Поговорим за ликвидацию. «Ликвидация», режиссер Сергей Урсуляк

«Ликвидация»

Авторы идеи Зоя Кудря, Александр Кореньков

Автор сценария Алексей Поярков

Режиссер Сергей Урсуляк

Оператор Михаил Суслов

Художник Владимир Банных

В ролях: Владимир Машков, Михаил Пореченков, Сергей Маковецкий, Александр Сирин, Борис Каморзин, Владимир Меньшов, Константин Лавроненко, Федор Добронравов, Виктор Супрун, Александр Голубев, Максим Дрозд, Светлана Крючкова, Ксения Раппопорт, Лика Нифонтова, Полина Агуреева

Студия «Дед Мороз» по заказу «Централ Партнершип»

Россия

2007

В декабре минувшего года наши федеральные телеканалы стремительно приближались к промежуточному финишу, коим всегда является Новый год. Обыкновенно именно рейтинги телеэфира в ночь с 31 декабря на 1 января позволяют определить, какой из каналов на данном сезонном отрезке со щитом, какой на щите.

В 2007-м это стало понятно задолго до финиша. Триумф Первого канала был предопределен так же, как была предрешена победа «ЕР» на последних думских выборах. Его отрыв от конкурентов оказался столь же впечатляющим, как и преимущество «ЕР» над ее политическими соперниками.

Другое дело, что превосходство Первого было обеспечено не административным ресурсом. И не личным рейтингом Владимира Путина. Тут ключ к успеху лежал прежде всего в выборе руководством канала программной стратегии, которая, собственно, давно уже выбрана. Она состоит в наращивании развлекательной мускулатуры.

Впрочем, и весь-то предыдущий сезон прошел под знаком ее накачивания. А в этом так вообще не было удержу в самом его начале: одновременно стартовали новые выпуски таких многобюджетных и долгоиграющих проектов, как «Минута славы», «Фабрика звезд» и «Ледниковый период». Едва они финишировали, как с низкого старта рвануло продолжение еще одного мегапроекта — «Две звезды» с Пугачевой и Галкиным в качестве ведущих.

Все это, однако, победы, одержанные Первым на уикендовской поляне. И в них нет ничего неожиданного.

Отдельная история — «Преступление и наказание» с когортой известных артистов: Елена Яковлева, Юрий Кузнецов, Андрей Панин, Александр Балуев, Сергей Бехтерев. Экранизация аккуратная, почтительная по отношению к классику, но без того нерва, без которого Достоевский не Достоевский. Каналу она не принесла зрительского рейтинга, но зато поработала на его репутационный имидж, который в последние годы оказался сильно подмочен в связи с неудачами на сериальном фронте.

НТВ на этом направлении крыть было нечем, кроме как разве несколькими рядовыми криминальными сериалами уровня «Улицы разбитых фонарей». «Россия» же для начала наступила на те же грабли, что и Первый год назад. Тогда «граблями» оказался «Тихий Дон» — сериал о гражданской войне в экспортном обрамлении. Нынче — «Война и мир», исключительно импортный продукт.

У «России» оставался последняя неубиенная карта — четырнадцатисерийное повествование Сергея Урсуляка «Ликвидация». Этот сильный козырь придерживали до последнего момента. «Ликвидация» пережидала «Капкан», затем — «Диверсанта» и стартовала в самый неожиданный момент для конкурентов — воскресным вечером 2 декабря в 21.00 по Москве, когда «ЕР» стала осмыслять свою победу и объяснять поражение своих соперников по выборам.

«Ликвидация» в тот вечер фактически, что называется, «убрала» конкурирующие в эфире «фирмы» — доля была за 40 процентов, а рейтинг — под 20. Давид Гоцман назвал бы эти цифры «картиной в масле».

Улицы, правда, не пустели во время его демонстрации, как это бывало, когда в эфире шли «Семнадцать мгновений весны». Но было перекрыто достижение постсоветского ТВ — рейтинговая планка «Мастера и Маргариты».

Что же касается популярности Штирлица, то она свалилась на наши головы совсем в иное время. Тогда и выхода-то у нас другого не было, как привязаться всей душой, всем сердцем, всей страной к советскому полковнику Исаеву в фашистском мундире — будущему герою анекдотической штирлициады. Тогда мы жили в пенале с тремя или четырьмя каналами-окошками, из которых было видать в любое время суток одно и то же. Тогда мы еще не знали, что проживаем в таком ящике, который называется ящиком Пандоры.

Теперь, чтобы собрать нас у телеэкрана в урочный день и в урочный час, нужны новые песни, новые сказки и новые мифы о главном.

«Ликвидация» — создание многосоставное в смысловом отношении и в какой-то степени эстетское.

Детективная интрига, связанная с раскрытием псевдонима Академик, — не стержень повествования, а всего лишь покров. Его хочется сдернуть, но не получается. Авторы умело его удерживают, предлагая зрителю гадать и попутно доискиваться глубинного смысла того, что происходит на экране. А это уже работа, труд, требующий хотя бы минимальных интеллектуальных усилий.

По ходу показа обнаружилось, что триумф не безусловен. Кто-то безоговорочно полюбил «картину маслом», кто-то — с оговорками, а у кого-то она вызвала приступ раздражения.

Сразу, пока не забыл, скажу о самой интересной корпорации недовольных зрителей — об антисемитах.

Вот им пришлось особенно непросто. Они же тоже зрители и в чем-то — вполне нормальные люди. И им должна быть интересна лихо закрученная занимательная история борьбы с бандитами в послевоенной Одессе. И им должен быть симпатичен главный герой, решительный, бесстрашный, дерзкий, справедливый до самозабвения и самоотречения и просто обаятельный мужчина. И вот какая обида — еврей. Это же для антисемита — трагедия. Это для него все равно как полюбить еврейку. Да еще жениться на ней. И каждый день ненавидеть, любя. А вдобавок ко всему Давид Гоцман умнее (так получилось по фильму) маршала Жукова, красы и гордости русской истории.

Самое же огорчительное для отечественных юдофобов то, чего они пока не понимают во всем объеме, но о чем, думаю, догадываются на подсознательном уровне, — одесский еврей Давид Маркович Гоцман отныне и навсегда стал национальным героем России. Притом мифологическим. В ряду комдива Чапаева, полковника Исаева и мента Глеба Жеглова. А с этой гвардией не поспоришь и не повоюешь.

Если с Гоцманом не получается поспорить, если его уже невозможно дискредитировать и втоптать в грязь, то можно попробовать его поставить под ружье сталинизма. Что, собственно, и попытался сделать самый изощренный и самый громокипящий юдофоб современной России господин Проханов, радостно возвестивший: «Появляются имперский герой и имперский художник».

Писатель тронулся на идее «пятой империи». Она ему везде мерещится. Померещилась и в сериале Сергея Урсуляка: «Сталин в фильме „Ликвидация“ смотрит из каждого кадра, и не только с портретов. Впервые за двадцать лет показана безупречная, отточенная в своей имперской красоте сталинская военно-государственная машина. Эстетика силы, геральдика служения, всепобеждающая мощь государства. То, что в „Семнадцати мгновениях весны“ было достоянием германского „орднунга“, в „Ликвидации“ стало образом советской системы».

Публицист так зашелся в сталинофилии, что выразился еще крепче: «Этот фильм с острейшим интересом и упоением смотрели сразу несколько поколений. Словно в дом вернулся родной человек, которого считали убитым. Вернулся дух СССР после „похоронки“ 91-го года».

«Дух СССР» на наши телеэкраны, действительно, вернулся, но не с «Ликвидацией», а с проектом Михаила Леонтьева «Большая игра», с риторикой товарищей Кургиняна, Веллера, тех же Проханова и Леонтьева.

Неприятие демократических ценностей настолько ослепило господина Гексогена, что он неспособен увидеть то, что реально происходит на экране. Там ведь как раз показано, что «безупречная, отточенная в своей имперской красоте сталинская военно-государственная машина» ничего не может сделать с уголовниками, несмотря на «виртуозный интеллектуализм» кастовых советских командиров.

В новейшей истории России и российского кино «Ликвидация», пожалуй, первый случай успешного художественного мифотворчества.

Кстати, именно потому, что перед нами кинематографическое создание, одетое в броню мифа, почти все нападки по части исторической недостоверности отскакивают от него, как горох от стенки.

Мы, порой отчаянно ревнуя художественных персонажей к историческим прототипам и художественные реалии — к историческому материалу, никак не можем согласиться с тем, что прошлое здесь не цель, а средство.

Это ведь, как экранизация классики. В иных случаях кинематографист решает чисто просветительскую задачу и тогда идет след в след за первоисточником. А в других — прибегает к литературному оригиналу как к своего рода оптическому прибору. В последнем случае в титрах, предваряющих фильм, возникает строчка «По мотивам...».

«Ликвидация» — сериал «по мотивам» реальных событий, случившихся сразу после войны в освобожденной Одессе. Такой способ экранизации истории — довольно распространенная практика как в отечественном, так и в мировом кинематографе.

По отношению к «Неуловимым мстителям» ни у кого вопросов не возникало и не возникает на предмет их документальной основательности. Потому что там жанр сразу все поставил на место и зритель с первых кадров понял, что перед ним не быль, а небылица, то есть легенда.

В отношении к «Семнадцати мгновениям» все оказалось несколько сложнее. Авторы работали в пограничной зоне. Они балансировали на грани исторической фантастики. Потому у современников и были вопросы по части достоверности представленных на экране фактов. Создатели героической штирлициады не посмели громко сказать, что сотворили миф «по мотивам» некоторых обстоятельств Великой Отечественной войны; они предпочли ввести в сюжет хроникальные кадры победного наступления советских войск, чем еще больше, что называется, «подставились» под огонь критики со стороны «ревнителей».

Пресса не осталась равнодушной к «Ликвидации», но и не оказалась единодушной. Восторгов было превеликое множество. Они в основном адресовались Владимиру Машкову, сыгравшему главного героя. На долю других актеров досталось тоже немало комплиментов. Но и претензии, недоумения, обвинения по ходу показа сыпались на картину и ее авторов обильно и густо. Больше всего нареканий вызвала историческая сторона «картины маслом».

Всех замеченных несоответствий не перечислю. Но вот, например. Нам говорят: не было столько евреев в послевоенной Одессе. И не мог тогда еврей возглавлять милицию. Еще одна невероятность — маршал Жуков в исполнении Владимира Меньшова. Не таким он парнем был.

Могу себе представить, сколь много неточностей находили участники и свидетели Троянской войны в созданном мифе о ней. Кто-то негодовал по поводу Елены — мол, выдумка это. И то, что она была якобы прекрасной.

И деревянный конь — небылица. На что другой древний грек, видимо, клялся и божился, что он сам просидел в этой душной деревянной темнице несколько часов кряду, стараясь не кашлять и не чихать.

Но разве теперь нам не наплевать на то, имеют или не имеют под собой фактические основания перипетии Троянской войны? Пускай не имеют, но уж больно красивая история.

Так ли все происходило в поединке тщедушного Давида и могучего Голиафа, как это описано в известной легенде? Но ведь и это — красивая история.

Красивые истории, как и красивые формулы, почти всегда достоверны.

Ну не мог, продолжают настаивать знающие люди, ссучившийся щипач Фима прожить и дня. А он две серии не сходил с экрана. И казалось, что мог бы и еще погулять, столь убедительным он был в исполнении Сергея Маковецкого. По крайней мере, так желалось.

Так пожелалось еще сильней, когда голова мертвого Фимы стала болтаться в кузове поехавшей полуторки и Давид взял ее в ладони. И стало понятно, как они были дороги друг другу. Это один из самых щемящих в эмоциональном отношении кадров.

Как и тот, когда Гоцман в театре вместе со всей блатной Одессой слушает Утесова.

Ну не участвовал Леонид Осипович в операции по отлову одесских авторитетов. Ну не было этого. Не приезжал он в тот год в свой родной город.

И все это, как ни странно, не имеет ровно никакого значения для зрителя.

Нет правды исторических обстоятельств, а правда переживания вымышленных обстоятельств есть.

Маршал Жуков, по свидетельству одних очевидцев, без приключений приехал в Одессу на поезде. Авторы сериала не стали отпираться и признались, что они скандальное прибытие маршала в город на машине придумали для пущего драматизма. Тем временем нашлись другие свидетели, которые подтвердили, что именно все так и было, как показано в фильме.

Такова «волшебная сила искусства». Художественная достоверность воображаемого способна перебороть достоверность документированных фактов, против которых в обыденной жизни никак не возразишь. А художественная правда воплощенного образа, как правило, берет верх над реальным историческим лицом.

В сущности, работа в пограничной зоне чревата нечаянными осложнениями.

В последних четырех сериях «Ликвидации» детективная интрига натянулась, как тетива лука. На первый план вышел Академик — майор Кречетов со своим амбициозным планом свалить маршала Победы Жукова. А подполковник Гоцман в предпоследней серии ушел в тень. В сугубо конспиративных целях.

Внешняя цепь событий напряглась, а внутренний нерв сюжета всего сериала резко ослаб. Можно сказать, обесточился. Потому что ушла тема противостояния Гоцмана против Жукова.

Нет, разумеется, по логике приключенческого жанра все правильно. Ближе к финишу нужен был выход на персональное противоборство героя и злодея — так во всех блокбастерах делается. Потому и была придумана эта история с ловушкой для вражеского подполья: гарнизон покидает Одессу, которую попытались захватить катакомбные партизаны.

Вот этот мотив оказался чересчур вольным даже для такой исторической фантазии, как «Ликвидация». И именно в силу той причины, что ее авторы работали в пограничной зоне между мифом и былью. Но, может быть, со временем, когда все реалии Великой Отечественной войны обретут статус легендарных преданий, как это произошло с событиями Отечественной войны 1812 года, и этот мотив не покажется таким уж фантастическим.

Правда, не исключено, что к тому времени право и справедливость уже не будут находиться в столь напряженных отношениях, как это нам приходится видеть сегодня. В чем и заслуга создателей «Ликвидации». В послужном списке отечественного ТВ появился новый национальный киномиф о поединке Добра и Зла и явился новый национальный киногерой, неожиданный для современной России, — одесский еврей Давид Гоцман.

Каким был в действительности начальник одесского УГРО — не суть важно, коли есть Давид Гоцман. Особо наблюдательные критики разглядели его прототип в фильме Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Это Жеглов Высоцкого. Иные увидели и нечто большее: «Ликвидация» простонапросто — римейк говорухинского сериала.

За сходным чаще всего таится несходное. Если уж на то пошло, «Ликвидация» не повторяет «Место встречи...», а спорит с ним. У Говорухина заявлена тема противостояния Шарапова и Жеглова, то есть законности и справедливости, но она не решена. А здесь, у Сергея Урсуляка, она — лейтмотив, звучание которого нарастает по ходу повествования. И особо трагичен он в силу того, что живет и рвет душу в сердце одного героя — Гоцмана, который плоть от плоти блатной Одессы, который поднимается в своей правоте и над ней и над правдой маршала великой Победы.

Мы следим за ним от серии к серии, и в какой-то момент становится не важно, кто из героев хоронится за псевдонимом Академик и чем дело кончится.

Стало быть, сюжет организован таким образом: детективная интрига со всеми ее сложными поворотами, обманными ходами, неожиданными метаморфозами — не хребет сериала, а его оболочка, его покров, прошитый мелодраматическими отношениями главных героев с женщинами, с усыновленным мальчишкой.

Под этой оболочкой тяжело дышит, истерит, отчаивается и рвется к своему разрешению коллизия противостояния правды Гоцмана и правды Жеглова, которую в незамутненном виде представляет на экране маршал Жуков.

Гоцман: «Вор должен сидеть в тюрьме, но по суду». Жуков: «Преступник должен быть наказан полюбому — хоть по закону, хоть без суда и следствия».

У Говорухина мотив противостояния Шарапова и Жеглова — это мотив вспухающего спора между законом и справедивостью. Зритель радуется благополучному исходу и забывает прощальную реплику невинно арестованного интеллигента, предупредившего Шарапова, что Жеглов нехороший человек.

В том фильме Шарапов и Жеглов отловили преступника Горбатого, и тем дело кончилось.

В этом суть конфликта, как мне кажется, много глубже. Она в самом герое — в Давиде Гоцмане. И биться-то ему приходится не столько с загадочным Академиком, сколько с собой. Мало того, еще и с маршалом Победы — Георгием Жуковым.

Разрешение коллизии тем более интересно, что она не чистая ретроспекция. Она имеет отношение к сегодняшнему дню. История ликвидации бандитизма в послевоенной Одессе, возможно, имеет некоторое отношение к истории борьбы с коррупцией в России постсоветской. Как метод. Как принцип. Как идеология.

Теперь пусть меня убедит кто-нибудь, что «Ликвидация» в пору борьбы с коррупцией — чистая ретроспекция.

Рискну повториться только вот в чем: создателям сериала удалось сотворить не просто увлекательный художественный многосерийный фильм, но и новый миф с новым героем (в статусе-звании «легенда»), что вообще случается в кинематографе не часто, а в отечественном — в последнее время аналогичный пример и вспомнить не могу.

И вот в тот момент, когда всем ревнителям исторической точности надоело уличать авторов в накладках, ошибках, натяжках и прочих грехах (а случилось это с завершением сериала), на телеэкран выдается документальный фильм «Маршал Жуков против бандитов Одессы. Правда о «Ликвидации».

Из оного следует, что неправды в сериале гораздо больше, чем могли предположить самые ярые его недоброжелатели.

Почти все сплошь неправда. Подлинно достоверно только то, что Жуков в 1946-м проходил службу в Одессе, которая кишела ворами, грабителями и шулерами, а все остальное...

И маршал не воевал с бандитами. И бандиты ничего не замышляли против маршала. На экране воинские подразделения — это олицетворенный порядок, образцовая законность, надежная защита мирных граждан от уличной преступности, а в действительности сама армия была в какой-то степени криминализирована и нуждалась в жесткой чистке. Да и самому маршалу Победы приходилось думать, как отмыться от подозрений в незаконном обогащении трофейной добычей.

Авторы документального фильма и режиссер игрового сериала Сергей Урсуляк признаются, что так и не обнаружили ни одного документального подтверждения тому, что опальный Жуков придумал и санкционировал операции как по отлову уголовных авторитетов на гастрольном концерте Утесова, так и по отстрелу бандитов переодетыми в штатское контрразведчиками. И, разумеется, не нашлось в архивах какого-нибудь следа об операции, хотя бы отдаленно напоминающей ту, что в сериале была проведена маршалом по заманиванию уголовников в Одессу.

Не нашлось ни документов, подтверждающих достоверность славных антикриминальных подвигов Жукова, ни живых свидетелей того, что так оно и было. В народе ходило много слухов о нескольких покушениях на командующего округом, об обстрелах его машины, но ни один из водителей не смог вспомнить ничего подобного.

Народная молва тем не менее связала славное имя сталинского полководца с укрощением «многоголовой гидры криминала». И случилось это по одной простой причине: сам Жуков к тому времени был уже мифом. Причем — положительным. А это такой магнит, который притягивает к себе все хорошее в жизни. Так же, как отрицательный миф поневоле берет ответственность на себя за все скверное. Это закон природы человеческого общежития.

Так что авторы «Ликвидации», затевая свое предприятие, уже стояли на твердой и основательной почве допущений, вымыслов, домыслов, фантазий, преданий, легенд и апокрифов — словом, всех тех ингредиентов, из которых варится новый мифологический продукт.

Но Сергей Урсуляк не просто художественно и профессионально обработал и аранжировал продукт мифотворческой самодеятельности масс. Он его сильно переработал. Жуков в сериале — гроза бандитов, но не победитель их, не освободитель от них. Он всего лишь наместник Сталина. Он — прокуратор кесаря.

А победитель и освободитель легендарной Одессы-мамы — никому доселе (до сериала) не известный Давид Маркович Гоцман. Отныне именно он — наш национальный герой. А можно взять и выше — герой новорусской мифологии.

Стало быть, с новым годом и с новым мифом?..

p