Сергей Урсуляк: «Размышления ко Дню Победы»

Беседу ведет Дая Смирнова

Не знаю, был ли во всей истории России такой день, как 9 мая 1945 года. Думаю, что не было. Не было такого единого, бесконечно усталого и неимоверно счастливого выдоха, не было такого одновременного, единодушного, оголтелого вопля радости из миллионов глоток, и такой неразделимой смеси горько-сладких слез тоже не было. Справедливость на земле торжествует не часто, но в этот день она предстала перед людьми во всем своем величии.

Разумеется, это событие отражено в книгах, статьях, стихах, музыке, песнях, но все-таки самое полное и непосредственное впечатление дает кинопленка-хроника, документальные ленты и игровое кино. Пока шла война, самым впечатляющим воплощением Победы был лирический дуэт на фоне салюта из картины "В шесть часов вечера после войны", а когда война закончилась, самым потрясающим символом победного финала был признан спящий под грохот салюта солдат из фильма "Дом, в котором я живу". И, конечно, журавлиный клин в небе, и заплаканная Вероника с цветами.

Победа пришла после долгой и тяжкой войны, и все это полвека не забывается. Зрители помнят и по сей день смотрят "Машеньку", "Двух бойцов", "Жди меня", "Небесный тихоход", "Беспокойное хозяйство", "Судьбу человека", "Солдаты", "Балладу о солдате", "А зори здесь тихие...", "Горячий снег", "Они сражались за Родину", "Белорусский вокзал", "В бой идут одни "старики", фильмы Германа... Но все это 50-70-е годы. В 80-е снималось мало картин. Помнятся "Торпедоносцы", "Военно-полевой роман", а дальше тема выглядит истощенной. Сравнительно недавно заметным явлением стал фильм "Сочинение ко Дню Победы". С режиссером этой картины Сергеем Урсуляком мы и беседуем.

"Сочинение ко Дню Победы"

Дая Смирнова. Сергей, когда вас еще не было на свете, мы раз пятнадцать праздновали День Победы, затем почти сорок лет праздник отмечался при вашем участии, и вот вы ставите фильм под откровенно тематическим, "датским" названием "Сочинение ко Дню Победы". Почему вы обратились к этой теме?

Сергей Урсуляк. Все как-то само собой сошлось. Сначала была очередная анкета Союза кинематографистов и Госкино с вопросом: "С кем бы вы хотели работать?" Я правдиво ответил: "С актерами старшего поколения". Старики уходили, и я жалел, что не работал с этими людьми. Потом стали уходить родные люди, сначала отец, потом Микаэл Таривердиев, который был мне очень родным человеком. Я тогда ощущал какую-то серьезную душевную недостаточность, и вообще атмосфера в стране и в жизни была неуютная, не на что было опираться. У человека должны быть какие-то базовые вещи. Что за страна, в которой я живу, есть ли у этой страны история, существует ли связь между поколениями, почему я боюсь стариков, почему выключаю телевизор, когда их на экране больше трех, и так далее...

Д.Смирнова. Вопросы, конечно, интересные, причем для всех возрастов, и моего в частности. Но речь идет о кризисе вашего возраста.

С.Урсуляк. В сорок уже понимаешь тех, кому за шестьдесят, но еще помнишь, что бывает в двадцать. Это промежуточное состояние повлекло за собой поиски соответствующего сценария. Было много вариантов, но я остановился на "Дне Победы" Леши Зернова, с которым мы учились на Высших режиссерских курсах. Он писал для себя. По теме и по отношению к героям мне это было близко, а остальное было чужим. Я попросил Гену Островского переработать сценарий и запустился.

Д.Смирнова. В картине местами ощущается разностильность. Странно, что надолго пропадает остроумный голосок автора, пишущего сочинение, но, может быть, эта остраненность помешала бы цельности и эмоциональности финала "с сединою на висках и со слезами на глазах".

С.Урсуляк. У нас получился фильм, вызвавший диаметрально противоположные оценки. Задолго до начала съемок я рассказывал, как будет воспринята эта картина, какие в том или ином печатном издании будут отклики и даже под какими заголовками. К сожалению, не ошибся.

Д.Смирнова. И все же снимали. Ну а что зрители?

С.Урсуляк. В зрительных залах фильм принимали очень хорошо, а ветераны реагировали по-разному. Часть устроила такую обструкцию, что были сорваны показы в Москве. Многие фронтовики считают, что я показал их смешными, нелепыми и глупыми. Те, кто понял, что я их люблю, картину приняли, но тех, кто решил, что я издеваюсь, оказалось слишком много. Московская мэрия была завалена письмами. Помню замечательное обсуждение, когда Валерий Павлинович Шанцев назвал фильм "оскорбительной халтурой", а ветераны закричали: "Да, уничтожить!" Говорили, что я предатель и агент ЦРУ. Это было обсуждение на уровне 1949 года. Увидев в зале Виктора Сергеевича Розова, я поду-мал: "Если и он закричит в том же духе -- это будет моя смерть". Но он встал и закричал совсем другое -- что они идиоты, что выжили из ума и ничего не понимают, что картина сделана для них и ради них. И все присмирели. Розов начинал в шуме, а закончил в полной тишине: "Вы и про "Летят журавли" орали, что надо закрыть и смыть..."

Я не сравниваю, боже сохрани, свою картину с великим фильмом -- аналогия проведена Розовым по восприятию, а не по художественной оценке. Это была очень важная и очень дорогая поддержка.

Д.Смирнова. Возможно, описанный вами "судебный процесс" можно считать одной из многих причин обмеления потока фильмов об Отечественной войне. Участники событий слишком героически обороняют единственно верный, то есть свой, взгляд на историю страны. А как реагировали либералы?

С.Урсуляк. Градом упреков в конъюнктуре, в желании понравиться и ударах ниже пояса, что показалось совсем странным.

"Сочинение ко Дню Победы"

По-моему, в фильме все просто, ясно и искренно. У меня в семье три поколения военных. Тема войны, тема военного братства, тема служения Родине для меня не пустой звук, а личная жизнь родных, служивших по полной программе, причем не в Москве, а в дальних гарнизонах. Дед прошел через отступление от Бреста и наступал до Берлина, мама была в эвакуации, а папа в оккупации, словом, моя семья пережила все страсти военного времени. Не могу сказать, что много размышлял о войне, но на уровне генетической памяти, на уровне подсознания она просто живет во мне. Для меня мучителен разрыв между отношением к собственному деду, герою войны, и отношением к дедушкиным однополчанам, которые живы и ходят протестовать с красными знаменами.

Д.Смирнова. В вас как в "зеркале российской перестройки" скрестились диалектические противоречия Дня Победы в последнем десятилетии. Все ревизовано и развенчано, но этот день признают даже те, кто все остальные дни в году кроет последними словами все советское. Непростой праздник. Для либералов он серьезная загвоздка, а для коммунистов -- серьезная опора. Может быть, со временем этот великий день снова консолидирует общество. Так как же все-таки быть с вашими кризисными вопросами? Я подозреваю, что сложная биография картины связана не только со сложностью проблемы, но и с вашими эмоциональными колебаниями, впитанными послушной камерой. Объяснитесь, пожалуйста.

С.Урсуляк. Я задаю себе вопрос: а как бы я себя вел в подобной ситуации, когда рухнуло все, во что верил, когда кажется, что предано все, что для меня свято? И мне жаль стариков, потому что пришли какие-то молодые люди и объявили, что те жили неправильно. Это сострадание пересилило мой страх и мое несогласие с тем, как относится к ним общество. Невозможно жить, не ощущая связи с тем, что было до меня. И почему, ощущая и понимая эту связь, я должен это скрывать, стыдиться и избегать честной постановки вопроса по отношению к самому себе? В моих героях есть протест против нарушения общественного договора. Им обещали обеспеченную старость за честный труд, но в семьдесят они услышали: "Извините, у нас изменились обстоятельства, кормить не будем".

Д.Смирнова. То-то вас чуть не сожрали вместе с фильмом. Они понимают, что государство, которое они построили, развалилось. Им обещали златые горы коммунизма, а дали только лавровые венки. Но разве возможно сразу преобразовать такое запущенное хозяйство в рай для ветеранов?

С.Урсуляк. Им многого не надо. У них элементарное желание, чтобы их уважали, ценили, прислушивались к ним -- нормальное поведение стариков, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни.

Д.Смирнова. Вернемся к кино. Тема войны и победы занимает в истории нашего кинематографа не меньшее место, чем эти события в истории страны. Есть мнение, что наше кино взросло на этой тематике.

С.Урсуляк. На этих картинах выросли не только поколения кинематографистов, но и поколения зрителей. Я, честно говоря, не увлекался фильмами "про войну". В любой теме важны человеческие отношения. Для меня, например, один из лучших фильмов о той войне -- "Белорусский вокзал" Андрея Смирнова, снятый четверть века спустя. В 40-е годы в сталинской эстетике трудно было снимать фильмы о войне. Боевые картины ставились людьми, видевшими Ташкент и Алма-Ату, а не передовую. В конце 50-х в кино пришли люди, побывавшие на фронте и не понаслышке знавшие, что это такое. В 70-е пришло поколение, которое рассматривало войну как нравственную альтернативу окружающей действительности и существовавшим в то время взаимоотношениям...

Д.Смирнова. ...А потом расстояние стало слишком большим. Вы можете вспомнить что-нибудь важное о войне на экране двух последних десятилетий века?

С.Урсуляк. Не могу, но наверняка что-то было. Вряд ли какой-то тематический план обошелся без военной темы. Возможно, для нового поколения она возникла, как говорится, на новом витке. Но сейчас интерес к Отечественной войне возвращается. Гарик Сукачев снял "Праздник", а Михаил Пташук снимает "Момент истины" по замечательной книге Владимира Богомолова "В августе сорок четвертого...", чему я от всей души завидую. Это весьма продуктивная основа для фильма с большим зрительским потенциалом -- психологические образы, правдивость, динамика, интрига, экшн, говоря современным языком.

Д.Смирнова. Я слышала мнение, что фильмом "Двадцать дней без войны" Алексей Герман "закрыл военную тему". Как вы к этому относитесь?

С.Урсуляк. Так, как можно относиться к анекдотичной формулировке. Существуют, конечно, основополагающие вещи, в частности, фильмы Германа о 30-х годах, о войне, о сталинизме, во многом определившие развитие кино и его эстетику, но любая тема неисчерпаема. Не я придумал сравнение кино с лесом, где и деревья, и кустарники, и даже палая листва создают собственно лес. Всегда приходит кто-то другой и делает все по-новому. Нечто невеликое тоже входит в летопись. А если есть желание искать примеры "закрытия темы", то Татьяна Лиознова "закрыла" целый пласт "разведческих" лент фильмом "Семнадцать мгновений весны".

Д.Смирнова. Эстетика картин о войне как-то выделяется на фоне остального кино?

С.Урсуляк. Не знаю. По-моему, дело в режиссерах, а не в теме. Товстоногов давно сказал, что хороший актер сыграет хорошо, средний средне, а плохой плохо.

В. Тихонов, М. Ульянов, С. Урсуляк на съемках фильма

Д.Смирнова. Тем более вы правы, говоря о роли режиссера. Возможно, ваше и последующие поколения способны оценивать фильмы о войне объективнее, чем старшие. Современники событий начинают эмоционально вибрировать, завидев просто знаки времени, какие-нибудь патефоны, радиорепродукторы, огонь "катюш". Даже несовершенство старой системы звукозаписи -- шорох давних лет -- волнует. Может быть, в старых картинах сохраняется энергия эпохи сверхсильных чувств, действующая на зрителя помимо режиссуры. Кажется, в "Автобиографии" Евгения Евтушенко есть крамольная мысль, что война была лучшим периодом советской жизни, потому что раскрепостила дух и чувства.

С.Урсуляк. Охотно верю, очень хорошо это понимаю и думаю, что нынешняя чеченская война -- попытка сделать то же самое, но негодными средствами. В основе этой войны лежит какая-то нечистота, политиканство, провокация, глупость. Не знаю, чья, но знаю, что ребят, вернувшихся из Чечни, ждут большие проблемы, которые станут нашими общими. Эта война не родит искусство с очищающими мотивами. Параллель с Великой Отечественной здесь в принципе невозможна.

Д.Смирнова. А как надо бороться с терроризмом, похищением людей и взрывами спящих домов -- с "режимом позднего варварства" и "рабовладельческим строем", по выражениям политологов? Вы знаете годные средства?

С.Урсуляк. Не знаю. Чеченская война вызывает во мне ощущение бессмысленности и собственного бессилия. Непонятно, как с этим бороться и как с этим жить.

Д.Смирнова. Лично я не верю в однозначность чьей бы то ни было правоты в такой тяжкой проблеме. Мы беседуем зимой, когда события в разгаре, и я очень хочу, чтобы наши победили. Неглупые на вид люди, говорящие, что надо немедленно прекратить огонь, кажутся мне манерными лунатиками. Я не верю договоренностям с "отморозками". Время покажет. Если мой выпад кажется негуманным, прошу извинить. Я ведь дитя Отечественной войны. Я росла в атмосфере всеобщей заветной мечты о том часе, когда все фашистские ублюдки, которые убили моего папу и родителей многих моих сверстников, будут размазаны по стенкам собственной берлоги. Сегодня мы беседуем о празднике сбывшейся мечты. К сожалению, не розовой, а кроваво-красной. Лучшие отечественные фильмы военной тематики почти всегда осуждали не просто агрессоров, но и войну как явление. Войны у нас подразделялись на справедливые и несправедливые, и, очевидно, поэтому неабсолютный пацифизм наших кинопроизведений сосуществовал с абсолютным патриотизмом, не правда ли?

С.Урсуляк. Нынешние войны не прививают патриотизм. Его надо искать в чем-то другом. Да и военная тематика уже не привлекает зрителя в залы, особенно фильмы такой мучительности, как "Восхождение". И даже хорошему фильму про чеченскую войну "Блокпост" не грозит чрезмерная популярность. И вообще зритель сегодня другой, не стоит рассчитывать на его добровольное сострадание, потому что отодвинут и занижен болевой порог, многие чувства атрофировались -- слишком много трупов видим. Когда я в 1993 году был на "Кинотавре", в сорока километрах от Сочи шла жестокая абхазская война, то есть я мог сесть в автобус и через час оказаться в эпицентре событий, где страдали и погибали люди. Неловко признаться, но это никак не отразилось на моем регулярном питании и душевном комфорте. Чего же требовать от молодых зрителей? К тому же они привыкли к техническому блеску экранных зрелищ и могут не воспринять выстраданные идеи в скромной упаковке. Даже юмор каких-то чудовищных монстров на молодежных каналах уже воспринимается молодежью лучше, чем юмор Шварца, Горина или Жванецкого. Недалек тот час, когда высшим достижением таланта и мастерства будут признаны, например, программы "О.С.П.-студии". Зрители изменились, что естественно, потому что меняются времена.

Д.Смирнова. Вы помните себя как зрителя в юности?

С.Урсуляк. Не все. Помню, что с большим напряжением смотрел фильмы, снятые до начала 50-х годов, не понимал, чем восхищаются мои родители и моя бабушка в какой-нибудь "Волге-Волге". Потом эстетика сменилась, и кино стало моим. А с 60-х экран не претерпел кардинальных изменений, и мои дети нормально относятся к кумирам моей молодости, скажем, к "Бриллиантовой руке".

Д.Смирнова. Никита Михалков, признавая достоинства мощного фильма Стивена Спилберга "Спасение рядового Райана", говорил, что не хочет, чтобы наши дети знали войну "по Райану", и собирается сделать российскую картинуо войне, вооружившись своим пониманием истории и самыми современными техническими средствами.

С.Урсуляк. Михалков хочет показать, что мир спасли русские, а не американцы. Это очень благородная задача. Наши дети действительно познают мир через импортные фантики и мультики. Это серьезнейшая проблема, проблема идентификации национального самосознания, в которой даже тема войны -- частность. И про это я тоже думал, делая "Сочинение ко Дню Победы" и не испытывая смущения за историю своей страны и за красный флаг в кадре. А как еще можно рассказать о той войне и той Победе?..