Отчаянный свист. «Захочу свистеть ‒ свистну», режиссер Флорин Шербан

«Захочу свистеть — свистну» (Eu cand vreau sa fluier, fluier)

По пьесе Андреи Вэляна

Авторы сценария Кэтэлин Митулеску, Флорин Шербан

Режиссер Флорин Шербан

Оператор Марьюс Пандуру

Художник Ана Йонечи

В ролях: Джордже Пиштеряну, Ада Кондееску, Клара Водэ, Михай Константин, Маря Брату и другие

Strada Film, Film i Vаst, The Chimney Pot, Romanian National Center for Cinematography, Swedish Film Institute, The Post Republic

Румыния — Швеция

2010

Как всегда, в конкурсной программе Берлинале было много важных тем, умело сконструированных, политически корректных сюжетов. И, как всегда, не хватало искусства. Румынский фильм «Захочу свистеть — свистну» по идее должен был компенсировать этот дефицит. Ведь новое румынское кино умеет сочетать фактуру жизни и полет фантазии, социальную точность и художественность.

Фильм дебютанта Флорина Шербана в первой половине фестиваля однозначно лидировал в общественном мнении, превосходя по рейтингу критиков даже «Писателя-призрака» Романа Поланского. И устоял во второй половине, когда на экран хлынули актуальные, заряженные социальным электричеством фильмы — об исламизации Европы и других горячих проблемах современности. Жюри, проигнорировав практически все из них, не пожалело призов для румын: фильм Шербана награжден спецпризом «Серебряный медведь» и вдобавок призом Альфреда Бауэра за художественные инновации.

И вот тогда захотелось разобраться, в чем, собственно, здесь новизна и в чем величие молодого румынского кино. Когда о нем заговорили пять-шесть лет назад, не было явной точки отсчета: новая волна родилась в этой стране практически на пустом месте. Правда,

в конце 80-х — начале 90-х на фестивальных орбитах вращались фильмы Лучана Пинтилие и Раду Михаэляну, но погоды они не сделали и про румын быстро забыли. Когда появились картины Кристи Пую, Кристиана Мунджу и Корнелиу Порумбою, ассоциация возникла разве что с чешским кино эпохи Пражской весны: их роднили зоркость описания нравов провинции и черноватый юмор, напоминавший ранних Формана и Менцеля.

Но было у румын и что-то действительно новое. Через горький опыт тоталитарного и посттоталитарного общества "постдекабристы«1 Пую, Мунджу, Порумбою сумели подняться до высокой метафизики и христианского стоицизма, при этом не впадая в пафос, сентиментальность и патетику. Именно в этом причина того, что «Смерть господина Лазареску», «4 месяца, 3 недели и 2 дня», «12:08 к востоку от Бухареста», «Полицейский, прилагательное» заняли особое место в анналах современной кинокультуры.

Картина Шербана вписывается в этот ряд по точности социальных характеристик, аутентичности фактур, минимализму постановочных средств «румынской школы». В основе фильма — выразительная история, драматургически разработанная и сконцентрированная в замкнутом пространстве (колония для несовершеннолетних) и в ограниченном промежутке времени (заключенный Силвиу должен выйти на свободу через пять дней, но за это время много чего должно произойти). Хотя этот сюжет явно обнаруживает свое театральное происхождение (сценарий был переработан режиссером вместе с Кэтэлином Митулеску из пьесы Андреи Вэляна), однако следов несовместимой с экраном театральности практически не осталось.

В первой половине фильм, снятый оператором Марьюсом Пандуру подвижной камерой, избегающий всяких красивостей и условностей, дает жесткое, подробное описание будней колонии — с вечными разборками между заключенными, с тюремной рутиной и удивительными типажами (в основном в картине снимались реальные колонисты). В галерею этих лиц прекрасно вписывается актер Джордже Пиштеряну — большегубый юнец с насупленными бровями и прожигающим упрямым взглядом: увидишь раз — не забудешь, персонаж с харизмой.

Силвиу, доселе отличавшийся примерным поведением в неволе, в последний момент оказывается на грани нервного срыва, как только узнает, что из Италии приехала его мать, чтобы забрать с собой в более благополучный мир младшего сына (Маря Брату). Здесь отыгрывается характерная для молодых румын тема контраста между старой и новой Европой и призрачности «европейского единства».

Силвиу считает, что непутевая мать (Клара Водэ) загубила его детство и теперь не имеет никаких прав на его младшего брата, которого он сам воспитал и любовь к которому стала для него жизненным приоритетом. Честно говоря, уже в этот момент начинаешь несколько сомневаться в адекватности героя, к которому авторы фильма всячески стараются пробудить наше сочувствие. Интересно, как это ему удавалось воспитывать малолетнего брата, если он сам уже четыре года находится за решеткой? И это только первый свисток, сигнализирующий об отходе от правды жизни и умозрительности конструкции.

Эскалация действия начинается в тот момент, когда переговоры с матерью приводят к взрыву ненависти, и Силвиу понимает: чтобы удержать брата от отъезда за границу, ему нужно освободиться из колонии раньше, чем истекут заветные пять дней. Этот ничтожный срок теперь воспринимается, словно пожизненное заключение. Типичный драматургический прием нового румынского кино: такие дела, как аборт или операция больного старика, не терпят отлагательства, и это становится катализатором сюжета, источником своеобразного «румынского саспенса». В данном случае дело осложняется тем, что Силвиу знакомится с откомандированной в колонию молодой социальной работницей (Ада Кондееску) и идея «выпить с ней кофе на свободе» становится для парня навязчивой.

Во второй половине фильм, начинавшийся как социологическая драма, превращается в отчаянный триллер с кровопусканием, шантажом и взятием в заложники. Вклиниваются в него и элементы мелодрамы. Надо признать, что в области жанрового кино молодые румыны пока что гораздо слабее, чем в реалистическом анализе повседневности, и это делает финальную часть картины неожиданно искусственной. Однако к тому времени фильм уже напитал зрителя достаточным количеством эмоциональной информации, чтобы без колик проглотить остросюжетный финал. Именно это произошло в Берлине: магия реальных фактур покорила основную часть зрителей, критиков и жюри, которое явно переоценило достоинства фильма.

Несколько дистанцируясь, можно сказать: перед нами достойный режиссерский дебют, но не более того, а в пейзаже румынского кино картина Шербана останется на периферии, поскольку ей фатально недостает второго плана. Пока — в первой половине — она придерживается реалистической канвы, ее держит опора на «школу». Как только прямая связь с реальностью нарушается, место метафизики (главной козырной карты румын) занимает авантюра, и результат оказывается несравнимым.

1 Имеется в виду народное восстание в декабре 1989 года, в результате которого в стране был свергнут коммунистический режим Чаушеску. — Прим. ред.