Письма без флагов. «Письма с Иводзимы», режиссер Клинт Иствуд

«Письма с Иводзимы» (Letters From Iwo Jima)

По книге Тадамити Курибаяси «Письма главнокомандующего»

Авторы сценария Айрис Ямасита, Пол Хэггис

Режиссер Клинт Иствуд

Оператор Том Стерн

Художники Генри Бамстед, Джеймс Мураками

Композиторы Кайл Иствуд, Майкл Стивенс

В ролях: Кэн Ватанабэ, Кадзунари Ниномия,

Цуёси Ихара, Сидо Накамура и другие

Amblin Entertaimen, DreamWorks SKG, Malpaso Productions,

Warmer Bros. Pictures

США

2006

«Письма с Иводзимы» дошли до наших экранов без предисловия — фильма «Флаги наших отцов», который выпускают только на DVD. Дело не в коммерции: ни тот, ни другой фильм прокатными чемпионами не станут. Смотреть японскую часть можно, конечно, и в отрыве от американской, но до конца понять остроумие замысла дилогии — вряд ли.

Отражаясь один в другом, эти фильмы задают каверзные вопросы: что такое военно-патриотическое кино в современном его понимании? И как получилось, что Стивен Спилберг, еще недавно создавший эталон жанра в «Спасении рядового Райана», оказался среди продюсеров совершенно нестандартного проекта? Нестандартность в том, что один фильм показывает сражение за вулканический остров площадью восемь квадратных миль в феврале 1945-го глазами американцев, другой целиком снят с точки зрения японцев и даже на японском языке. Это такая же революция в кинодраматургии, какой были в свое время «Расёмон» Акиры Куросавы (событие подано с четырех разных точек зрения) или «Супружеская жизнь» Андре Кайата (бракоразводная история показана глазами мужа, потом — жены).

Теперь объектом субъективизации становится не частная история, а История.

Иствуд, будучи старше Спилберга на шестнадцать лет, снял при его поддержке кино, не уступающее по уровню баталистики «Райану», но без соцреализма и раздутых ужасов, с гораздо более тонким балансом между патриотизмом и пацифизмом. Причем даже самым заядлым патриотам не пришло в голову обвинить его в антиамериканизме. То ли харизма позволяет Иствуду то, чего не простили бы другим, то ли с переходом в новый век и с разгоранием тупиковых войн прописные истины прошлого столетия уже не кажутся абсолютными.

«Флаги наших отцов» посвящены механизмам военного пиара. Сюжет — история одной фотографии, сделанной на острове Иводзима, куда высадились тридцать тысяч морских пехотинцев и где в щелях, бункерах и тоннелях окопались двадцать две тысячи японцев, 95 процентов которых не вышли оттуда живыми, многие совершили харакири. Но и американцы понесли в этой кровавой бане с голодным и озверевшим противником (только в первый день атаки погибли две тысячи человек) страшные потери. Среди них — и солдаты, первыми водрузившие на ключевой высоте Сурибаси небольшой звездно-полосатый флажок. Потом фотографом Джо Розенталем было инсценировано фото с флагом значительно большего размера и с шестью другими «героями». Фальшивка оказалась настолько духоподъемной, что тут же принесла ее автору Пулитцеровскую премию, была возведена в ранг патриотической иконы, перепечатывалась на почтовых марках и послужила основой шеститонной скульптуры на Национальном мемориальном кладбище.

Трое из шести «фотомоделей» вскоре погибли, но трое остались в живых, и именно на их послевоенном опыте строится фильм. Несвятая троица ездит по городам и весям Америки под патронажем опытных пиарщиков с пропагандистским шоу, собирающим тысячи людей и миллионные пожертвования правительству на завершение войны. Патриотический экстаз разыгрывается со свойственной масскульту пошлостью: пресловутое фото воспроизводится в скульптурах из папье-маше и даже в виде сливочного мороженого, политого малиновым джемом.

Хотя битва за Иводзиму породила в прошлом целых три фильма, а история индейца Иры, в котором пробудилась совесть, послужила основой песен Джонни Кэша и Боба Дилана, тем не менее в этом сюжете оставались табу и важные умолчания. До тех пор, пока не появилась книга Джеймса Брэдли, сына одного из главных персонажей, которая стала бестселлером и основой фильма. Вся история с фотофальшивкой подозрительно напоминает советские проп-иконы на тему взятия рейхстага. Разоблачительную операцию Иствуда можно было бы назвать «Враки наших отцов»: смысл ее в том, что героев на самом деле не существует, а их делают потом для патриотических нужд.

«Письма с Иводзимы» и подтверждают, и опровергают этот тезис. Видно, как режиссер ищет новую точку для сравнения киномифа и киноправды. Согласно мифу, Иводзиму обороняли фанатики камикадзе, ничуть не ценившие свою жизнь, встававшие в атаку с криком «банзай!», а зажатые в угол, ритуально делавшие себе харакири. Один из таких показан в картине: воплощенный штамп нужен режиссеру, только чтобы от него оттолкнуться. На самом деле никто не хотел умирать, и об этом свидетельствуют положенные в основу картины письма солдат своим матерям и близким.

Мало того, в определенном смысле никто не хотел и убивать. Руководивший обороной генерал Курибаяси (его играет статусный артист Кэн Ватанабэ) был некогда консулом в США, восхищался американской техникой и культурой. Это был рафинированный космополит, учившийся в Гарварде. Но судьба поставила его во главе войска против американцев — в условиях дефицита личного состава, оружия и еды. Он сделал все, что мог, и проиграл с самурайским достоинством. Японскому барону Ниси, дружившему с голливудскими кинозвездами, пришлось защищать остров от врагов, в числе которых оказался его друг продюсер Сай Бартлетт. А взяв в плен молодого американца, его японские сверстники с удивлением обнаружили, что заморские гости совсем не похожи на варваров, как их учили в школе и в армии.

Готовясь к работе над «Флагами», Иствуд сначала не думал ни о какой дилогии. Но все глубже погружаясь в материал, он почувствовал, что один фильм скажет только половину правды. «Ты начинаешь анализировать одну историю — о том, как американцы завоевывали остров, — и вдруг осознаешь, что анализировать надо и с другой стороны: какова была тактика японцев, что они чувствовали и переживали. Американцев послали на эту битву, чтобы они ее выиграли и вернулись живыми, они знали, что будет трудно, но собирались победить и выжить. В случае японцев — их посылали на верную смерть, и никто не обещал им ничего другого», — говорит Иствуд. В конце концов он понял, что нужно снимать не одну, а две разные картины. В своем почтенном возрасте этот матерый человечище сумел сделать это одновременно, на одной и той же натуре, причем так, что актеры из двух фильмов ни разу не пересеклись и не были представлены друг другу — как это происходит с бойцами воюющих армий.

Мерилом киноправды стал для Клинта Иствуда «гений места». Режиссер дважды посетил легендарный остров, на котором сегодня находятся только военная база и мемориал, — один раз, чтобы получить благословение японского правительства, второй — чтобы снять общую панораму территории. Основные же съемки происходили в Исландии, поскольку разыгрывать битву на Иводзиме оказалось со всех точек зрения немыслимо. «Это мощное, заряженное энергией место, — описывает Клинт Иствуд свои впечатления об острове. — Ты видишь щели и пещеры в земле, в которой японцы за год проложили восемнадцать миль тоннелей. Кажется, ты должен испытывать там клаустрофобию, но, зайдя внутрь, понимаешь, что люди могли здесь долго жить и спасаться: это были просторные комнаты, в которых распространялось ровное тепло от геотермальной активности». Иствуда поразили такие детали, как стоящие в пещерах бутылки с виски, они были распечатаны, но некоторые почти полны. В каком-нибудь другом месте, заметил Иствуд, один турист сказал бы другому: «Смотри, она полная, давай приложимся». Но не здесь. Виски в память о погибших людях — часть ауры Иводзимы.

Впрочем, современные японцы оказались не так уж хорошо осведомлены об этой исторической битве. Молодой артист Кадзунари Ниномия, игравший сержанта Сайго, в мирной жизни пекаря, говорит: «Я знал только название острова, и это всё». Ему вторит Сидо Накамура, играющий лейтенанта Ито: «Мы — поколение, не знавшее войны, и я очень много открыл для себя на этих съемках, понял, какой по-настоящему жуткой была эта битва». Кэн Ватанабэ, чтобы проникнуть в глубь характера своего героя, даже поехал в родной город Курибаяси, в самом сердце Японии, и был поражен, поняв, что никто из местных жителей не помнит героя земляка.

В общем, понадобился Клинт Иствуд. Можно проследить по кинословарям разных лет выпуска, как место и значение этого человека вырастало в истории кинематографа. В 50-е годы он снимался во второразрядных фильмах и сериалах. Именно этот статус помог ему получить в середине 60-х роли в ставшей культовой трилогии Серджо Леоне. В то время классический вестерн терял свои позиции и превращался в осколок прошлого вместе с последним из могикан Джоном Уэйном, воспевавшим вьетнамскую войну. Иствуд занял совершенно новую нишу и начал разрабатывать золотую жилу постмодернистского вестерна и в итоге пришел к классическому «Не-прощенному».

Ступив в конце концов на территорию военного фильма, семидесятишестилетний ветеран доказал, что его не зря называют современным Джоном Фордом. Рядом с ним такие, как Ридли Скотт, Сэм Мендес и прочие, кто пытается снискать лавры кинобаталиста, годятся только в ученики-практиканты — не говоря уже о наших отечественных кандидатах в мастера жанра. Фильм Иствуда снят по-мужски, без пафоса, в чрезвычайно благородной цветовой гамме и с минимальным использованием компьютера. Не грандиозные массовки и классическая мощь впечатляют больше всего, а душа

человека, сделавшего картину в том возрасте, когда обычно режиссеры выдают полную фигню, боясь, что если они перестанут снимать, то тут же вымрут. Иствуду бояться нечего.

В «Письмах» Иствуд не «просвещает», не «пересматривает итоги» войны, не героизирует солдат императора-солнца. Он просто открывает за узкоглазыми лицами и воинственными выкриками чувства очень молодых людей, которым ведомы и страх, и боль, и дружеская преданность, и нежные чувства. Вопрос, почему понадобился бывший ковбой, чтобы разбудить и заставить заговорить японский «гений места», надо, вероятно, адресовать высшим силам. А более земные могли бы прояснить, почему «Флаги наших отцов» так и не дошли в России до кинопроката.