прочел о Магомете и понял -- для того чтобы усвоить основные принципы мусульманства, мне нужно было родиться татарином, то есть носителем другой сути.

Е.Кутловская. Вы не из тех, кто считает, что в наших жилах течет татаро-монгольская кровь?

И.Сукачев. Как монголы канули в степях, так канули они и в нас, я глубоко в этом убежден.

Е.Кутловская. Россия ассимилировала множество чужеродных идей, что только мы в себя не впитали.

И.Сукачев. Россия впитала в себя все самое лучшее: милосердие, человеколюбие, сострадание...

Е.Кутловская. И сердобольность...

И.Сукачев. И сердобольность. Наша суть состоит из всего этого. Вы не задавали себе вопрос: почему иностранцы так быстро обрусевают? Почему они так быстро начинают бегать за пивом и за сигаретами? Почему они начинают плакать у тебя на плече и никогда не хотят уезжать к себе домой? Потому что у нас можно просто так прийти к незнакомым людям, которых ты больше никогда в жизни не увидишь, и чудесно провести с ними вечер, замечательно поговорив обо всем на свете, без каких-либо ограничений. У них так не принято. Здесь можно прийти к соседке, которую едва знаешь, и запросто попросить у нее соль. А для них это немыслимо. У нас выручают друг друга деньгами, а у них не принято так выручать. Все самое невозможное у нас возможно! Потому что мы замечательная нация, которая обязательно найдет дорогу к лучшему. Мы обязательно "родим" новую модель социально-экономических отношений, которая нас наконец-то удовлетворит. Мы обязательно достигнем искомого благополучия! А потом... все опять разрушим.