Голос улицы. «Арбор», режиссер Клайо Барнард

Показанный на ММКФ документально-игровой фильм англичанки Клайо Барнард «Арбор» чуть раньше прошел на различных британских фестивалях и явно был расценен как неожиданный успех не вполне профессионального кинематографиста. Действительно, Клайо позиционирует себя, скорее, как художник-авангардист, и до появления первого полнометражного фильма получила известность как автор инсталляций и короткометражек, сделанных, впрочем, в едином жанре: наблюдений за обыденной жизнью. Почвой для инсталляций могли послужить обычаи цыган, поводом для создания короткого метра — сеанс гипноза. Создавая то и другое, она свободно сочетает художественные методы с документализмом, стремясь исследовать и проявить возможности материала — в том смысле, который вкладывали в эту работу авангардисты 30-х, полагая, что пленка фиксирует картину мира во всей ее полноте, в том числе философской, просто нужно дать ей проявиться. Ее творческая манера и артефакты всегда вызывали не столько признание, сколько интерес.

Предметом наблюдений на этот раз стала улица Брэффертон Арбор (для местных жителей — просто Арбор) на рабочей окраине промышленного Брэдфорда. Знаменита она тем, что здесь прошла вся жизнь драматурга Андреа Данбар.

Тем, кому интересны социальное кино и театр Великобритании 80-х, это имя хорошо знакомо. Данбар в свое время поразила публику тем, что, будучи выходцем из социальных низов и очень юной девушкой (свою первую пьесу написала в восемнадцать лет), она убедительно живописала окружающую реальность. Драматурга восприняли как подлинный голос рабочей окраины. То, что она была именно «голосом Брэдфорда», вносило дополнительные нюансы: промышленный центр, уже полвека переживающий кризис, — больной социальный узел страны, частый «гость» на первых полосах газет из-за вспышек недовольства и удручающей статистики о размахе безработицы и наркомании.

Жизнь Данбар была короткой и драматичной; проведя ее без дела и без цели (безработица, уныние, скука: лондонский успех ее пьес — как бы в другой жизни, параллельной) и погрязнув в бытовом пьянстве, она умерла в возрасте двадцати восьми лет в местном пабе.

Когда-то на первую короткометражку Барнард вдохновило стихотворение Уильяма Блейка «Лондон», где город обрисован как клоака несчастий для рабочих людей. Она сняла фильм об одном из старых районов Лондона, показав ряд интервью с его обитателями. Прием простой, но социально-бытовые реалии «заговорили» в широком историческом и смысловом контексте, эксперимент тяготел к философическому разговору — о тайне места и тайне развития социума, которая, во всяком случае, не так проста, как представляют себе политические активисты. Творческий импульс схож и в данном случае: история Данбар была для нее приглашением в Брэдфорд и поводом для исследования той почвы, на которой произрастают такие «кривые деревца».

Трудностей с восприятием экспериментального стиля художницы не возникает: документально-игровое пространство легко втягивает в свою орбиту. Съемка регулярного пейзажа современного Брэдфорда перемежается со сценками из пьес Данбар, которые актеры разыгрывают прямо на улице, собирая немногочисленных зевак. Неожиданное сочетание действительно высекает смысл: семейный диалог у телевизора (сцена из пьесы) на фоне городского пленэра — больше, чем панорама города, это и его подноготная, жизнь приватная и общая сразу, тем более что сами сценки действительно концентрированная картинка нравов. Документальные кадры с участием самой Данбар щедро вкраплены в сюжет; кричащая мода, прически и «тот самый» привкус вульгарности цепляют что-то в памяти, выстраивается цепочка времени. Отталкиваясь от главной темы — жизнь известной соотечественницы, — размышляют перед камерой обитатели Арбор: трое детей Данбар, другие родственники, просто соседи. Барнард, таким образом, плавно соединяет поколения, репрезентирует местное сообщество; определяется жанр — семейная сага в социальном контексте. Персонажи — реальные лица и актеры, которые исполняют роли жителей Брэдфорда или тех, кто вполне мог бы им быть. Ткань фильма ирреальна: это как бы игра авторского воображения у кромки видимого и конкретного мира; документальность не кричит своей фактологической очевидностью и однозначностью, смысл пульсирует глубже.

Главный драматургический материал — монологи детей Данбар. Лоррейн, Лиззи, Эндрю живут в Брэдфорде и примерно в том же стиле, что их мать и бабушка, — с некоторыми вариациями.

Их монологи, вместе с тем, и главное экспериментальное поле. Заинтересованная судьбой провинциального драматурга, несколько лет назад Барнард взяла у младшего поколения Данбар подробные интервью и поставила радиопьесу. Взявшись за киносюжет, она предложила эксперимент: в фильме звучит подлинная фонограмма интервью, актеры, грубо говоря, лишь открывают рот. Если быть точным, они играют под эту фонограмму, и весьма искусно. Как говорит исполнительница роли Лоррейн (Манжиндер Вирк), работа над ролью была похожа на исполнение музыкального этюда. Смысл эксперимента Бэрнар объясняет тем, что она стремилась извлечь из такого неожиданного сочетания дополнительный эффект подлинности. Вероятно, мы должны вспомнить о теории остранения. Для самих исполнителей это наверняка опыт, освеживший актерский аппарат. Зрительское восприятие не подтверждает эффективности приема очевидно; однако кто знает, откуда все-таки взялось это остаточное впечатление, что реальность задела шершавым рукавом.

Есть большое искушение рассматривать фильм как социальное кино, многое тому способствует: литературный имидж Данбар, автора остросоциального, реалии Брэдфорда, действительно, неблагополучного. История Лоррейн занимает центральное место в фильме, а судьба ее иллюстрирует все пороки социального дна с красочностью и убедительностью художественной литературы. Девушка, с детства наркоманка, проститутка, воровка, в данный момент — заключенная (она отбывает срок за непреднамеренное убийство младшего ребенка), очень уязвлена своей расовой неполноценностью (ее отец — пакистанец). Логика ее рассказа прозрачна: социум — источник всех проблем. От автора, правда, не укрылось лукавство девушки; позицию свою, столь удобную для нее самой и столь приятную для политических активистов, героиня, вероятно, выработала не без невольного участия социальных служб. Но так или иначе беды, обусловленные социумом, — печальный факт. Барнард оставила завершающей репликой фильма фразу Лоррейн о том, что «если бы она писала книгу о Брэдфорде, она сказала бы в ней, что у кого-то есть будущее, а у жителей города его нет…»

Социальные обобщения — возможный, но не единственный смысл виртуального посещения Брэдфорда. Семейные тайны, источник сильных эмоций персонажей, интригуют режиссера не меньше. Данбар не была примерной матерью: дети родились от разных отцов, как бы между делом, Андреа ими не занималась и сожалела, что они мешают ей «тусить по пабам». Барнард присматривается к повзрослевшим детям, в монологах, перекрестных опросах и сторонних свидетельствах открывая их душевные беспокойства. Лоррейн, Лиззи, Эндрю… Они по-прежнему маленькие дети, которые мучаются от старых несчастий и странных отношений с матерью. Они пытаются справиться с непосильным давлением прошлого, как Медея — с обидами на мужа. Детские занозы рождают в душе монстров. Интеллектуалы позволяют выбраться им наружу; так благополучный господин Дик Сполдинг, герой Брэдбери, брал револьвер и шел убивать своего друга детства, потому что тот ни разу не дал ему понять, что нуждается в нем. Барнард имеет дело с документальным материалом, он не визуализирует детских монстров. Однако же дает возможность их почувствовать. Разговоры о матери и «внутрисемейные» кадры хроники, скажем, когда Андреа стоит с коляской у железнодорожной платформы, — говорящие и насыщенные: в них открывается обыденность Брэдфорда, как она есть, вся пронизанная неумелыми привязанностями. Бог знает, какие картины рисуют себе в ночных фантазиях его обитатели и до какой степени способны искалечить натуру личные обиды, — достаточно того, что чувствуется мощное, чреватое самыми неожиданными гримасами присутствие этого скрытого от чужих глаз мира.

Лондонский критик, обратив внимание на мощный второй план личных эмоций, после премьеры фильма задал режиссеру комплиментарный вопрос о том, как ей с такой тонкостью удалось проникнуть в психологию героев. Барнард, по ее словам, идея «проникновения» не близка. Она приехала в Брэдфорд без всякой политической программы и желания делать выводы, приподнимая тонкие психологические пласты. Она как бы пытается воспроизвести на пленке отпечаток реальности и, интуитивно организуя попавшие в поле зрения детали, доверяет «путешествиям» материала. Диалог художника и объекта состоялся, живая материя получилась без месседжа, четких контрапунктов и эмоциональных высот — всего того, что необходимо, чтобы зритель получил сатисфакцию. В этом есть своя прелесть, а сторонники экспериментов с целью «освежения» зрительского восприятия найдут и свой глубокий смысл. Один из киноманов написал в своем блоге по поводу старой ее короткометражки о Лондоне: «Когда смотрел, не произвело большого впечатления. Но фильм почему-то не выходит из головы». То же и с последней «стрит-муви» Барнард: не пленяет открытиями эта полуформатированная реальность, а — не выходит из головы…

___________________________________________________________________________________________________________________

«Арбор»

The Arbor

Автор сценария, режиссер  Клайо Барнард

Оператор  Оле Биркеланд

Художник  Мэттью Баттон

Композиторы  Молли Найман, Хэрри Эскотт

В ролях:  Манжиндер Вирк, Кристи Боттомли, Моника Долан,

Нил Даджон, Дэнни Вэбб

Artangel, UK Film Council Production

Великобритания

2010