Виталий Манский: «Предложат стать кардиналом — откажусь»

Интервью ведет Сергей Сычев

Сергей Сычев. На пресс-конференции в Сочи после показа фильма вы сказали, что канал ТНТ хочет подать на вас в суд.

Виталий Манский. Канал имеет право, по нашему письменному договору, на со-гласование. Я эту формулировку трактовал условно, а канал, увидев фильм, — весьма конкретно. И, пользуясь этим правом, хочет внести изменения, сокращения. Эти сокращения связаны с эпизодами программы «Дом-2». Я надеюсь, что канал примет мои аргументы. Один из них заключается в моей уверенности, что ничто не может нанести ущерб проекту «Дом-2», тем более моральный.

Я вообще считаю, что зритель современному телевидению не доверяет, он неспособен с телеэкрана считывать какие-то послания, потому что ТВ дискредитировало себя, оно выполняет уже другие функции, которые не затрагивают воспитательные задачи. Поэтому я бы хотел, чтобы эту картину люди смотрели либо в кинотеатрах, что, конечно, само по себе наглое заявление, либо в DVD-формате, когда ты покупаешь фильм и гипотетически готов к диалогу с экраном: нет рекламы и т. д. В этой форме эта картина сыграет, по-моему, важную роль.

С. Сычев. Из-за такого отношения к телевидению вы перестали для него работать?

В. Манский. Да, я даже создал фестиваль «АРТДОКФЕСТ», который в народе прозвали фестивалем антителевизионных фильмов, наверное, благодаря изображению фестивального плаката. Вообще говоря, на сегодняшний день я понял всю бессмысленность занятия документалистикой на телевидении. Я трачу время, жизнь, но в телевизоре ничего нельзя сказать, там окончательно поменялись задачи.

С. Сычев. Это означает, что телевизионная документалистика потеряла смысл?

«Девственность», режиссер Виталий Манский

В. Манский. Ну она, прежде всего, документалистикой не является. Дело в том, что когда я пришел на ТВ, то понимал, что оно существует по другим законам. Я знаю, что такое формат, и работал в этих рамках. Но я соглашался говорить форматно, потому что главным в этом словосочетании было слово «говорить». А когда сейчас нужно форматно молчать, тогда все вообще теряет всякий смысл. Когда делаешь фильмы, понимая, что они не уходят, как вода в песок, тогда соглашаешься на какие-то компромиссы. Можно жить с нелюбимым мужем при условии, что он тебя ежедневно не избивает. А если он начинает издеваться и унижать?

С. Сычев. Такая ситуация на всех каналах?

В. Манский. Я считаю, что телевидение действительно должно делать форматное кино, потому что таков способ найти аудиторию, продать продукт, ведь ТВ — это участник рынка. Но я также считаю, что упаковывать надо конфеты, а не дерьмо. А на телевидении делают фильмы, которые слишком часто вообще бессмысленны. При этом телевизионная документалистика становится все более профессиональной. Я даже за то, чтобы снимались такие фильмы, как «Византийский урок». Я против этой картины, но она хотя бы содержательна. Там есть послание, с которым я не согласен, но оно все-таки есть. Мы же уже посмотрели фильмы про геморрой у всех наших народных артистов, их бывших жен и любовниц, мы узнали все, что знать совершенно не обязательно.

С. Сычев. Телеканал «Культура» вы в расчет не берете?

«Наша Родина»

В. Манский. Я живу не только в России, но и в мире. Для меня не существует государственных границ, особенно массмедийных, закрытых культурных пространств. В Германии и Франции есть общий канал ARTE, который показывает мой фильм «Одноклассники», хотя в этих странах не живет ни один мой одноклассник. Но этот канал показывает эту картину, потому что для людей, там живущих, важен каждый человек. Он воспитывает в своих зрителях умение сострадать, сочувствовать. В России, где живет половина моих одноклассников, на канале «Культура» мне говорят, что для них это неформатный фильм. Но если формат важнее эмоций, чувств, значит, сегодня наше ТВ, включая канал «Культура», болеет. Но даже боли не чувствуем. Человек ведь заболевает гриппом не потому, что хочет заболеть, он просто где-то подхватил вирус. Должен принимать таблетки и стать снова здоровым, нормальным. Я думаю, что наше ТВ нуждается в лечении, я уверен, что оно в конце концов выздоровеет. Я вижу, что потихонечку симптомы выздоровления появляются. Например, существование программы «Закрытый показ» на Первом канале — хороший знак. Я лично знаком с руководящими лицами практически всех центральных каналов. И это абсолютно вменяемые люди. Просто они оказались заложниками мифов, которые сами и создали. Я жду, кто же из них первый отрезвеет и создаст у себя слот для настоящего документального кино хотя бы в четыре утра. А потом ужаснется, когда увидит, насколько это востребовано, что есть люди, которые хотят находиться в серьезном диалоге с сегодняшним днем. Сейчас все еще кажется, что людям больше всего интересно, какие туфли у Ксении Собчак. Но ведь нельзя прожить всю жизнь, интересуясь только подобным. Так не бывает.

С. Сычев. Ваш фильм «Наша Родина» не показывают по ТВ, а «Рожденные в СССР» Сергея Мирошниченко канал «Россия» поставил в прайм-тайм. Но он тоже неформатный и тоже говорит о важном.

В. Манский. Понимаете, когда я говорю так жестко, нельзя воспринимать это тотально. Всегда есть исключения. В конце концов фильм Сокурова о Вишневской и Ростроповиче показал ТВЦ, но это абсолютное исключение. Кстати, показав этот фильм, канал унес три «Тэфи». Можно ли представить, чтоб ТВЦ в его прошлом качестве смог бы получить такие награды? Этот канал не соответствовал профессиональным призам! Стоит «просто» купить фильм. Ведь они даже не участвовали в его финансировании. Заплатили несправедливо низкую цену за эту картину и вынесли три «Тэфи», которые сейчас наверняка стоят где-то в кабинете главного человека. И вот он ходит и понимает, поскольку человек далеко не глупый, что награды эти не заработаны его собственным каналом. А в следующий раз он, может быть, скажет Сокурову: «Александр Николаевич, вот мы тут поэксплуатировали вас, может быть, мы вам теперь как-то поможем?» Это ведь камень на камень, кирпич на кирпич.

С. Сычев. Но ведь менеджеры каналов объясняют такое положение тем, что хороших фильмов мало...

В. Манский. Тем более. Так покажите эту малость, эту толику, эти три хороших фильма, которые вымучивает российский кинематограф. Нельзя все «бабки» в этом мире заработать. О душе подумайте, ребята! Что вам в вашем круглосуточном вещании эти полтора часа?

С. Сычев. Давайте вернемся к вашей «Девственнице». В чем сейчас заключается требование канала: сократить ее, а иначе суд?

В. Манский. Изначально у них было требование изъять «Дом-2», сейчас мы говорим о двух минутах, покадрово, посекундно. Я хотел бы верить, что мы найдем с каналом общий язык хотя бы потому, что скандал вообще в природе ТНТ и особенно данного проекта. Странно, что они тратят так много энергии для создания скандалов внутри проекта и так ревностно относятся к скандалу за его рамками. Я, скажем, не люблю, я считаю свою героиню Карину «Барби» конченым человеком. Но, с другой стороны, понимаю, что мой фильм — это еще одна возможность для нее заявить о себе. Как ни странно. Вот у нас в стране есть Елена Беркова, порноактриса, которая ведет программы на молодежном ТВ. Ни один нормальный человек из цивилизованного общества в одном море с ней купаться не стал бы, но наша реальность свидетельствует об обратном. Потому что сейчас наши медийные лидеры — это люди, которые заражены очень опасным вирусом, передающимся легким путем. И такие сомнительные личности — кумиры поколения!

С. Сычев. Вы все-таки рассчитываете на телевизионную премьеру?

В. Манский. Я хочу и буду настаивать, чтобы продюсеры сначала сделали все для показа этого фильма не по ТВ, чтобы он выработал свой нетелевизионный ресурс полностью. После этого я бы хотел, чтобы его показали по «ящику».

С. Сычев. В прокате будет цифровая дистрибьюция?

В. Манский. Нет, у нас кинокопия, 35-мм.

С. Сычев. Но ведь это дороже...

В. Манский. Да. Почему я стал работать с этими продюсерами? Они сказали, что готовы показывать фильм в кинотеатрах. Сам я смотрю его с трудом. Он очень жесткий, это не рождественский пряник, но степень его смотрибельности выше, чем у многих игровых фильмов с многомиллионными бюджетами.

С. Сычев. Вы готовы его сокращать, если этого потребуют?

В. Манский. Если это будет условием выхода фильма, то готов. Если мы не придем к какому-то решению и канал подаст в суд, у меня на это нет сил.

С. Сычев. Но это дополнительный пиар для фильма.

В. Манский. Я взрослый человек, мне не двадцать лет. Был бы я мальчиком,

то с удовольствием судился бы. Я готов один раз пойти на ринг к Владимиру Соловьеву, потратить ровно час, чтобы высказать свое мнение, выслушать оппонентов и узнать мнение аудитории, которая будет голосовать. А настоящий суд в России — это же не передача на час, нужно будет бросить все и этим жить.

«Рассвет / закат»

С. Сычев. Поскольку в некоторых эпизодах используется лейбл ТНТ, это означает: материал снят не вами, а заимствован у канала?

В. Манский. Нет. Там есть всего пятнадцать секунд с буквами ТНТ: мы снимали монитор на вокзале и там написано название программы «Секс с Анфисой Чеховой». Также есть эмблема ТНТ на Пушкинской площади, там стоит большой экран, где круглосуточно идет их реклама. Это мы снимали сами.

В фильме нет ни одного кадра, который был бы снят не нами. Все от начала до конца съемки мы производили собственными силами за собственный счет на собственной аппаратуре.

С. Сычев. А кадры, которые вы сняли с экранов мониторов «Дома-2»?

В. Манский. Это один из пунктов наших обсуждений с каналом, мы сняли материал с мониторов, и он совершенно достоверен. Мое авторское решение заключалось в том, чтобы показать: как только героиня заходит на территорию «Дома-2», она исчезает, становится изображением на экранах. Я мог бы поставить там свою камеру, но отказался от этого. Мы начинаем снимать героиню вновь, только когда она выходит за ворота «Дома-2».

С. Сычев. Есть ли закон, который защищает использование вами материалов «Дома-2»?

В. Манский. Есть, но защита наступит только через четыре с половиной года, когда материал окончательно перейдет в наше распоряжение. До этого мы должны согласовывать использование кадров с каналом.

С. Сычев. Я так понял, что когда вы пришли на «Дом-2», у вас уже была некая идея фильма...

В. Манский. И да, и нет. Я работал над другим фильмом, потом мне ТНТ предложил снять «Дом-2». Потом идеи пересеклись. Но моя позиция такова: все, что я снимаю — не важно, для каких проектов, — это мое кино! Поэтому для меня важно использование всего отснятого объема материала так, как я захочу. Я должен свободно его использовать. А в данном случае я ограничен. Повторяю, все, что снимаю, — это мое кино. Поэтому материал может идти в разные фильмы.

С. Сычев. Когда вы стали снимать заказной фильм про «Дом-2», вы уже думали о фильме «Девственность»?

В. Манский. Конечно! Я уже его снимал полгода. Но не думал, что в «Доме-2» найду свою героиню. Я и не искал там. Мне гипотетически был интересен «Дом-2» как феномен. Но именно там я увидел героиню. В принципе, у меня сорвалась другая, более интересная: она, тоже девственница, притом религиозная девушка, работала в московской фирме, оказывающей секс-услуги по Интернету. Мне стало интересно, как в ней все это сочетается. К сожалению, конкуренты сдали эту контору милиции, и ее закрыли буквально перед съемками. Можете себе представить, как сложно найти в Москве такую фирму и найти с ней «общий язык».

С. Сычев. После того как запретили первый фильм Фреда Уайзмена, он стал подписывать особые соглашения с главными героями на использование всего материала с их участием.

В. Манский. Да-да, я знаю. Я тоже подписываю особые соглашения со всеми героями. Без этого сейчас нельзя снимать документальное кино. Хотя мне это не кажется справедливым.

С. Сычев. Вот в кадре «Барби» говорит, что она не понимает, зачем здесь камеры, и возникает ощущение, что она против съемки.

В. Манский. Да, но мы подписали соглашение, в котором прописываются ее обязательство участвовать в съемках, количество дней, наличие камер. А дальше я действовал так, как считаю нужным. Мы узнали место, где она работает, договорились там с людьми и снимали. Она сама пыталась мне, взрослому человеку, втюхать сказку о себе. А я ведь ее снимал не только для того, чтобы ретранслировать ее мифы.

С. Сычев. Я уже слышал претензии к вашему фильму. Во-первых, вас упрекают в том, что вы своих героинь снимаете или частично, или полностью обнаженными. Понятно, что их физическая обнаженность — символ душевной наготы, но все же... А второе — это подглядывание в окна в конце фильма?

В. Манский. Я намеренно снимаю этих девушек обнаженными, потому что они снимаются так осознанно. Они девственницы, но у них нет никаких барьеров. Моей дочери двадцать один год, мы живем с ней в одной квартире. Я никогда не видел ее обнаженной. Последний раз, когда ей годик был. А эти героини, которых я видел первый раз в жизни, совершенно спокойно раздевались при взрослом мужчине.

С. Сычев. Но ведь есть люди, которым не стыдно испражняться на улице. Это ведь не значит, что их нужно показывать во время самого процесса!

В. Манский. Если это не лидеры молодежного движения, которые при этом еще учат других, как жить, тогда это проблема не моя, не автора, а этого человека. Нормального человека невозможно снять испражняющимся, разве только скрытой камерой. Теперь по поводу подглядывания в окна. Я этим кадром хочу сказать, что не только люди, которые продают девственность, но и те, кто этого не делает, не защищены от того, чтобы их девственность продали без их ведома.

С. Сычев. Но ведь это явное вторжение в частную жизнь!

В. Манский. Все мы не защищены, и этот кадр как раз является тому доказательством.

С. Сычев. А что делать людям, которые увидят себя в вашем фильме?

В. Манский. Пусть закрывают шторы!

С. Сычев. Почему вы решили работать с Дмитрием Быковым и Александром Цекало?

В. Манский. Когда я делал «Частные хроники. Монолог», передо мной был «заочный» кастинг двух писателей — Быкова и Яркевича. Последний этот кастинг выиграл. Быков тогда написал очень большую статью, критикующую фильм за его текст. Я это запомнил. И когда стал делать другой фильм, о котором говорил и который еще не снят, то позвонил Дмитрию, предложил ему посмотреть материал. Он был шокирован, — а надо сказать, что фильм задуман очень жестким, самым жестким из всего, что я делал, — но в итоге согласился со мной работать. А по поводу «Девственности» повторю: сегодняшней аудитории нужно все разжевывать, объяснять, она не способна считывать информацию. Как ей дать понять, что мой фильм вовсе не про девственность? Мне нужен был хороший текст, я попросил Дмитрия посмотреть материал. Он сказал, что не нужно ничего говорить. Но все-таки мы написали текст. Когда же надо было начитать, я понял, что мой голос не подойдет, и позвонил Александру Цекало. Он уже озвучивал «Частные хроники. Монолог», который тоже был на «Кинотавре», и я решил, что Саша — мой талисман.

С. Сычев. На мой взгляд, текст Быкова получился намного беднее, чем содержание картины, он ее сузил, конкретизировал, а в результате исчезли важные смысловые уровни.

В. Манский. Да, может быть. Но кто не делает, тот не ошибается.

С. Сычев. Сейчас существует, условно говоря, клубная система проката. Вы рассматриваете такой вариант?

В. Манский. Я считаю, что фильм сначала должен отработать в привычной для всех зрителей вертикали. Отработав так, коммерческий фильм как бы выплескивает все, что в нем есть. Трудно себе представить фильм о Джеймсе Бонде в клубном прокате. В клуб идут не за этим. Наш фильм, я думаю, сможет выжить в привычной потребительской схеме: реклама, билборды, кинозал, попкорн. Но потом, поскольку у него есть вторые и третьи уровни считывания, он должен уйти в клубный прокат, где люди готовы это осмыслять.

С. Сычев. В последние годы в российский прокат выходили несколько зарубежных неигровых лент, которые, кроме «Птиц», провалились, несмотря на то что была попытка использовать ту схему проката, о которой вы говорите.

В. Манский. Может быть, дело в том, что это были зарубежные фильмы и не делались для прокатчика, который кровно был бы в них заинтересован. Подчеркиваю еще раз, я стал работать с моими продюсерами не потому, что они дали мне возможность сделать эту картину, у меня есть средства, чтобы снимать фильмы без всякой финансовой помощи. Я начал с ними работать потому, что они четко осознавали, о чем и каким будет этот фильм, и брали на себя всю ответственность по прокату.

С. Сычев. Когда вышел ваш манифест «Реальное кино» в журнале «Искусство кино», было ощущение, что вы хотите создать некую торговую марку, как, скажем, «Другое кино».

В. Манский. Я менее практичен, чем обо мне думают. Я нанял когда-то человека на пост директора премии «Лавр». Он со своей работой не справился, мы его уволили. Но он умудрился украсть у нас даже слово «Лавр», которое зарегистрировал на свое имя. А нас теперь шантажируют каждый год, напоминая, что именно этот человек — правообладатель слова «Лавр», и нам теперь эту премию вручать нельзя. Ко мне когда-то пришел Михаил Синев и предложил сделать какой-то проект под названием «Реальное кино». Я не оценил предложение и отказался, а он потом сделал проект «Действительное кино». Видимо, по словарю искали похожее слово. Одна из задач, которую я перед собой ставлю, — обратить внимание на тех режиссеров, которые создают свои картины, и эти картины потом никто не видит. Как фильм Расторгуева «Дикий. Дикий пляж. Жар нежных». Это великое произведение. Не было кинематографа, и был Гоголь, который написал «Мертвые души». Теперь есть кинематограф, и есть Расторгуев, который снимает «Дикий пляж». По этому фильму будут судить о нашем времени. То же с фильмом «Мать». Критики об этом знают, но молчат. Но «Реальное кино» я не буду делать брендом, не буду регистрировать это название.

С. Сычев. Сейчас все документалисты ринулись в игровое кино и говорят об этом так, будто это серьезный прорыв. Вы не собираетесь?

В. Манский. Обычно уход в игровое кино происходит по слабости. Документальное снимать сложнее. Если я почувствую, что не могу бороться с действительностью и побеждать ее, но снимать еще хочу, то я буду делать игровые фильмы. В игровом кино все работают на тебя: продюсер, декораторы, актеры... Мне, чтобы снять жизнь человека, нужно вместе с ним прожить, а в игровом кино для этого достаточно отправить актера в гримерку. Я снял одну игровую картину в молодости, но по слабости. Я работал на «Центрнаучфильме». Однажды меня позвали к телефону, и в трубке я услышал: «Это говорит Алексей Юрьевич Герман. Вы не хотите снять кино?» Я почувствовал себя девочкой в парке, которой предложили работать в кино, и помчался к Герману. Он мне дал сценарий, что-то мы там сняли и смонтировали, но, к счастью, эта затея провалилась. Теперь я повзрослел, и меня на это не купишь. Даже если завтра позвонит папа римский и предложит стать кардиналом — откажусь. Мне предлагали большие бюджеты, любые условия. Я приму это, но не раньше, чем смогу передвигаться только на инвалидной коляске.

С. Сычев. Как вы относитесь к игровым реконструкциям и убеждению, что нет игрового и неигрового кино, а есть просто кино?

В. Манский. Есть кино художественное и нехудожественное. Я не хочу обидеть кого-то из режиссеров игрового кино, но лучшее игровое кино — это кино документальное. Я обожаю Германа. Я понимаю, что нельзя снять документальный фильм «Мой друг Иван Лапшин», потому что пока не изобретена машина времени. Мне нравится «Джеймс Бонд», потому что такого в жизни не бывает, это аттракцион. Это забавно, интересно, но на карусели катаются пять минут, жить на карусели невозможно. Что касается игровых реконструкций, то я их не использую и не понимаю, зачем они нужны. Но если кто-то ими пользуется — пусть пользуется.

С. Сычев. Вас иногда называют «русским Майклом Муром»...

В. Манский. Очень жаль, потому что его фильмы мне не нравятся.

Интервью взято после премьеры фильма В. Манского «Девственность» на «Кинотавре»-2008.