Рождение жанра. «Капоте», режиссер Беннет Миллер
«Капоте» (Capote)
 |
По одноименной книге Джералда Кларка
Автор сценария Дэн Футтерман
Режиссер Беннет Миллер
Оператор Адам Киммель
Художник Джесс Гончор
Композитор Майкл Данна
В ролях: Филип Сеймур Хоффман, Кэтрин Кинер, Клифтон Коллинз-мл., Крис Купер, Брюс Гринвуд, Марк Пеллегрино и другие
United Artists, Infinity Media
США
2005
Все переиздания книг Трумена Капоте, даже самые знаменитые — «Луговая арфа» и «Завтрак у Тиффани», — после опубликования этой имели на обложках пометку: «От автора «Обыкновенного убийства». Именно эта книга принесла ему невероятную популярность, и она же положила конец его творчеству. После того как она вышла в свет в 1966 году, а годом спустя была экранизирована, при жизни писателя читатели не получили ни одного нового произведения Капоте. Он умер на пороге шестидесятилетия, в 1984-м, и через три года после его смерти был опубликован его незаконченный роман «Безответные молитвы».
«Капоте» Беннета Миллера — это не байопик, как вроде бы следует из названия. Но это биографиче-ский фильм, биография книги.
И еще — портрет ее автора в переломный период жизни. В основе фильма — биография писателя, написанная Джералдом Кларком, сценарист Дэн Футтерман взял из нее только одну часть, в которой сошлось и прошлое, и настоящее, и будущее.
Мне всегда казалось, что «Обыкновенное убийство» не самая главная книга Капоте. Слишком тяжелый материал для такого тонкого лирика, каким он предстает со страниц своих предыдущих произведений.
В сущности, те почти все автобиографичны и связаны либо с воспоминаниями детства, либо с впечатлениями времен начала творческого пути. Лучшие из них посвящены самым близким писателю людям: «Луговая арфа» — воспитавшей его тетушке Сук Фолк, «Древо ночи» — отцу и матери, «Завтрак у Тиффани» — любовнику Джеку Данфи. Больше того, мне кажется, что Холли Голайтли, героиня «Завтрака», конгениально сыгранная Одри Хепбёрн в фильме Блейка Эдвардса, — это в большой мере сам Трумен Капоте. И хотя рассказ там ведется от лица начинающего писателя, в котором тоже угадываются черты автора, мне кажется, он мог бы сказать вслед за Флобером: «Холли — это я».
Самое поразительное, что в этой повести он не только оставил нам автохарактеристику, но и словно предсказал некоторые моменты своего будущего, связанного с историей работы над «Обыкновенным убийством».
Первое, что бросается в глаза, — сюжетная линия, касающаяся посещений Холли в тюрьме Синг Синг мафиозо-наркоторговца Салли Томато. Думал ли тогда Капоте, что ему тоже придется навещать в тюрьме преступников и вести с ними долгие беседы? Или, может быть, именно эта интрига «Завтрака» натолкнула его на мысль взяться за репортажную книгу о зверском убийстве семьи Клаттеров в провинциальном канзасском городке? Прочитав об этом преступлении в газете, он позвонил своему редактору в журнал «Нью-йоркер» и попросил командировать его в Канзас.
Один из постоянных мотивов «Завтрака» — мотив клетки. Автор (его имя, кстати, остается не названным, правда, в финале Холли пару раз называет его Бастером, но это ничего не значит — имена она могла раздавать по собственному усмотрению, во всяком случае, раньше называла его именем своего брата — Фред) упоминает, что они с Холли часто гуляли в Центральном парке, всегда держась подальше от зоосада, потому что Холли не могла никого видеть в клетке. В то же время Рассказчику приглянулась очень красивая клетка в витрине дорогого магазина, и он получил ее в подарок от Холли с условием, что никогда в нее никого не посадит. А первая встреча Капоте с одним из убийц — Перри Смитом происходит как раз у его «клетки» — камеры предварительного заключения, через решетку которой Капоте смотрит на Перри.
И, наконец, эпизод с котом (зверь тоже не имел имени, ибо его владелица Холли считала, что не имеет права дать ему имя, потому что они оба «независимы»). В финале повести Холли перед отлетом в Бразилию берет кота с собой в лимузин и по дороге, внезапно выскочив из машины, оставляет его на мусорной свалке, где «много крыс». Потом, правда, возвращается, чтобы найти кота, но не находит и берет с Рассказчика слово его отыскать. Пораженный ее неожиданной жестокостью, тот бросает ей в лицо: «Ну ты и стерва!» Случится так, что сам Капоте выбросит из своей жизни привязавшегося к нему Перри Смита, даже обманет и предаст его перед лицом смерти. Остается только гадать, что говорил он при этом сам себе, оставшись один…1
Филип Сеймур Хоффман, который сыграл множество замечательных, но эпизодических ролей в не менее замечательных фильмах — «Магнолия», «Ночи буги», «Счастье», «Талантливый мистер Рипли», — виртуозно изобразив преображение Трумена Капоте, шагнул в класс звезд первой величины. Картина получила пять номинаций на «Оскар» и совершенно справедливо удостоилась одного — за лучшую мужскую роль. Без этой роли фильма просто нет, именно она его и делает, и как бывает «театр одного актера», так и тут мы встречаемся с «фильмом одного актера».
Справедливости ради надо сказать, что Хоффман чуть-чуть наигрывает в красках, изображая своего персонажа. Что ж, он впервые получил главную роль, к тому же в фильме выступил и как продюсер, так что ему и карты в руки. Тем более что Трумен Капоте и вправду был фигурой живописной — кстати, его подруга Харпер Ли вывела Капоте в своем романе «Убить пересмешника» в образе голубоглазого мальчика Дилла, который был «какой-то чудной». (А мои коллеги после просмотра называли имена некоторых ярких наших медийных лиц, которых актер им напомнил в этой роли.) Тонкий высокий голос с причудливыми интонациями, суетливые движения рук, кокетливо отставленный мизинец руки, держащей стакан с виски или чашку кофе, привычка жеманно округлять губы при смехе. Внешние детали иллюстрируют суть характера. Желание всегда быть в центре внимания. Самолюбование — Капоте шокирует полицейских заштатного Холкома, при первой встрече зачем-то демонстрируя им свой шикарный длинный шарф. Явившись на место событий в претенциозном светло-бежевом кашемировом пальто до пят, он по совету своей спутницы Харпер Ли (Кэтрин Кинер), переодевается в другое тоже дорогое, но строгое черное и короткое, дурашливо повернувшись перед ней, подняв фалды. Словом — полный набор нью-йоркского богемного щеголя, не скрывавшего своей сексуальной ориентации даже в те довольно пуритан-ские (по сравнению с нынешними) годы.
Трудно было бы столкнуть более непохожих друг на друга людей, чем этот избалованный славой писатель, сыплющий именами близко знакомых ему знаменитостей вроде Хамфри Богарта или Джона Хьюстона, и убийца, выросший в беспросветной бедности, сирота, в детстве оставленный матерью. И вот этот благополучный писатель, поначалу принявшийся за свое расследование с беспристрастием и любопытством антрополога, встретившегося с редкостным человечьим экземпляром, понимает, что на самом-то деле встретился чуть ли не с альтер эго. Или с братом. Как он потом сказал Харпер Ли: «Как будто мы с Перри выросли в одном доме. И однажды я вышел из него через парадную дверь, а он через заднюю». Трумену посчастливилось; после того как родители разошлись, а мать бросила его, мальчика взяла к себе в Алабаму тетка, и относилась она к нему со всей нежностью, так хорошо описанной в «Луговой арфе». Перри же пришлось скитаться по приютам; его брат и сестра покончили жизнь самоубийством. (К другой его сестре Трумен съездил и выяснил, что они не виделись с братом много лет.) К тому же Трумен был белый, а Перри наполовину индеец-чероки, что опять же в послевоенные годы жизнь не облегчало. Когда мать Трумена (в свое время королева красоты Нового Орлеана) вторично вышла замуж за успешного бизнесмена, его взяли в семью, которая переехала в Нью-Йорк. С тех пор Трумен Стрекфус Персонс стал Труменом Капоте, учился в частных школах, поступил в колледж, в 1946 году стал лауреатом премии О?Генри… А тем временем Перри понапрасну мыкался в поисках работы, познакомился с Диком Хикоком, позднее склонившим его к убийству.
Как и в жизни, в фильме свои беседы с Перри (Клифтон Коллинз-мл.) Капоте не записывал на магнитофон — вечером делал наброски по памяти, поэтому беседы эти были доверительными. А взаимные чувства становились все более интимными. Это выражалось не словами — взглядом, жестом. Перри на-столько поверил в дружеское расположение Капоте, что отдал ему свои дневники, старые письма, фотографии. Когда Перри заболел, Трумен принес в камеру свое любимое детское питание в баночке и кормил его с ложечки, ласково прикладывая ее к запекшимся губам.
Но писатель боролся в нем с человеком, к тому же влюбленным (хотя эта линия в фильме скорее угадывается, чем прорисовывается). Потому что Перри для него только во-вторых нежная привязанность, а во-первых — «золотая жила», как он откровенно признается Харпер Ли. Капоте видел в Перри жертву обстоятельств, писателя не могла не трогать его поэтичность — парень не только вел дневник, но и очень неплохо рисовал. К тому же он был нездоров, его мучили боли в ногах (последствие мотоциклетной аварии) — он гор-стями глотал аспирин; это вызывало сочувствие. Перри с его застенчивым взглядом хотел быть любимым и стеснялся своей хромоты; Трумена обуревало страстное желание быть любимым всеми, и он стеснялся своего маленького роста. Да, Капоте очень остро ощущал свою связь с Перри — отчасти из-за сходства в судьбах, отчасти из-за любовного чувства, но еще и в силу близости писателя и преступника, поскольку и тот и другой преступают определенные границы — один в творчестве (теперь вот создавая новый жанр), другой в общественном установлении, в божьем законе.
И, несмотря на эту близость, это сочувствие и любовь, Капоте — простой смертный отступает под натиском Капоте-писателя. Писателю нужны были подробности преступления, детали, которые потрясут читателя. Перри же упрямился, он готов был говорить о чем угодно, только не о том роковом дне, не о том, как свершилось преступление. Скорее всего потому, что боялся разочаровать своего друга. А без этих ударных сведений писатель не мог закончить книгу, которая должна была открыть совершенно новое направление в литературе — нонфикшн. И Капоте пошел на шантаж — так поступают поссорившиеся любовники, отлучая возлюбленного от себя. Он грозит Перри тем, что никогда больше не придет. Перри пытается перевести разговор на другое: «А правда, что вы знакомы с Элизабет Тейлор?» «Я знаком со многими знаменитостями, и они приглашают меня в Грецию, в Марокко, а я вот тут с тобой сижу… Но если я уйду отсюда, не поняв тебя, — вкрадчиво и почти искренне говорит он, — мир увидит в тебе чудовище. — И заканчивает едва слышно, словно признаваясь в любви: — А я этого не хочу».
Судя по деталям, Капоте был из тех, кто в гомоэротических союзах играл подчиненную роль. Теперь же он чувствует себя сильнее, значительнее Перри и наслаждается впервые доставшейся ему властью. Он дожимает Перри, обольщая и угрожая, заставляя сдаться. Беннет Миллер очень бегло проиллюстрировал его рассказ, и жуткие кадры расстрела в упор в картине были заменены фотографиями будущих жертв, висевшими в доме Клаттеров — почти так же, как в свое время это сделал Ричард Брукс в экранизации книги «Обыкновенное убийство». Вряд ли из сочувствия к преступнику, а потому что не на этом сфокусирован замысел.
Писатель победил, вот в чем дело. Но в этом поединке с самим собой сломался не только человек. В сущности, открывая новый литературный жанр, Капоте в то же время перестает быть писателем, перерождаясь в журналиста нового типа, демонстрируя, какой ценой добывается репортажная правда и как можно на ней зарабатывать. Сегодня это искусство обратить предмет сообщения себе на пользу превратилось в азы профессии и уже ни у кого не вызывает моральной оскомины. В этом-то и состоит ироническая актуальность этой истории полувековой давности. Капоте трижды — по классической схеме — предает Перри. Он обещает нанять приговоренным к смертной казни хорошего адвоката — и не делает этого. Он говорит, что понятия не имеет о том, как назвать будущую книгу о них, — и обманывает, потому что название давно готово. (Перри узнает об этом из газет, и название это для него, как удар в сердце, — In Cold Blood — «Хладнокровно».) Он, наконец, отказывается поговорить с Перри по телефону, когда тому разрешают сделать последний перед казнью звонок, и не отвечает на его молящую телеграмму, подписанную «Ваш друг (?)». Эту телеграмму зачитывает Трумену его любовник Джек (Брюс Гринвуд), уговаривая ответить на звонок. А тот словно парализован, он боится разговора и последнего свидания, ведь ему пришлось бы отвечать на некоторые вопросы, которые сверлят его самого, о которых он хотел бы забыть.
В последние месяцы перед казнью Трумен отдалился и от Джека, и от подруги детства Харпер Ли, холодно-официально поздравив ее на презентации «Убить пересмешника». Вскоре он расстанется с Джеком навсегда, а с Харпер Ли просто перестанет разговаривать на много лет. Он как будто перешел невидимую черту, превращаясь из светского персонажа в отшельника, которому суждено будет умереть не то от алкоголя (по версии финальных титров), не то от передозировки (по другим версиям). Отношения с подругой и любовником осложнялись их неприятными для Трумена подозрениями в том, что он откровенно использует Перри, а со стороны Джека — еще и ревностью. Присутствовать на казни заставляет Трумена не желание разделить с «другом (?)» последние минуты, а любопытство писателя, которому нужно поставить последнюю точку в своей книге. Он сам себе не смеет признаться в том, что повел себя подло, что подсознательно желал того, чтобы узники были казнены, — без такого эффектного финала книга почти бессмысленна! Но подруга детства, проницательная Харпер Ли, наблюдавшая все перипетии этого предприятия, занявшего несколько лет, беспощадна в своей резолюции. «Я ничего не мог сделать, чтобы спасти их», — лицемерно оправдывался он. «Может быть, и так, — отвечала она, — но дело в том, что ты этого и не хотел».
Весельчак Трумен Капоте, вальяжно развалившийся на диване пульмановского вагона, в котором осенью 1959 года впервые ехал в Холком, и тот опустошенный, онемевший Трумен Капоте, который в последний раз возвращался из Канзаса, — два разных человека. Грохот люка, разверзшегося под ногами повешенных, навсегда оглушил его. Фильм завершается кадром, где Капоте в напряженной позе, невидящим глазами глядя в вагонное окно, нежно прижимает к груди дневник Перри с выведенными на обложке датами — 1959-60-61, разделившими жизнь знаменитого писателя на две разные части. И еще одна рифма, неразрывно соединившая в фильме писателя и преступника. В ту первую поездку, дав щедрые чаевые проводнику, Трумен получил в ответ горячее признание в любви и не упустил случая покрасоваться перед Харпер Ли. Но прямая подруга окатила его ушатом холодной воды: «Ты эту любовь только что купил!» А Перри перед казнью, согласно процедуре, спросили, что передать его близким. «Скажите, чтобы они меня любили», — ответил он. Оба они жаждали любви, но, может быть, единственная бескорыстная любовь родилась в жизни обоих благодаря кровавому преступлению и потребовала за себя неимоверной цены.
P. S. Перри Смит и Ричард Хикок рассчитывали найти в доме Клаттеров десять тысяч, а нашли меньше полусотни долларов. Трумен Капоте получил за «Обыкновенное убийство» около двух миллионов.
1 Можно было бы упомянуть еще один мотив книги — верность самому себе, сформулированный героиней: «Я хотела бы быть той же Холли Голайтли, когда окажусь у Тиффани». Самому писателю не удалось остаться прежним, когда он, фигурально выражаясь, «оказался у Тиффани», то есть получил за свою книгу огромную славу и громадные деньги. И это стало его трагедией.
