Письмо Татьяны человечеству

"Итак, она звалась Татьяной..." Она сидит в своей вечной девичьей спаленке и пишет бессмертное письмо -- с тех пор и повелось, что почти все известные нам пишущие Татьяны пишут довольно хорошо. Так им повелело солнце русской поэзии, почему-то избравшее именно это имя для своего "милого идеала". Среди знакомых поэта Татьян нет. Весьма негусто их и в литературе -- называть свою героиню Татьяной вслед за Пушкиным было неприлично.

Тот, что называется, "вытоптал" имя. В обширнейшем списке героинь А.Островского только одна Татьяна -- Татьяна Краснова, жена "русского Отелло" Льва Краснова ("Грех да беда на кого не живет"). Перед войной появилась "Таня" А.Арбузова, где героиня тоже представляет собой "милый идеал", и, видимо, вместе с магией игры Марии Бабановой она породила некоторую моду на Тань. Но совсем уже массовая Татьяна пошла ближе к второй половине ХХ века.

Как правило, Татьяны -- женщины душевно здоровые, положительные, крепкие и нацеленные на жизнеустройство. При одном взгляде на актрису и мемуаристку Татьяну Окуневскую или писательницу Татьяну Толстую всех Татьян должна смущать приятная мыслишка о некоей благосклонности промысла к священному упрямству носительниц мифологического имени. Эта благосклонность промысла не имеет ничего общего с тем легкомысленным попустительством, каким пользуются часто Елены, или с равнодушием, на которое почему-то обречены Ольги. Тут скорее вынужденная суровость, обреченность на свою долю, которую придется обязательно протащить на себе до конца, но суровость, постоянно посылающая испытуемой разные силы и подкрепления. Назвали Татьяной -- полезай в длинный роман с судьбой. Быть Татьяной -- это своего рода долговое обязательство, присяга на верность своему сюжету.

И вот сонм пишущих Татьян пополнился в прошлом году новой и славной героиней. Я ее искренне полюбила и горюю о неполной разделенности обществом моей любви. Речь о Татьяне Егоровой, авторе книги "Андрей Миронов и я".

Татьяна Егорова была актрисой Театра Сатиры и любовницей Миронова, в чем не возникает ни малейших сомнений, и была она замечательной любовницей, с чем ее можно только поздравить. Классической любовницей, я бы сказала! А классическая любовница всегда ценит любовь выше простого жизнесохранения. Классическая любовница появляется в жизни мужчины для того, чтобы все содержание его жизни взвесить на весах и найти довольно легким. В сравнении с тем, что может дать она. Это посланница древних вечно смеющихся богов, которая по самой по природе своей непочтительна к социуму. Древним богам смешны наши дела, наш важный вид, наши рассуждения, наши представления о должном и нужном. Для них это жалкая самодеятельность кукол, зачем-то оборвавших веревочки, соединявшие их с кукловодом. Им, древним богам, нужны настоящие артисты, играющие вдохновенно настоящие драмы по их сценариям. И Татьяна Егорова в такой драме сыграла.

Слушайте, но это же потрясающий текст. Сбережен, сохранен во всей своей первозданности, законсервирован как уникальный артефакт классический роман 60-х годов. С настоящим мужчиной и настоящей -- о, какой настоящей! она помнит спустя сорок лет, во что была одета! -- женщиной. С поездками в Прибалтику, поисками смысла жизни, войной с КГБ, драками, танцами, изменами и таким глубоким по нынешним временам ретро, как аборт от любимого. С какой стати эта книга, этот цветок душистых прерий, эта романтическая сага о двух гордых, наивных, самолюбивых и прелестных детях своего времени, артистично мучивших друг друга, объявлена скандальной и желтобульварной? Понятно, что Москва театральная испугалась откровенности, с какой Татьяна Егорова живописала быт своего родимого Театра Сатиры. Делать-то у нас можно все, а вот писать об этом, оказывается, нельзя. То есть можно, только люди обижаются. Зачем, говорят, к чему, говорят. Да, в маразме у нас режиссер лет сорок, да, артистам роли дают через известное место, ну так что теперь -- Госпремию не получать и славные юбилеи не справлять? Пошли разные глухие шипения о неприличности книги. Положим, каждый, кто хоть немного в курсе дела того кошмара, того последнего подарка Софьи Власьевны, что называется "советским стационарным театром", знает, что Егоровой ведом один-единственный маленький кусочек ада, о котором она написала в меру сил, честно и по-женски, то есть наслаждаясь красноречием собственного злословия. И что правда еще более ужасна. И что если собрать все слезы и все унижения, порожденные советским стационарным театром в массе своей, Москва уйдет на дно вместе с Питером. И что нет в егоровской книге, в общем-то, никакой клеветы. И смысл сочинения нашей Татьяны не в этом, а в рельефно и тщательно воссозданных образах -- Андрея Миронова и мамы его Марии Мироновой. И в ее к ним любви.

Они там, в ее книге, живые и любимые -- пусть и написанные то мелодраматической акварелью, то с простодушием лубка. Андрей Миронов в литературном изложении Татьяны Егоровой чудесен. За свою недолгую жизнь в искусстве Миронов играл разнообразные вариации отношений с женщинами -- от глубокой тайной любви до легкокрылого флирта, -- и он знал, об чем играл, это и так живо чувствовалось, а уж из книжки егоровской правда встает во весь рост. Да уж, знал, знал артист Андрей Миронов о свойствах страсти, съел он в лирических скитаниях не один фунт изюма и стоптал не одну пару башмаков. И напрасно орденоносные ремесленники считают, что надо лишь взять орденоносного оператора, красивые костюмчики, ловкий сценарий, хорошенькие мордашки -- и вот тебе получится народное кино "про любоффь". Ничего не получится, если ваши герои при слове "любовь" лезут в толковый словарь, где читают, чего они должны сегодня изображать. Ничего не получится, если ваши герои никогда пальцем не пошевелили для другого человека и микрон души ни на кого не потратили.

Наблюдательная, памятливая и бойкая на язык Татьяна Егорова написала горькую историю ослепительно талантливой растраты. Воистину, обаятельнейший русский артист второй половины двадцатого столетия себя не щадил. Он бросился в жизнь и в женщин, как в море, смело и элегантно барахтался там, пока не утоп. Феномен "мужчины для женщин" (а к числу женщин присовокупляем и Родину-мать и "сестру мою -- жизнь") всегда носит героический характер, но на фоне послевоенного оскудения генофонда он героичен вдвойне. Лучшие явления подобного феномена (Тарковский, Шпаликов, Высоцкий, Шукшин, Миронов, Даль) горели ярко и сгорели быстро. Тот же Миронов имел сложные отношения с различными женщинами -- двумя женами, любимой любовницей Егоровой, другими любовницами, подружками -- кстати, все они живы. Даже мама, с которой у него тоже были непростые отношения, пережила сына на десять лет. Когда он умер, исчез вечный источник тревог, беспокойств и неудовольствий. Женщины испили -- каждая -- свою чашу, чашечку или рюмочку любовной драмы и отправились спокойно доживать оставшуюся жизнь.

Когда я дочитала книгу Егоровой, то подумала еще резче: ясно, закопали Андрюшу и успокоились. Никто вроде бы не хотел такого исхода -- все его любили, обожали и желали владеть им вечно и безраздельно. Но не выдержал индивидуальный организм Андрея Миронова массового натиска всех этих любовей, обожаний и требований. Был он доверчив, открыт и определен на растрату. И все до донышка потратил. Не умел иначе.

И можно было бы опечалиться по этому поводу, если бы не господствующий нынче иной, принципиально отличный от мироновского феномен -- феномен "мужчины для себя". Наверное, Андрей Кончаловский воплощает сей феномен в его крайней, наиболее отталкивающей форме. Нет, ни одна женщина не закопает Кончаловского, чтоб написать об том мемуары. Напротив, он уже всех описал, пронумеровал и поместил в гербарий. Нет и следа растраты -- и потому, что тратить особенно нечего, душевный слой в Кончаловском, и так не слишком внятный, в американской школе выживания вовсе сошел на нет, и потому, что здоровое интеллектуальное животное, каким является известный кинорежиссер, способно на процесс поглощения, переваривания и дефекации -- людей, информации, текстов, идей, времени, событий, -- на трату оно не способно.

Мне, конечно, куда больше нравятся безумцы, влюбленные, мечтатели и растратчики. Да они и всем нравятся. После смерти их обожают даже сильнее, чем при жизни. Горе в том, что наши гениальные метеоры после краткой вспышки ослепительного и жаркого горения покидают нас. И осиротевшее поле культуры достается тем, другим, варанам и удавам мужского рода, которые запрограммированы на долгую-долгую жизнь, полную неспешного переваривания поглощенных калорий. Не одно поколение горящих безумцев уже улеглось в могилу под лучезарной улыбкой Сергея Владимировича Михалкова. И не одно уляжется под не менее, а еще более лучезарной улыбкой Андрея Сергеевича Кончаловского.

И что-то хотелось бы поменять в этой фатальной программе, хотя бы в мечтах. Мечтать никто запретить нам не может.

Конечно, вараны и удавы безнадежны, их не перевоспитаешь. Беречь надо растратчиков, безумцев, горящих летчиков, как-то прививая им толечку здорового эгоцентризма в целях самосохранения, но только чуточку, капелюшечку, не в михалковских космических размерах. Здесь должны были бы -- в наших мечтах -- усовеститься и женщины и не хватать остатки мужественности нашей культуры в личных корыстных целях, а прививать им, я имею в виду остатки, правильные навыки жизни и уговаривать их жить дольше, не бросать нас на съедение хладнокровным варанам, знающим один любимый жанр искусства -- "сумму прописью".

Вот Татьяна Егорова, всем хорошая женщина -- чувствительная, бескорыстная, с поэтическими порывами, жаждой прекрасного, острая, взбалмошная и вдобавок из себя привлекательная, -- но если бы ей быть хоть немножко меньше женщиной, из нее получился бы неплохой человек. Хоть немножко поменьше ненавидеть всех остальных женщин! Хоть чуть-чуть отвлечься от оценки мужчин соответственно своим потенциальным желаниям! Хотя бы иногда видеть в любимом человеке не возможный объект безраздельного владения, а образ и подобие Божье, над которым ведь никто не властен! Может быть, узор судьбы Егоровой и Миронова сложился бы иначе, более гармонично и счастливо. Конечно, тогда не появилась бы книга "Андрей Миронов и я", ну и черт с ней. Не было бы текста книги, был бы текст жизни. Почему жизнь должна доставаться равнодушным и циничным, а не пылким и доверчивым? Я не фаталист. Отцы христианской церкви не зря считали, что судьбу изобрели демоны, дабы лишить человека его единственного богатства -- свободной воли. Не было никакого предопределения Андрею Миронову умирать. Была опасность -- пропасть, в которую можно упасть или не упасть. Он упал. А любящие и любимые женщины его подтолкнули.

И опустело свято место... Беречь-то, собственно, кого? Где "горящие летчики"? Все последующие актерские "МММ" -- Меньшиков, Машков, Маковецкий и Е.Миронов, вместе взятые и умноженные на восемь, не могут заполнить вакуум, оставшийся после смерти Андрея Миронова. Вроде бы отличные актеры, куда уж лучше, а не звенит, не горит, не поется, за душу не берет, строить и жить не помогает. И виновны ли они в том -- они, зеркало своего времени? Не думаю. Просто не очень тянет смотреть в это зеркало. Чего-то пустовато там и страшновато. Вроде бы такие все здоровые, спортивные, едят капусту с морепродуктами, задумывают проекты и осваивают бюджеты. Очень хорошо осваивают бюджеты. А ощущение, что попал в театр теней. И не смерть тут будет наказанием, а жизнь...

Татьяна Егорова в своей дамской коробочке из-под рукоделия сберегла прелестные кусочки утраченного времени, нити душистых иллюзий, драгоценные осколки любовных драм, сны, мечты, слезы... Она любила и была абсолютно счастлива и совершенно несчастна, как и полагается быть на земле влюбленному.

А я сейчас съем соевую котлету с проросшей пшеницей и пойду в спортзал. Мне еще два текста писать. Голова нужна.