Развод по-ирански. «Надер и Симин. Развод», режиссер Асгар Фархади

«После фильма «Надер и Симин. Развод» имя Асгара Фархади вошло в список режиссеров международного класса» — с таким комментарием вышло одно из берлинских изданий после показа картины на фестивале.

Справедливости ради надо сказать, что тридцативосьмилетнего иранского режиссера, уроженца прекрасного Исфахана и выпускника Тегеранского университета, трудно считать «темной лошадкой», на которую неожиданно поставили отборщики конкурсной программы. Пару лет назад, в 2009 году, он уже получил «Серебряного медведя» за фильм «История Элли». Да и вообще, Фархади лет семь крутится на орбите больших киносмотров. А открыла его, как ни странно, Москва. В 2003 году он увез отсюда «Серебряного Георгия» за фильм «Танцуя в пыли» (приз за лучшую мужскую роль получил Фарамаз Гарибян, сыгравший роль старого змеелова). В 2004-м ему вручили Гран-при Варшавского международного фестиваля за фильм «Прекрасный город». Кстати, этот же фильм стал триумфатором российских «Ликов любви» зимой 2005-го. Затем в 2006 году Фархади получил приз молодежного жюри в Локарно и главный приз Чикагского фестиваля за «Фейерверки по средам», после чего им наконец заинтересовался Берлин. «Надер и Симин…» снискали беспрецедентный успех: помимо «Золотого медведя» и пары «Серебряных» актерским ансамблям картина получила приз экуменического жюри и награду от читателей Der Berliner Morgenpost.

Этот триумф многие комментаторы расценили, как своего рода политический жест. Связка двух событий — приглашение Джафара Панахи в жюри 61-го Берлинале и обвал наград иранскому фильму — действительно кажется вполне оправданной. Поддержка опального иранского режиссера была отлично срежиссирована директором фестиваля Дитером Коссликом. И тем не менее, одно дело — попытка прорвать изоляцию Джафара Панахи и превращение политической драмы, разыгравшейся в Иране, в медийное событие глобального масштаба, личной истории художника в резонансный политический сюжет и другое — то, что иранский фильм после этой событийно-медийной артподготовки автоматически попадал в фокус пристальнейшего внимания тех же СМИ. И в этом смысле и зрители, и жюри к фильму «Надер и Симин. Развод» были особенно пристрастны. А Фархади пришлось соответствовать высоким ожиданиям. Будь фильм скучен, вял и плохо сделан, никакая любовь Берлинале к политическим свободам, в частности в Иране, его бы не спасла.

Фархади повышенный интерес к своему фильму оправдал. Причем отнюдь не тем, что спел политкорректную песню о необходимости демократических свобод в исламском обществе. Правда, на пресс-конференции, когда его спросили об отношении к приговору Джафару Панахи, он ответил, что это печальнейшее событие и что он лично выразил сочувствие своему другу. В этих очень взвешенных словах Фархади остался в границах нормального сочувствия коллеге, попавшему в беду, но особого политического темперамента не проявил. И понять его позицию — как раз учитывая ситуацию в Иране — вполне можно.

Еще меньше оснований считать политически ангажированным его фильм «Надер и Симин…». Единственный мотив, который можно расценить как политический, звучит в самом начале, когда мы видим мужа и жену, подающих заявление на развод. Симин (Лейла Хатами) говорит, что причиной развода является ее желание уехать из страны ради будущего дочери. Вопрос судьи: «Вы считаете, что у нее нет будущего в нашей стране?» — повисает без ответа. Важнее, что этот вопрос не получает ответа и в фильме. Он вообще оказывается за рамкой основного сюжета.

Кстати, рамка, определяющая «вход» и «выход» зрителя из кинореальности, в этой иранской картине задана очень четко. В экспозиции перед нами поочередно возникает крупный план лиц супругов, объясняющих причины развода. Зритель (пространственно) оказывается на месте судьи, к которому обращены их заявления, и таким образом с ходу резко вводится в семейный конфликт. Резкий «ввод» в курс дела соотносится со столь же неожиданным открытым финалом. Но самая большая неожиданность заключается в том, что картина фактически заканчивается ровно так, как и началась. В начале судья откладывает решение на месяц, сказав, что дочь, одиннадцатилетняя Термех (Сарина Фархади) должна решить, с кем из родителей хочет остаться после развода. А в заключительных кадрах мы видим главных героев, стоящих по разные стороны коридора в здании суда в напряженном ожидании решения, которое примет их дочь. Камера медленно удаляется, оставляя их в этой неопределенности, предоставляя зрителю гадать, чем обернется дело.

Кольцевая композиция обычно оставляет ощущение завершенности, целостности, определенной гармонии; в этом плане нельзя сказать, что в данном случае финал закольцовывает фильм. Этот «Развод», напротив, обрывается на высшей точке напряжения, неопределенности, тревоги, ожидания страшной развязки. Все предыдущие треволнения фильма при такой открытой развязке начинают выглядеть прологом к трагедии. Этот довольно неожиданный саспенс создается традиционным театральным приемом — паузой. Мы видим лицо девочки, которая должна выбрать между отцом и матерью. Слышим ее тихий голос, когда она подтверждает, что приняла решение. Но вслух произнести его не может. И чем дольше мы смотрим на ее родителей, ожидающих в коридоре, тем напряженнее становитсяи наше ожидание. Эта длящаяся пауза — крик о невозможности выбора. А значит, и о неестественности, невозможности разделения, разрыва целого.

Так обрамление задает магистральную линию фильма, тему, которая, кстати, в центральной части, затененная другими событиями, отодвинется вроде бы далеко на задний план. А открытый финал заставляет зрителя мысленно вернуться к точке отсчета.

Тут-то и высветлится различие между ситуациями в начале и в конце фильма. Первоначально Термех не колеблется в выборе — дочь просто остается с отцом, когда мать переезжает к своим родителям. Где-то в середине фильма она меняет решение — уезжает к матери. Ее колебания вроде бы должны разрешиться в финале, а он, наоборот, оглушает неопределенностью.

Неопределенность, неизвестность, вообще, один из самых существенных моментов в структуре этого фильма: неопределенность, трудность этического выбора, но еще и трудность поиска истины, трудность в понимании другого человека. Этот компонент и превратил семейную драму в триллер.

Надо заметить, что Фархади, лишенный высокомерной надменности большинства артхаусных режиссеров, явно имеет вкус к использованию жанра в интеллектуально-художественных целях. Тем он выделяется и в когорте современников-иранцев. Фархади не пренебрегает эффектным, даже экзотическим материалом. В фильме «Танцуя в пыли» мелодрама уживалась у него с криминальной историей на фоне трудовых будней охотников за змеями. В «Прекрасном городе» романтическая история (сто пудов любви) соседствовала с криминальной драмой восемнадцатилетнего героя, приговоренного к смерти за убийство. В триллере «История Элли» исчезновение героини явно отсылает к Хичкоку («Леди исчезает»), но каркас саспенса наполняется у Фархади социально-психологическим анализом, классику жанра несвойственным.

«Надер и Симин…» — это, в сущности, тоже психологический триллер.

Надер (Пейман Моаади) после ухода жены вынужден нанять сиделку для старика отца, страдающего болезнью Альцгеймера. Сиделка Разиех (Сарех Байат), которую находят, как водится, случайно, через цепочку знакомых Симин, оказывается молодой женщиной, которая приходит в дом вместе с маленькой дочкой лет пяти. Разиех, женщина, закутанная в черную паранджу, беременна, но вынуждена трудиться, чтобы обеспечить семью при безработном муже. Быстро выясняется, что физические тяготы, непосильные для беременной Разиех, не самая главная для нее проблема; Коран запрещает правоверной мусульманке прикасаться к чужому мужчине, а уж тем более обмывать и переодевать его, к тому же и супругу своему она не смеет признаться в том, что ходит в дом, где живут посторонние мужчины.

В сущности, вокруг этого препятствия, как снежный ком, и нарастают сложности, приводящие к трагическому итогу, в котором сходится множество смысловых линий, куда стягиваются многочисленные сюжетные линии. Здесь не только конфликт между женой, ориентированной на свободную западную будущность, и ее мужем, традиционно и жертвенно преданным собственному отцу, между родителями и ребенком, разрывающимся между любовью к одной и другому, но еще и социальный конфликт между двумя мужчинами — достаточно обеспеченным и образованным Надером и безработным мужем сиделки, испытывающим обиду на всех, а особенно на «умников» вроде Надера.

Вся эта сюжетная механика предполагает очень жесткую композиционную структуру, в том числе в раскладе ролей. В триллере по идее должны быть преступник, жертва, следователь, свидетели и прочие необходимые участники истории, роли которых во многом определяются их функцией в развитии сюжета. В триллере Фархади ход действия начинает работать на экзистенциальную проблематику, в центре которой оказываются проблемы истины, этического выбора, личной свободы и долга в сложных условиях мусульманской страны.

Среди персонажей не оказывается ни отпетых злодеев, ни праведников. Достаточно упомянуть, что даже ребенку в какой-то момент приходится хитрить перед судьей, чтобы защитить отца. Симин выступает инициатором развода и поначалу выглядит эгоистичной особой, но именно она пытается найти несудебный способ решения конфликта, именно ей сиделка, скрывающая стыдные, с ее точки зрения, обстоятельства от собственного мужа, открывает правду. Напротив, Надер, который эмоционально привязан к отцу и дочери, требуя, чтобы все было «правильно», заходит в тупик из-за своей жесткости и негибкости, проистекающих из жажды справедливости и желания жить по патриархальным законам. Ирония в том, что как раз по закону «правильный» Надер вполне мог бы загреметь в тюрьму.

Фархади удалось собрать отличный актерский ансамбль и создать живые, объемные образы героев фильма. Очевидно, что «невозможный» выбор, перед которым безмолвствует в финале Термех, — это не только выбор между родителями. Это еще и выбор между традицией и будущим, между законом и милосердием… В этом смысле история одного расставания оборачивается историей о потере (и поиске) идентичности. Вполне универсальная, в сущности, история. Что триумф на Берлинале, собственно, и подтвердил.

«Надер и Симин. Развод»

Jodaeiye Nader az Simin

Автор сценария, режиссер Асгар Фархади

Оператор Махмуд Калари

Художник Кейван Мохадам

Композитор Саттар Ораки

В ролях: Лейла Хатами, Пейман Моаади, Шахаб Хоссейни,

Сарех Байат, Сарина Фархади и другие

Asghar Farhadi

Иран

2011