Том Хупер, Колин Ферт: «Стать королем — воплощенный кошмар»

Майкл Лидер. Вы были удивлены, увидев, какую бурную реакцию вызвал «Король говорит!»?

Колин Ферт.Да нет, мы сразу поняли, что приз зрительских симпатий в Торонто нам обеспечен! Шучу, вообще-то мы очень волновались, боялись, что все испортили.

«Король говорит!»

Том Хупер. Правда в том, что у этого фильма очень хрупкая «экология», он от начала до конца построен на разговорах, на речи. В глубине души я боялся, что фильм получится слишком холодным, занудным, недостаточно эмоциональным, что мы выбрали не совсем правильный подход к этой тонкой теме, неверный тон. Сама тема заикания представляла массу скрытых опасностей. Фильм мог скатиться в комедию, и это могло привести к полному провалу. Кого-то фильм мог бы больно задеть, настолько, что захотелось бы просто сбежать из кинотеатра.

Может, кому-то картина покажется слишком затянутой, медленной. За сто минут фильма можно увидеть лишь четыре сцены, где герой заикается. Тут есть и другой риск — если постоянно избегать сцен с заиканием, «опасных» сцен становится меньше, но при этом снижается и накал, теряется атмосфера на-пряженности. Так что мы с большим тщанием и осторожностью подходили ко всему, что касалось заикания: как именно его показывать, насколько часто и в каких сценах.

Майкл Лидер. Мистер Ферт, во время подготовки к съемкам вы, в отличие от своего героя, проделали обратный путь — должны были научиться заикаться. Трудно ли вам было овладеть этим специфическим «навыком»?

Колин Ферт. Это было очень непросто. Том, конечно, помогал мне, давал советы, но он же не мог залезть ко мне в гортань и настроить ее особым образом или научить специальной технике. Но вообще-то подобный опыт для актера привычен. Играя, скажем, роль неудачливого семьянина с кучей проблем, ты же тоже должен изображать человека, который пытается от них избавиться. Так что сначала всегда приходится взваливать на себя проблемы своего героя, вникать в них.

Если же героя сковывают страх, чрезмерная застенчивость или он страдает от каких-то других комплексов или расстройств, актер прежде всего должен овладеть всеми этими комплексами и недугами, хотя бы в своем воображении, чтобы вжиться в образ человека, стремящегося от них освободиться. В общем, для актера это привычная задача.

Том Хупер. Да, тут возникала проблема. Ведь обычно логопеды помогают людям избавиться от заикания. Трудно найти специалиста, который бы мог обучить этому дефекту речи.

Колин Ферт. И самоучителей по заиканию я тоже не встречал.

Майкл Лидер. А вы смотрели фильм «Рыбка по имени Ванда»? Там один из персонажей тоже заика.

Колин Ферт. Мне кажется, это как раз пример того, как не нужно показывать этот дефект в кино. Кстати, скоро у нас будет показ в Центре Майкла Пэлина для детей с заиканием. Отец Майкла, кстати, тоже страдал этим. Можно долго говорить о том, как нехорошо показывать заик в кино, иронизируя над ними, какую боль это причиняет тем, кто и правда страдает таким недугом, но все равно в кино образ заики используется достаточно часто.

Том Хупер. Странное дело — похоже, это один из немногих дефектов, имитировать которые на экране пока не так уж возбраняется. Изображение многих физических недостатков в массовом кино сегодня считается неприемлемым. А вот заикание по-прежнему не стесняются высмеивать.

Майкл Лидер. Мистер Ферт, на церемонии вручения премии BAFTA вы говорили о том, какой благоговейный страх актеры обычно испытывают перед сценаристами. Расскажите, как складывались ваши отношения с Дэвидом Сейдлером. Каков был его вклад в вашу роль?

Колин Ферт. Его роль была многоплановой. Он не только написал сценарий фильма и создал его персонажей, но и стал моим главным инструктором по заиканию. Вы спрашиваете, помогал ли мне кто-то. Самым лучшим помощником в этом деле оказался именно Дэвид. Если бы не он, я, наверное, стал искать человека, который бы хорошо знал эту проблему и мог бы поделиться со мной своими ощущениями и опытом. А так этим человеком как раз оказался Дэвид: когда-то он тоже заикался и о своем опыте рассказывал очень экспрессивно. Честно говоря, я был потрясен его красноречием.

Насколько я помню, он сравнивал заикание с ощущениями человека, ушедшего с головой под воду. Та же паника, страх утонуть — кажется, что выхода нет. Жуткая, бесконечная тишина, из которой никак не можешь выбраться. Он также рассказывал, как это состояние меняет твое отношение к жизни и событиям, к мельчайшим деталям. Скажем, тебе предстоит важная встреча, исход которой может изменить всю твою жизнь, а ты думаешь лишь о том, сможешь ли произнести хоть слово. И эта молчаливая угроза нависает над тобой, затмевая все твои идеи и мысли, стремления, желания и сводя на нет все усилия. Даже в ресторане ты думаешь о том, что нужно выбрать блюдо, название которого сможешь более или менее нормально произнести.

Я понял, что от этой проблемы невозможно изолироваться — она целиком поглощает тебя, твою личность. И цель борьбы, которую ведет герой картины, не в том, чтобы полностью излечиться от заикания, а скорее в том, чтобы научиться контролировать его, сделать так, чтобы оно перестало пожирать его изнутри. И это вполне достижимая цель.

Дэвид — прямое тому доказательство. По нему не скажешь, что в его речи есть какие-то дефекты, хотя сам он утверждает, что по-прежнему заикается. На самом деле у него отличная дикция. Поэтому я искренне думаю, что фильм может дать людям реальную надежду на то, что и они могут побороть свой недуг.

Если бы речь в фильме шла о чудесном исцелении — а Том с самого начала решил, что ничего подобного в картине не будет — это выглядело бы поменьшей мере лицемерно и низко. Фильм произвел бы скорее угнетающее впечатление на людей, которым действительно приходилось сталкиваться с этой проблемой. Один из главных посылов картины в том, что человек сам может найти компромисс со своим недугом, ослабить его разрушительное воздействие.

Майкл Лидер. В плане развития характера персонажа вам было важнее отразить этот аспект личности или создать правдивый портрет члена королевской семьи?

Том Хупер. Мы же понимаем, что ни один член королевской семьи никогда не придет на пресс-конференцию картины и не скажет, хорошо актер справился с ролью или нет. Тогда как многие люди, страдающие заиканием, приходили на эти встречи, чтобы рассказать, насколько точно Колин прочувствовал и отразил их внутреннее состояние.

Колин Ферт. Признаюсь, именно поэтому я очень беспокоился насчет реакции зрителей. Волновался, думая о том, как отнесутся к фильму родственники наших героев, ведь многие из них живы. И, конечно, не мог забыть о том, что один из персонажей картины — нынешняя королева Великобритании. Но с тем же трепетом я думал и о родственниках Лайонела Лога, логопеда, сыгранного Джефри Рашем: со многими из них мы впоследствии познакомились.

Но все же больше всего я волновался о том, как воспримут фильм люди, страдающие заиканием: мне казалось, что малейшая нотка фальши или какое-то преувеличение могли оттолкнуть или ранить их. В плане же правдивости изображения характера короля эта роль, честно говоря, до сих пор остается для меня загадкой.

Сыграв того или иного персонажа, я часто чувствую, что лишь мельком взглянул на его жизнь и не представляю, какова она на самом деле. Несколько раз я играл роли солдат, и хотя я не могу в полной мере представить себе их жизнь, я ощутил, что прикоснулся к ней. Отчасти потому, что общался с реальными солдатами, слушал их захватывающие и волнующие рассказы о жизни, старался представить, как они воспринимают свою жизнь.

В случае с королевской семьей я не смог получить такого опыта, так что пришлось искать другой подход. Конечно, я понятия не имею, какова их жизнь на самом деле.

Майкл Лидер. Вам кажется, что это отчасти лишает фильм ощущения подлинности происходящего?

Колин Ферт. Вполне вероятно. Такой подход может лишить рассказ аутентичности. Но мы изо всех сил старались сделать фильм правдивым, тщательно изучали исторические материалы. К тому же, с нами сотрудничали некоторые люди, лично знакомые с членами королевской семьи.

Том Хупер. Например, мы работали с двумя историками и биографами — Хьюго Викерсом и Филиппом Зиглером, написавшими, среди прочего, одни из лучших биографий Эдуарда VIII и Королевы-матери.

Колин Ферт. Кстати, многочисленные цитаты из их книг мы использовали в диалогах фильма. Не только выдержки из дневников королевских особ, но и фрагменты описаний событий того времени. В картине много таких цитат. Сцена смерти короля Георга V была полностью воссоздана по историческим записям. Реплики Эдуарда VIII: «Надеюсь, я стану достойным правителем, каким был он» и «Да здравствует король!» — все это точные цитаты.

Мы старались найти подлинные документы и прочие материалы того времени, максимально придерживаться исторической правды. Но я все же хочу подчеркнуть, что, несмотря на все наши усилия, для меня это был именно вымышленный мир, основанный на многочисленных свидетельствах, которые помогали нам сделать его максимально реальным. Я старался как мог, но все равно чувствовал себя пришельцем, знал, что по большому счету это лишь игра воображения.

Том Хупер. Суть в том, что, снимая фильм о людях какой-то определенной профессии, скажем, о таксистах, ты можешь пообщаться с реальными водителями такси, даже сесть за руль, если нужно. А вот с королевскими особами так запросто не поболтаешь.

Колин Ферт. Тем более с мертвыми! Я бы не отказался пару дней поуправлять страной. Но к такой работе меня же никто бы не подпустил. С другой стороны, в моей профессии подобное часто бывает. Это то же самое, что играть героев XVII века, а их я играл. Гарантировать историческую достоверность во всех деталях я не могу, в моих силах лишь представить свою интерпретацию событий, свое понимание характеров. Это все, что вы можете получить от актера.

«Король говорит!»

Майкл Лидер. Оригинальный сценарий был написан тридцать лет назад, но производство было отложено, поскольку Королева-мать не хотела, чтобы эта история получила огласку при ее жизни. Пытались ли вы получить официальное разрешение королевской семьи в этот раз?

Том Хупер. Думаю, надо отдать должное Дэвиду Сейдлеру — он ждал тридцать лет, поэтому теперь уже решил не мучиться, пытаясь получить разрешение от представителей следующего поколения…

Колин Ферт. Дэвиду уже за семьдесят!

Том Хупер. Мне кажется, мы отдали дань уважения королевской семье. Я, со-блюдая все правила приличия, написал письмо Королеве, точнее, ее персональному секретарю, в котором сообщил, что съемки фильма уже ведутся. Это был чистый акт вежливости — уведомить ее о происходящем. А Дэвиду хватило и первого раза.

Майкл Лидер. Поговорим об аудитории. В английском трейлере фильм пред-ставлен как чистая драма, а ведь на самом деле он насыщен юмором.

Том Хупер. Тут мне трудно судить, ведь я полностью погружен в картину. Думаю, в американском трейлере упор действительно сделан на комедийную составляющую. Но я почти уверен, что большинство людей, смотрящих видео в Интернете, даже не знают, какую именно версию трейлера они смотрят. Поэтому мне кажется, даже хорошо, что было выпущено две версии.

Колин Ферт. К слову, первые отзывы, которые я получил вскоре после того, как трейлер появился в Сети, были от совсем молодых людей — эти мальчики и девочки писали, что не могут дождаться выхода фильма. Помню, меня это поразило. Даже не знаю, какую версию трейлера они смотрели.

Майкл Лидер. Мистер Хупер, в своих картинах вы не раз выводили реальных исторических персонажей. Вам это доставляет удовольствие или только прибавляет хлопот?

Том Хупер. Честно говоря, эти истории стали для меня настоящим подарком. Долгое время я отчаянно пытался найти оригинальные сценарии, герои которых были бы столь же неоднозначными и сложными, а сюжетные коллизии столь же непредсказуемыми и экстремальными, как те, что я встречал в реальной жизни. Больше всего мне нравится выстраивать историю вокруг личности героя, который становится движущей силой и энергетическим центром фильма. Плюс работы с реальными персонажами в том, что сейчас есть масса исторических материалов, из которых можно почерпнуть множество полезных фактов и деталей и к которым можно в любой момент обратиться, чтобы доработать и обогатить сценарий. В оригинальных сценариях сейчас трудно найти персонажей, сравнимых по многогранности натуры с такими личностями, как Брайан Клоф, Георг VI или Джон Адамс. Мой интерес к легендарным историческим персонажам неиссякаем, как и стремление проследить с их помощью формирование и развитие определенных черт национального характера.

В работе над телевизионным фильмом «Джон Адамс» мне представилась возможность взглянуть в прошлое и попытаться проследить историю великих политических расколов в Америке со времен отцов-основателей до наших дней. Фильм вышел в 2008 году, как раз когда шли предварительные выборы президента США, сопровождавшиеся очередным расколом, и в этот период мне было особенно интересно рассказать историю, связанную с формированием политических взглядов в этой стране.

В картине «Король говорит!» мне, среди прочего, было интересно и поразмышлять о монархии. Несмотря на то что политический конфликт в стране существует, сама монархия не подвергается серьезным нападкам, по крайней мере, за всю свою жизнь я не помню ни единого подобного случая. Это очень стабильная форма правления. И, в конечном счете, мне кажется, что один из источников этой стабильности кроется именно в истории короля Георга VI, поскольку период кризиса, связанный с отречением от престола Эдуарда VIII, был, пожалуй, одним из немногих моментов, когда Англия действительно была близка к крупному конституционному кризису, угрожавшему монархии.

В истории короля Георга VI есть и еще один интересный аспект. Монархия, в общем, часто подвергается критике, поскольку заключает в себе идею о наследственном порядке перехода классовых привилегий, совершенно неуместную с точки зрения современной демократии. Это уже стало классическим обвинительным актом. Но в случае с Георгом VI понятие «привилегии» оказывается практически полностью развенчанным. Унижения, которые он терпел от няни, безразличие родителей — явно не привилегии. Перспектива стать королем для него — воплощенный кошмар. Словом, в его случае вся эта критика оказывается несостоятельной, и все доводы рассыпаются на глазах.

Народ знал о дефектах речи короля, люди помнили об этом и тогда, когда он обращался к ним в преддверии войны. Они знали, что произносить слова для него — огромный физический труд, что он смущен и напуган. Можно сказать, он вернул монархии человеческий облик, невольно сделал для этого больше, чем кто бы то ни было. Этот человек, говоривший о страданиях своего народа в войне, сам страдал, пытаясь внятно произнести каждое слово, и, мне кажется, говоря о том, что он понимает их страдания, он был искренен, и именно эта искренность покорила сердца людей и, возможно, упрочила авторитет монархии.

В общем, иногда в размышлениях о том, почему те или иные институты власти обладают такой стабильностью, бывает интересно вернуться на несколько поколений назад и взглянуть на того, кто заложил основу этой стабильности.

Майкл Лидер. В связи с новой картиной вы упомянули «Джона Адамса», ваш многосерийный фильм, созданный для телевидения. За последние двадцать лет формат телевизионного фильма сильно развился, с точки зрения киноискусства. Различия между телевизионным и полнометражным кино для вас по-прежнему принципиальны?

Том Хупер. Что касается съемочного процесса, я не чувствую большой разницы между работой над телефильмом и полным метром, разве что в количестве времени, которое мне отводится на то, чтобы рассказать историю. Основным отличием для меня остается объем маркетинговой работы и усилий, направленных на продвижение и дистрибьюцию картины.

«Джон Адамс» был проектом канала НВО с бюджетом в сто миллионов долларов. Маркетинговый период длился всего дней десять. С полнометражной картиной эта работа продолжается многие месяцы. Пока что для меня это самое существенное отличие.

К сожалению, до сих пор существует и некое статусное различие — за «оскаровской» гонкой люди следят с гораздо большим интересом и трепетом, чем за телевизионной премией Emmy, но уж это никак не должно влиять на приоритеты режиссера при выборе заинтересовавшего его проекта. Думаю, нужно просто хорошо делать свое дело и использовать все возможности по максимуму. Не важно, работаешь ты на телевидении или в полнометражном кино.

Мое кинообразование началось как раз с телевидения. Лучшие фильмы в своей жизни — трилогию «Крестный отец», большинство работ Скорсезе — я посмотрел по телевизору. Самым лучшим в телевидении для меня было именно кино. Я тогда не думал, что для телевидения снимают как-то иначе, чем для кинотеатра, поскольку смотрел кино на экране телевизора и получал огромное удовольствие. Так что в этом плане я не видел особых принципиальных различий.

Майкл Лидер. В вашем фильме есть сцена, где Георг VI смотрит запись выступления Гитлера и говорит, что понятия не имеет, о чем тот вещает, но делает он это весьма неплохо. Фактически, вы показываете, что король положительно отзывается о Гитлере. Не было ли у вас разногласий по поводу этой противоречивой сцены?

Колин Ферт. Георг же не понимает, что тот говорит. Тут есть такой момент…

Том Хупер. По-моему, это довольно смешно.

Колин Ферт. Это и правда забавно. Но, боюсь, ответственность за эту фразу теперь нести мне. Парадоксальна сама ситуация, в которой король оказался: перед ним — его злейший враг, который поразительно умело использует силу слова. У Георга микрофон вызывает ужас, Гитлер же превращает его в инструмент гипноза. Под гипнозом народ готов следовать за ним, и он стремится захватить власть везде, где только возможно.

Георг не слушает, что именно говорит Гитлер. Нельзя расценивать эти слова короля как одобрение, он лишь замечает, что тот неплохо справляется с ролью оратора, лучше, чем он сам. Он видит своего врага, видит его сильную сторону и понимает, кому он должен противостоять. Так что восхищается он не Гитлером, а лишь его выдающимися ораторскими способностями. Ведь они у него и правда были, с этим не поспоришь.

Гитлер ввел войска в Польшу 1 сентября 1939 года. Два дня спустя Великобритания официально объявила войну Германии. Георг VI ввел свою страну в войну против этого страшного человека, и речь короля стала воплощенным отрицанием всего, что представлял собой нацизм. Том говорил, что люди верили словам Георга «Я страдаю вместе с вами», поскольку он действительно страдал каждый раз, подходя к микрофону; странным образом это придавало его словам убедительности. Верили ему и тогда, когда он открыто осуждал принцип «кто сильнее, тот и прав».

Этот человек не хотел быть королем. Не стремился к власти и славе. Был лишен всех этих амбиций. По-моему, он — воплощенный антипод нацизма. Просто он хотел бы научиться нормально разговаривать.

www.denofgeek.com

Перевод с английского Елены Паисовой