Андрей Хржановский: Широкий Выборг

Нина Зархи. Как всякий фестиваль, удачный или не слишком, «Окно в Европу» не могло не обнаружить некие особенности сегодняшнего кинопроцесса.

В отличие от демонстративно красноречивого в своем отборе «Кинотавра» последних двух-трех лет, Выборг, как правило, собирает все, что снято. Как следствие — и плюсы, и минусы. Оценка общего состояния нашего кино в Выборге складывается, вероятно, вполне объективная, адекватная. Но низкий уровень многих фильмов — вопреки моей воле — бросает тень на этот очень обаятельный, нужный «городу и миру» (в зале всегда полным-полно народу) фестиваль. Детище, кстати, людей абсолютно профессиональных, всеми уважаемых. Мне любопытно, какие картины в этом году все-таки оказались отвергнутыми, если — в конкурс! — попала провинциальная самодеятельность вроде ленты Людмилы Гладунко «Для начинающих любить» — неуклюжая «мыльная» мелодрама (да еще с запредельно пошлыми стихами-комментариями самого режиссера), из тех, что даже телевизионщики обычно стыдливо опускают сильно ниже прайм-тайма. С другой стороны, в Выборге появился «Кочегар» Алексея Балабанова — один такой шедевр (чего стесняться слов?) делает фестиваль событием. Если же вернуться к обобщениям… «Окно в Европу» открыто для мейнстрима, недаром публика здесь активно голосует и от ее имени фестиваль вручает «Золотую ладью». Так вот, лучшие картины нынешнего Выборга — я вывожу за скобки работу Балабанова — показали, что молодые, отправившиеся в сторону мейнстрима, стараются при этом явить свою режиссерскую индивидуальность. Используя то, что добыто современным авторским кино. И тем самым иногда, при всей правильности посыла, себя корежа: сложные, чужеродные, формальные путы стреноживают бесхитростные сюжеты и лишают истории привлекательной ясности. В то же время артхаус показался мне пустым и выморочным, неумным. Главное — неумелым.

Андрей Хржановский. Вопросы, которые ты сформулировала, — для киноведов. Я же человек простой, у меня свой взгляд на выборгский фестиваль, который я издавна люблю: он симпатичен мне своей компактностью, принципиальной интеллигентностью, отсутствием суеты и взбивания пены на ровном месте. Но до сих пор у меня остается один вопрос с несуществующим ответом. «Кинотавр», объявленный главным всероссийским фестивалем, устраивается в июне, и, таким образом, в его орбиту попадают фильмы, снятые в течение всего года — от мая до мая. То есть он «подметает» все. А в распоряжении Выборга должны остаться картины, сделанные за последние полтора месяца?

Н.Зархи. Или те, что не взял «Кинотавр».

"Кочегар", режиссер Алексей Балабанов

А.Хржановский. Ну, это была бы уже заведомо ущербная позиция, которую мы можем сейчас исключить. Объективно я могу понять принцип, который декларирует Армен Медведев: «Мы фильмы не производим, мы их показываем». Но все же я был бы рад, если бы руководители фестиваля, хотя бы в порядке эксперимента, попробовали отказаться от этого принципа и прежде всего выбирали фильмы безусловного художественного достоинства. Фактически же сейчас в конкурс приглашают скопом все, что было снято на коротком временном отрезке. Я бы все же предложил отбирать фильмы более строго. Пусть их будет не двенадцать-тринадцать, а шесть или семь. И я обязательно устраивал бы сеансы — об этом говорят многие, — состоящие из анимационного, документального и игрового фильмов. Это был бы полноценный сеанс, который обеспечивал бы всесторонний охват зрителей и представлял для них более полную картину кинематографа.

Но если говорить о тенденции, я бы мог сформулировать ее так: тотальный провал режиссерского искусства и умений — хотя, может быть, эта формулировка и некорректна. Исключение составляют фильмы, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. Остальные работы, мне кажется, сильно страдают от элементарного режиссерского непрофессионализма. Тут я должен сделать лишь одну оговорку: дело в том, что никто не знает, что такое режиссура, ни один киновед ее суть описать не может. Если картина произвела на него впечатление, он будет разбирать ее и докапываться, что, как и почему. А если фильм слабый и впечатления не произвел, то с профессиональной точки зрения критик не сможет или не захочет его анализировать. Есть классическая формула: «режиссером может быть каждый, кто не доказал обратного». Но выясняется, что даже доказательства этого обратного очень размыты, их практически не существует. Потому что всегда найдутся люди, которые и про совершенно беспомощный фильм скажут: «Нет, в этом все-таки что-то есть…» Или: «А такой темы еще не было. И актриса все-таки неплохо сыграла». И вроде как получается, что фильм уже реабилитирован.

Между тем общая картина довольно драматическая. Беря в очередной раз в руки том Эйзенштейна и читая, как он, скажем, разбирает ракурс актрисы Ермоловой на портрете Серова, чтобы затем развить одну микрочасть своей теории, я думаю, что все-таки некоторые вещи профессионал должен знать. Или же — в качестве компенсации — должен обладать божьим даром, врожденными способностями. Когда мы видим, что нет ни того, ни другого, но есть идея «а почему бы и мне не попробовать?», возникает ощущение, что, в принципе, кино может снимать каждый. У людей, которые десятилетиями варятся в кинематографе, это сознание провоцируется им же подобными, беспомощными авторами, которые неожиданно откуда-то вылезают на поверхность и даже иногда получают какие-то призы. Мне кажется, надо просто повысить барьер критического отношения к подобному так называемому творчеству, поскольку иная позиция представляется мне абсолютно неуважительной к самому искусству кинематографа, если, конечно, относиться к нему как к искусству. Если же воспринимать его как сферу производства, которое должно «выстрелить» энное количество фильмов в определенные сроки, то это совсем другое дело.

Н.Зархи. Ну, если «сфера производства», то тем более необходимо качество — «продукта», «товара»… Как для ОТК.

А.Хржановский. Короче говоря, получается ситуация, которая, мне кажется, до сих пор не разрешена, — я имею в виду принципы отбора. Как правило, руководители почти всех фестивалей, формируя жюри, непременно включают в его состав некий декоративный элемент в виде популярных актерских ликов. Но все же хотелось бы пожелать, чтобы этот элемент не превышал определенного процента. Ведь неизбежно возникает вопрос: «А судьи кто?» Хотя я убежден, что все фильмы, получившие награды в этом году, относятся все же к наивысшим достижениям конкурсной программы и, может, к определенным достижениям нашего кинематографа в целом.

Здесь я должен сделать принципиальное заявление в надежде на правильное понимание. Дело в том, что каждая из трех награжденных картин могла оказаться на вершине пьедестала почета. Я имею в виду фильмы «Неадекватные люди», «Детям до 16…» и «Кочегар». Картину Алексея Балабанова я считаю произведением очень сильным, мощным, идущим в направлении к шекспировскому трагизму. И очень нужным, своевременным социальным высказыванием. Если ты спросишь, почему же главный приз мы дали не «Кочегару», а работе совсем молодого режиссера, я выскажу свои аргументы. Фильм Романа Каримова «Неадекватные люди» получил Гран-при именно за дебют. Это важно всегда, во все времена, но именно в сегодняшней ситуации мне это кажется суперпринципиально важным. Почему? Я хочу обратить внимание на совершенно вредоносное распределение средств на кинопроизводство между так называемым Фондом кино и Министерством культуры — вредоносное, потому что на дебютное, экспериментальное, анимационное и документальное кино, то есть на самые дефицитные и нуждающиеся в особо бережном отношении области, кинематографу выделена катастрофически малая толика денег. Гораздо меньшая, нежели в прошлые годы, и несопоставимо малая по сравнению с тем, что отдано на откуп компании из нескольких мейджоров. Это положение надо каким-то образом исправлять или, по крайней мере, противостоять ему всеми силами и возможностями. И в этой обстановке нам показалось особенно важным поощрить работу молодого режиссера, совершающего первые шаги. Хотя, конечно, это был жест скорее символический, ибо по гамбургскому счету высшее достижение — это, конечно же, фильм Балабанова. Но он еще, как говорится, свое возьмет. Наше же решение, кажется, нашло верное понимание, по крайней мере, среди значительной части и профессионалов, и публики.

Н.Зархи. Мне кажется, выборгские фавориты «Детям до 16…» Андрея Кавуна, «Неадекватные люди» и еще несколько удач и полуудач — «Южный крест», «Каденции» — доказали в сотый раз, что в мейнстриме почти невозможно блефовать: отсутствие ремесла сразу бросается в глаза. Если в фильме каждый следующий эпизод не цепляет предыдущий, артисты «не попали», если интонация фальшивая, а реплики взяты со склада старья, история топчется на месте, какая-то линия уперлась в стенку или исчезла без следа, то это не скроешь никаким метафизическим глубокомыслием, мистическим пейзажем, невнятными философскими намеками.

А.Хржановский. Настоящая метафизика возникает только у людей сверхталантливых.

Н.Зархи. Конечно. Но в так называемом артхаусе обмануть «метафизикой» и «эстетическим радикализмом» иногда — даже часто — получается: все это «псевдо» с заунывно долгими планами и пародийной невнятицей смысла сходит за продвинутость, новации и поиск. Так, например, случилось в фильме Рамиля Салахутдинова «Которого не было», сделанном на основе хорошего рассказа Елены Долгопят «Дверь». Штампы а-ля Тарковский, переселение душ, тел, совершаемое в пространстве то триллера, то философской притчи, квазиумная вязкость диалогов, суть которых, видимо, призвана подтолкнуть зрителя к нерешаемой — или безоговорочно решенной — альтернативе: что лучше — выцыганить у судьбы лишние годы и прожить их кем-то другим или умереть самим собой. И все это в лабораторных — в прямом и переносном смысле — декорациях из научной фантастики 80-х — порой на экран не просто скучно, но и неловко смотреть. Еще более неловко смотреть про такой же примерно обмен душами и телами — через годы и страны — в фильме «Связь времен» Алексея Колмогорова, поскольку эти полеты во сне, под наркозом (на операционном столе) и гипнозом на кушетке Фрейда перемещают нас из глянца современного цирка, где слону ставят диагноз рак мозга, в героику Великой Отечественной. Сидишь в зале и думаешь: ну кто мог дать деньги на такой заведомо, уже на бумаге выморочный кич, притом недешевый?

Что касается дебютанта Каримова, мне кажется, продюсеры (или критики) должны его предостеречь от некоторой самоуверенности: в дебюте она выглядит обаятельной, но дальше… Когда ты и автор сценария, и режиссер, и композитор, и монтажер — это еще не гарантия авторской свободы, если нет свободы владения профессией. И свободы мысли. Да просто мысли. В «Неадекватных людях» поверхностность скольжения мимо серьезных сюжетных завязок, тянущих на серьезные вопросы — мимо, дальше, быстрее, — необязательность диалогов, неряшливая неточность финала не лишают, а может, и добавляют фильму обаяния. Вполне выносимой легкости бытия. Это живая картина, среднеевропейская молодежная.

Фильм «Детям до 16…» опытного Андрея Кавуна сделан очень правильно по ремеслу, в нем абсолютно выверен сценарий (автор — Олег Маловичко), при том, что очень трудно без пошлых поучений и выводов в зрительском кино рассказать о драме юноши, который не может сделать единственный и окончательный выбор и мечется между двумя девушками. Фабула качелей, готовая вот-вот превратиться в надрывную историю треугольника, травестируется авторами, а потом незаметно размывается, но зритель уже на крючке. И думает не только о том, с кем останется симпатичнейший инфантильный парень (хорошая работа Ильи Любимова).

Не то в фильме Станислава Говорухина «…в стиле jazz» — а ведь он ремеслом владеет еще со времен образца зрительского кино, сериала «Место встречи изменить нельзя».

А.Хржановский. Станислав Говорухин — большой профессионал, и в его картине есть какие-то обаятельные вещи. Например, я с удовольствием смотрел на молодую очаровательную девочку, которая играет на флейте (Аглая Шиловская), на Елену Яковлеву, которую люблю во всех ее ролях. С большим наслаждением и, можно сказать, обильным слюноотделением выслушал грандиозный монолог о красоте украинской национальной кухни. Но этого мало, потому что режиссер, который хочет угодить и услужить публике, неизменно становится заложником пошлости прямых средств к достижению своей цели. К сожалению, это неизбежная комбинация, и мастера киноискусства переходят в сферу обслуживания, становятся теми, кого писатель Шишкин называет «обслугой». А я уже тридцать или сорок лет назад сформулировал для себя направленность такого искусства. Однажды я приехал в Гагры и заметил на киосках, где продавались фотографии, звукозаписи и прочее, надпись: «Гагрский УБОН». Я спросил, что такое УБОН, и мне ответили: «Это Управление бытового обслуживания населения». А бытовое обслуживание населения — очень важный сектор, и все, кто в нем занят — от акушеров до работников крематория, — уважаемые люди, занимающие свое необходимое место в нашем повседневном пространстве и жизненных циклах. Фаст-фуд — тоже часть этого сектора. Отрицать необходимость подобного кинематографа я не могу. Но и судить его по законам искусства тоже не приходится, потому что он все-таки из другой сферы.

Н.Зархи. Меня «…в стиле jazz» разочаровал как раз в плане ремесла, а не искусства. История не держит — она распалась на анекдоты и вставные номера. Героиня, которая по идее должна быть манком для шикарного плейбоя, не вызывает никакого интереса, разговаривают персонажи так, будто им только что вымучивал реплики Лион Измайлов или еще кто-то из наших телеюмористов, вместо событий — натужные остроты, простейшее: «Ты будешь обедать?» превращается в репризу из «Аншлага».

А.Хржановский. Это неизбежные потери, которые, с художественной точки зрения, несут мастера этого направления.

Н.Зархи. Мастера коммерческого кино «про жизнь» увлекают сходством — внешним — с жизнью. «Ой, точно так у моей соседки было». Но когда девушка, выдаваемая за тонкую и умную, начинает обвинять мужика в том, что он запал и на мать, и на сестру-подростка…

А.Хржановский. …я как раз не считаю этот поворот натяжкой, потому что на месте мужика я бы сказал, что мамаша — Яковлева, — бесспорно, интереснее двух других...

Н.Зархи. Но драматургией там для этой коллизии ничего не предложено, так же, как и режиссером. Вот и топчутся, и сползают в водевиль — там, где хотели, чтоб мы чуть-чуть попереживали.

А.Хржановский. Мне трудно обсуждать фильмы такого рода, потому что я, к сожалению, не являюсь клиентом такой продукции. А мы ведь все — клиенты.

Н.Зархи. Но ты же являешься клиентом, например, фильмов Клинта Иствуда. А он делает мейнстрим.

А.Хржановский. Я вижу, что это кино хорошо сделано, но его клиентомя тоже не являюсь. Я могу оценивать его с точки зрения профессиональных усилий, но я, так сказать, не пойду в тот ресторан, где угощают этой пищей. У меня вообще очень узкий круг тех, кого я допускаю к своему аппарату вос-приятия.

"Каденции", режиссер Иван Савельев

Н.Зархи. Ну, я думаю, не такой уж и узкий. Вот, скажем, «Кабаре» ты можешь смотреть без отвращения?

А.Хржановский. Его я смотрю с восхищением.

Н.Зархи. А ведь тоже зрительское искусство. Или коммерческое.

А.Хржановский. Это больше, чем коммерческое искусство.

Н.Зархи. Потому что работает на разных уровнях.

А.Хржановский. Фильмов, которые по-настоящему работают на всех уровнях, единицы. Я знаю людей, которые принципиально любят кино — всякое. Я слышал, Герберт Уэллс мог проводить в кинозале многие часы, даже если подсовывали ужасные фильмы. Когда его спрашивали: «Неужели вам это нравится? Почему?», он отвечал: «Ну как же — они же там все шевелятся!» И этого ему было достаточно.

Да, я могу регистрировать, что такой-то фильм сделан высокопрофессионально. И это будет моя высочайшая оценка. Но при этом он может быть не вполне художественным. Что касается Выборга, то большинство фильмов оказалось глубоко антихудожественными, и при этом они не были сделаны высокопрофессионально. Кроме, пожалуй, тех трех, что я отметил.

Еще одна большая ошибка и, с другой стороны, проблема, которая может и должна освещаться критикой, — это фактор спекулятивности. Скажем, фильм про сдвинутых по фазе бывших немецких и советских офицеров — «Связь времен» — явно заряжен спекулятивной идеей. Были потрачены невероятные усилия, одна из продюсеров сказала, что они все равно будут делать кино, даже если государство не станет их поддерживать. Пусть делают, на здоровье, это их частное дело, более того, и у этого кино, к сожалению, найдутся свои зрители, которые скажут: «Как это интересно, тонко, какой новый подход, глубокая мысль…» В принципе, любая кинопродукция находит своего Герберта Уэллса.

Н.Зархи. Что ты скажешь про фильмы «Южный календарь» и «Каденции», обсуждавшиеся критиками, которые наградили своим главным «слоном» «Кочегара», а маленьким — «Неадекватных людей»?

А.Хржановский. В «Каденциях» непроработанный и слабый сценарий, совершенно никудышная разговорная часть, состоящая в значительной степени из бытового словесного мусора. А ведь это особое искусство — умение написать диалог, мы знаем, что даже среди первоклассных сценаристов не много таких, кто может это делать. Такие вещи должны подвергаться критическому разбору. Не сомневаюсь, что режиссер может сказать: «Да, вот мы так хотели, в этом была наша установка — просто показать один день из жизни женщины, обычно он так проходит». Каждый чувствует себя Джеймсом Джойсом, выливает на других свой «поток сознания» и, более того, еще думает, что совершает некое открытие.

Н.Зархи. Спасибо еще, что «Каденции» перемонтировали по предложению продюсера Елены Яцуры. Вывели в отдельные истории «24 часа из жизни женщины» — каждой из пятерых. Поначалу, видимо, были «срезки» — под великого Олтмена. Но они бы совсем зашифровали фильм для зрителя. Вообще-то пунктир cinéma vérité про повседневную жизнь, не дотягивающую до жизни, — замысел заманчивый. Но интересный дебютант Иван Савельев заигрался в стиль, понадеявшись на его самодостаточность, а драматургии для наполнения каждой истории ему не хватило. Что-то внятное происходит только в истории героини Полины Кутеповой. И от этого, а еще от продолжительности и социальной конкретности она выпячивается, выпирает. И слишком лобово, в контексте изысканной туманности всего действия, читается финальное противопоставление автоматизму их квазижизни творческой правде выдуманного мира — театра, где все они оказываются.

А.Хржановский. Тот факт, что они в финале оказались именно там, мог бы обернуться совершенно иначе, если бы были установлены другие пропорции, был бы показан их драйв на творческом поприще. Не будем обсуждать, что получилось в итоге. Я думаю о том, что могла бы в этом отношении делать критика, если была бы на это способна, — именно разбирать природу неудач. Обобщать — отчего они чаще всего случаются.

Н.Зархи. Еще важнее на стадии проекта иметь для этого хорошего редактора.

А.Хржановский. Безусловно, и на этом, кстати, в Выборге сошлись все. Редактор — очень важная профессия. Но ведь над теми телесериалами, которые показывают ежедневно по телевизору, тоже работают редакторы. И, может быть, виной сегодняшней ситуации как раз чудовищно низкое качество телевидения, то чувство вседозволенности, которым оно награждает кинематографистов.

Н.Зархи. С этим не поспоришь. Тот же «Южный календарь» — в нем есть верно схваченные куски реальности, взяты за основу хорошие рассказы Антона Уткина. Но видно, что на уровне сценария режиссеру и автору сценария, несомненно, способному дебютанту Денису Карро, очень нужна была помощь. Он умеет создавать атмосферу, работать с изображением, остранять социальную конкретику до вневременного абсурдистского коллажа, экзистенциального зависания, как в первом рассказе про тотальное разрушение: здания краеведческого музея, его античного наполнения, жизни его сотрудницы, судьбы директора (точен, как всегда, Алексей Девотченко). Но — все вместе не сложилось. Резкий перекос в сторону центральной — смачной бытовой новеллы, в каждом из трех рассказов — разная авторская дистанция, вообще абсолютно разные стилевые и жанровые принципы. Получился набор короткометражек. Кроме истории про посудомойку, которая мечтает о красивой жизни. Эта новелла — слегка недотянутый полный метр. Последняя же история, где бедствующая мать-одиночка привычно продает себя проводнику за право бесплатного проезда и провоза инжира, — скомканный социальный штамп.

А.Хржановский. Согласен. Неточный, фальшивый по элементарной правде жизни, которой в данном случае режиссер обязан был придерживаться. Другое дело, если бы он взял форму гротеска, притчи... Хотя по опыту общения со своими коллегами из жюри и собственным наблюдениям могу сказать: мы все являемся заложниками штампов. Мы знаем, что существуют книги, например, Александра Червинского «Как хорошо продать хороший сценарий», Александра Митты, Юрия Арабова. Все это достойные, полезные и интересные тексты. Но они не могут служить даже подспорьем для автора, они скорее предлагают возможность следовать по некоему пути, если автор — человек беспомощный и слепой и может продвигаться, только придерживаясь знакомой колеи. Но это исключает самое интересное, что есть в искусстве, и то, ради чего оно существует, — поиск, неожиданность, новаторство, развитие своего языка и, самое главное, с моей точки зрения, внутреннюю потребность режиссера сказать о том, что его лично волнует.

Вчера я еще раз с удовольствием посмотрел фильм «Похождения зубного врача» Элема Климова, которого я считаю одним из наших самых выдающихся режиссеров. Как там все продумано! От мизансцены до актерской игры, до малейших деталей. И так в каждом его фильме. И ты понимаешь, что это, помимо таланта, высокая профессиональная культура и ответственность перед зрителем. Сейчас чувство ответственности утрачено. Может, это первопричина тотального провала нашей киносистемы, ее управления.

Н.Зархи. И тут я возвращаюсь к своему вопросу о мейнстриме. Раньше зрительское кино делали Климов, Данелия, Рязанов, Тодоровский, Митта, Быков, Гайдай…

"Детям до 16...", режиссер Андрей Кавун

А.Хржановский. Должен сказать, что сегодня произошло еще и смещение оценок и взглядов на систему проката. Нашего зрителя кормят низкопробными поделками. Только что посмотрел «Аватар». Это зрелище для несовершеннолетних детей и для дебильных взрослых. 3D, с которым все так носятся, не имеет ни малейшего отношения к задачам искусства. Думаю, что все это из разряда фаст-фуда.

Я давным-давно сформулировал для себя следующее: главное бедствие, драма, если не трагедия, нашей страны заключается в исключении культуры как некоей основы и мерила всего, что происходит в жизни. Я убежден, как и Даниил Дондурей, который часто говорит об этом, что все катастрофы, преступления, воровство, убийства, шовинизм, пьянство, геноцид против собственного народа путем спаивания контрафактной водкой и продажи фальшивых лекарств, — все это происходит оттого, что люди не обучены элементарным вещам. Прежде всего, уважению друг к другу. В этом смысле я могу только посочувствовать руководителям нашей страны, потому что они оказались в ситуации, исправить которую может лишь одно — культурная революция, хотя я отдаю себе отчет в том, что сочетание этих слов сильно скомпрометировано. С чего она должна начинаться, не знаю. Может, люди должны обучаться просто элементарным правилам поведения: не переходить улицу на красный свет, уступать место старикам или давать возможность пешеходам перейти улицу. Этот комплекс вроде бы элементарных правил в крови и сознании каждого человека любой более или менее развитой цивилизованной страны.

Еще нужна какая-то культура восприятия. Почему французскую «новую волну» затеяли киноведы и кинокритики, авторы знаменитого Cahiers du cinéma? Почему она удалась? Потому что люди решили своим языком рассказывать о том, о чем другие до них не говорили. Или говорили на языке шаблонов. А когда у нас какой-нибудь критик считает, что раз он получил профессиональное киноведческое образование, то вправе теперь выступать в качестве режиссера и утверждать, что изготовил произведение искусства, это дикая ситуация.

Сергей Бодров рассказывал мне, что врач так называемого четвертого управления посоветовал ему покупать лекарства за границей, если есть такая возможность. Сказал, что даже в Кремлевской больнице не стоит, если только в качестве эксперимента. Дошло уже до крайней степени цинизма. Создан Комитет по борьбе с коррупцией — и уже известна такса взятки для того, чтобы стать членом этого комитета. Хоть стой, хоть падай. Щедрин отдыхает. А они говорят: «Сколково»…

Н.Зархи. Мы растеряли все музыкальные традиции, и детям не у кого учиться, так как музыканты — люди с универсальным языком, никому не нужные на просторах Родины — уехали. Но вы-то здесь. Почему никто из вас не преподает?

А.Хржановский. А кто входит в состав экспертного совета по кино Министерства культуры? За небольшим исключением — темные лошадки, никому не известные в кинематографической среде люди. И они (руководители) еще смеют говорить, что этот список составляли в гильдиях, что его оговаривали, многократно «просвечивали». Мы не знаем, кто эти люди. Их никто не знает. С каким же уважением я могу относиться к государству, которое сознательно травит людей всем, чем можно, на каждом углу и провоцирует либо на взятки, либо на бегство от этого вранья и подлогов.

В свете всего этого стоит еще раз вернуться к премированным фильмам фестиваля. Я считаю очень значимым и значительным гражданское высказывание Балабанова и глубоко уверен в том, что его фильм будет замечен и не раз отмечен на фестивалях, не менее авторитетных, чем Выборгский. К тому же он находится под опекой продюсера Сергея Сельянова, представителя мейджоров, что гарантирует «Кочегару» все то, чего он достоин. Лишь поэтому мы сочли возможным отдать наше символическое предпочтение человеку начинающему, то есть как бы беззащитному. Мы понимали, что рискуем, потому что в выступлении Каримова некоторые вещи меня смутили. Особенно во время беседы на телевидении, когда на несколько провокационный вопрос о том, не вундеркинд ли он, Роман ответил, что да, он вундеркинд. На самом деле он всего лишь закончил школу раньше, экстерном сдав экзамены.

Н.Зархи. Мне понравилось, что он честно сказал, что вообще-то они делали «телемувик», совершенно не думали ни о фестивальном, ни о прокатном будущем.

"Компенсация", режиссер Вера Сторожева

А.Хржановский. Честность его, конечно, заслуживает уважения, но к эстетике, которую он сформулировал, нужно относиться с осторожностью. Он сказал: «Мы хотели сделать приятное кино». Прямо по мадам Мезальянсовой: «Сделайте нам красиво».

Н.Зархи. Он и будет, мне кажется, делать приятное, милое, легковесное кино.

А.Хржановский. Прямой путь к тому, чтобы кончить рапсодией в стиле джаз, как у Говорухина. В лучшем случае. Нет, все же я хотел бы верить в его профессиональное будущее.

Н.Зархи. И обрати внимание, его кино абсолютно лишено каких-либо примет, тем более проблем, социальной реальности. Хотя, разумеется, у него есть дарование чисто кинематографическое.

А.Хржановский. Я думаю, наш Гран-при он будет вспоминать в своих лучших снах, если он и дальше будет развиваться в этом направлении. Ему есть над чем работать. Я не имел возможности задать ему вопросы, которые иногда задавал абитуриентам, экзаменуя их при поступлении во ВГИК, например: кого они знают из немецких композиторов? Многие не могли назвать ни одного. Молчали и в ответ на просьбу назвать несколько фамилий героев «Мертвых душ». И это люди из интеллигентных семей, закончившие школу, причем не экстерном. Сформулирую свое отношение позитивно: у меня есть надежда, что этот молодой человек будет развиваться не только в плане овладения киноприемами, но и в плане общего развития, общей культуры, в некоторой его недоукомплектованности на сегодняшний день мы имели возможность убедиться. Это читается совершенно определенно. Так что, повторю еще раз, наш приз — аванс и знак надежды на его благополучное развитие именно в сфере серьезного искусства, а не только изготовления приятных фильмов.

Мне бы хотелось вернуться к «Детям до 16…», интересной работе Андрея Кавуна, отличающейся собственным кинематографическим языком, блистательно сделанной по всем позициям: я имею в виду ритм, движение внутри кадра, актерские работы (одна из актрис, Анна Старшенбаум, получила приз за лучшую женскую роль), звуковой ряд, изобразительное решение. Все это составляет предмет и искусство режиссуры. За это Кавун получил Специальный приз, и от этого режиссера я жду многого.

Н.Зархи. Если его не будут сворачивать к новым «Охотам на пиранью»…

А.Хржановский. Я видел фрагменты и «Кандагара», и «Охоты…», и могу сказать, что это профессионально. Это крепко сделанные работы. А то, что он посвятил новый фильм своей жене, не случайно: можно делать высокопрофессиональное, общедоступное, мейнстримное кино, но с неким личным посылом. И говорить на языке совершенно индивидуальном. У него все идеально сошлось.

Еще один плюс Выборгского фестиваля в том, что его организаторы смело и отважно показали во внеконкурсных программах изделия последнего времени и, в частности, лучшие фильмы «Кинотавра», среди которых «Обратное движение» Стемпковского, фильм просто первоклассный, и «Другое небо» Мамулии — абсолютно авторское художественное произведение. И поскольку они сделаны молодыми людьми, все-таки можно сказать, что главный девиз фестиваля «Российское кино: прогноз на завтра» оправдывается. Самое интересное и драгоценное, что у нас есть сегодня, — это молодое поколение режиссеров, к нашему ужасу и к позору государства бесстыдно оставленное без средств к существованию, без шансов на выживание теми господами, которые провели реформу кино. Она, безусловно, необходима. Но затеяна, оформлена и проведена она была по модели Беловежской пущи, и результат получился соответствующий. В цивилизованном обществе это само по себе бесстыдное предприятие, при том, что такие мастера, как Герман, Сокуров, Рязанов, Тодоровский, Абдрашитов, Соловьев тоже имели на этот счет свое мнение, которое они высказали, правда, задним числом. Все сходятся на том, что реформа эта шита белыми нитками и в ней четко видится лишь стремление отдать огромные средства в несколько прикормленных рук.

Н.Зархи. Будем надеяться, что приличных фильмов, несмотря на эту реформу, хватит хотя бы для следующего «Окна в Европу». Такой вот условно утешительный финал…