Частная жизнь. Карловы Вары-2007

Президент большого жюри Карловарского МКФ Петер Барт, главный редактор журнала Variety, в интервью ежедневной фестивальной газете (кстати, отличной) отвесил фестивалю тонкий комплимент. Он заявил, что Карловы Вары выглядят много лучше, чем Канн. В этом вроде бы невинном сравнении мест обитания явно читался второй план — намек, что тщательно обустроенный карловарский фестиваль симпатичнее каннского монстра. Тем более — прибавлю от себя, — когда сливки последних каннской, берлинской и венецианской программ собраны в специальной секции «Открытые глаза» — новой в структуре КВФ. К тому же есть уверенность, что ты попадешь на интересный тебе просмотр — здесь не практикуется хитроумное ранжирование фестивальных баджей, принятое в том же Канне. И студенты, что съезжаются сюда со всей Европы, тоже имеют шанс занять плацкартные места на ступеньках кинозала. Чем активно пользуются: на подходе к залу ты всегда минуешь выгородку, в которой сидят готовые взять старт страждующие студенты.

Карловарский фестиваль, кажется, предельно расширяет круг зрения. Здесь можно увидеть фильмы-победители крупнейших конкурсов последнего года, фильмы-сенсации и фильмы, о которых говорят. И это, разумеется, сверх традиционных программ, собирающих свои коллекции буквально по всем континентам. Карловы Вары славятся искусством фестивального программирования, демократической, едва ли не домашней атмосферой, доступностью информации и ежедневной фестивальной статистикой, неукоснительно выкладываемой в пресс-центре с утра пораньше. В статистические рапортички не включаются фавориты фестиваля — это прерогатива многочисленных жюри. Однако и так было очевидно, что наибольший интерес прессы вызывали две румынские картины — обладательницы каннской «Пальмы»: «4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Мунджу и «Калифорнийская мечта» дебютанта в полном метре Кристиана Немеску, трагически погибшего в автокатастрофе еще в процессе монтажа фильма. Отсюда второе название ленты — «Незаконченное». Но предположение, что у фильма мог бы быть иной финал, не меняет сути дела. «Калифорнийская мечта» содержательно и эстетически насыщена, это авторское кино, балансирующее на грани трагикомедии и реальной драмы, имеющей конкретное политическое измерение.

«Калифорнийская мечта», режиссер Кристиан Немеску

В мае 1999 года поезд НАТО, груженный радарной установкой, следует — в сопровождении американских солдат — через Румынию в район сербско-косовского конфликта. Командир — американский капитан — имеет предписание свободно следовать через Румынию, но никаких официальных бумаг у него нет. И попался-таки на пути начальник маленькой станции, лютый законник. Он остановил поезд, отогнал состав на запасной путь до выяснения законности его продвижения по стране. Начальник станции разослал факсы начальству. Начальство, однако, используя в своих целях административный хаос в стране, привычно ускользало от ответственности, делало вид, что информации не получало, ничего не знает и знать не хочет. Серьезная и настраивающая на политическую критику завязка парадоксально вылилась в действие фарсово-карнавального жанра. Жители маленького городка во главе с его мэром, возбужденные небывалым событием в их беспробудной повседневности — рядом целый вагон молодых мужиков! — все враз проснулись, будто прибытие нежданных гостей сулит им неслыханные перемены в жизни. Лови момент! Словом, житейское напрочь отбросило политику, и понеслась душа в рай! Мэр устроил прием в честь американских военных, собрался весь городок, после второй кавалеры пригласили дам на танец, местные музыканты были в ударе, и пошла писать губерния…

«Тара», режиссер Ян Сверак

У героя же, начальника станции, — свой сюжет, свои счеты с Америкой: он со времен военного детства не может забыть бомбежек американской авиации под разговоры о том, что если кто и спасет многострадальную Румынию, так это Америка. Еще ребенком он почувствовал себя обманутым и преданным, и это чувство застряло в нем до преклонных лет. И вот нежданно-негаданно настал час его реванша.

Финал и впрямь выглядит инородным по отношению к целому фильма — он действительно незакончен. Тем не менее это не отменяет ни в коей мере его эстетической уникальности — органичного соединения реального факта политической жизни взбудораженной Европы с частной жизнью маленьких людей, затерянных на полустанке румынской провинции.

Сложилось так, что большой конкурс фестиваля (15 международных премьер), как нарочно, сфокусировался на сугубо частных историях. Ничего пафосного, претендующего на вечность, лично я не заметила. Зато едва ли не каждый фильм «о личном» давал глубокое сканирование менталитета той страны, которую представлял. К примеру, исландские «Северные болота» Балтазара Кормакура — обладателя Гран-при фестиваля. Новую работу знаменитого автора «Рейкьявика, 101» можно смотреть как триллер, не принимая во внимание его этническую составляющую. Но все же до определенного фрагмента: когда два выясняющих отношения персонажа (съемка сверху) бегут по снежному покрову и упираются в кромку моря. Тут обоим (и зрителю тоже) становится ясно, что они — на острове, и остров не так чтобы очень большой, и бежать — некуда. Пределы Исландии, прямо скажем, невеликие, косвенно отразились на месседже фильма и на его сюжете.

«Площадь Спасения», режиссеры Кшиштоф Краузе, Джоанна Кос-Краузе

От генетического поражения мозга умирает четырехлетняя девочка. Параллельно совершено зверское убийство старого человека. Начинается расследование. Шаг за шагом дотошный детектив докапывается до невероятных открытий: источником генетической болезни, от чего погибла девочка, был именно этот старик, у которого были тайные интимные связи с женщиной из осиротевшей семьи… Прибавьте к сюжету «семейных тайн» изобразительную экспрессию, холодную симфонию северного урбанизма, взвинченную тональность «ужастика», который всегда с тобой, и мужские лирические хоры — колыбельную начала и народную русскую песню финала («Однозвучно гремит колокольчик…» ) — может быть, все это вкупе прольет свет на неслыханный успех фильма Кормакура у себя на родине: его посмотрела треть населения страны. Абсолютный рекорд за всю историю исландского кинопроизодства.

С «очень исландской картиной» рифмуется «очень чешская» — «Тара» отца и сына Свераков, оскаровских лауреатов за лучший иностранный фильм (1996). В Чехии фильм посмотрели более миллиона зрителей, и это тоже зрительский рекорд за все постсоветсткое время. Чешские критики объясняют небывалый зрительский успех тем, что смотреть его пошли пенсионеры — то есть зрители, которые обычно сидят у телевизора. Пропустить самого Зденека Сверака в роли пенсионера — такое невозможно, ибо обаяние этого неактера неувядаемо, а его органика безупречна. К тому же Сверак-старший владеет искусством позитивного мышления, а Сверак-младший ему вторит. Они начинают с подножной, квазидокументальной реальности, а в финале парят в эмпиреях в прямом смысле слова.

Зденек-старший играет школьного учителя, решившегося — и очень резко, прямо в один момент — выйти на пенсию. Оказавшись наедине с женой и со своей свободой, он рвется заняться каким-то делом. И находит себе почасовую работу — приемщика пустой посуды в местном магазине. Он складирует пустоту, возводит стеллажи пустоты, с удовольствием беседует с каждым посетителем — и пребывает в отличнейшем настроении! Метафора пустоты, профанного времени никак не отыгрывается в зримой поэтике фильма, но она работает — с моей точки зрения — в его подсознании. Я знаю, что авторы навевают сон золотой. Ну что в этом порочного? Уж если я алкаю правды как она есть, то без труда получу ее в другом фильме, не говоря о житейской практике. Тем временем жена Элишка заводит нечаянный роман и сбрасывает десяток лет. Ревность, выяснение отношений, экзотическое путешествие вдвоем на воздушном шаре, угроза пожара и приземление прямо в корзине в немаленький водоем — лакировочная комедия, где все насквозь условно, посылает зрителю поток безусловных положительных эмоций.

Чего не скажешь о конкурсном фильме другого карловарского ветерана Кшиштофа Краузе «Площадь Спасения». Обладатель Хрустального глобуса за фильм «Мой Никифор» (2005) на сей раз выступил с соавтором — женой Джоанной Кос-Краузе. Вот уж где мы пригубили из кубка «правды жизни» — мало не покажется.

«Площадь Спасения» снята в телевизионной эстетике, отчасти даже стилизована под реалити-шоу. Сюжет взят с газетной полосы, как в свое время для фильма «Допрос», который был показан несколько лет назад в берлинской «Панораме».

Герой, отец молодой семьи, где растут двое детей, продает квартиру, чтобы купить жилье побольше. Сроки новоселья, однако, затягиваются настолько, что герою приходится просить мать приютить его семью. Довольно скоро становится очевидно, что свекровь и невестка не ладят. Авторитарная дама с поджатыми губами дает волю своей нетерпимости и склочному характеру, дергает невестку по мелочам, ссоры вспыхивают то и дело. Молодая женщина погружается в омут домашнего насилия, теряет внутреннюю свободу, постоянно чувствуя уличающий взгляд злобного соглядатая. Атмосфера сгущается. Первым не выдерживает, естественно, мужчина. Отец семейства и сын своей матери уходит из негостеприимного дома и во всем склонен винить собственную жену. А ей с детьми некуда деваться. Она терпит, терпит, терпит, становясь воплощенным страданием. И однажды накладывает на себя руки.

История правдоподобная в силу своей типологичности. Разыграна она очень подробно и психологически точно. Действие развивается в режиме реального времени и обрывается вопросом: кто виноват? Обстоятельства, невыносимые для личности? Личность, не желающая приспосабливаться к обстоятельствам? Жесткое кино. Оно не идет на компромисс со зрителем, которому, ясное дело, хочется положительных эмоций.

Карловарский конкурс отбирает и показывает разные модели актуального кинематографа, никому не подыгрывая, не высветляя, но и не затемняя его палитру.