Кристиан Мунджу: «Все нужно подвергать сомнению»

— Волновались ли вы перед поездкой на Каннский кинофестиваль? Переживали по поводу возможной реакции зрителей на фильм?

Кристиан Мунджу. Прежде всего я был очень рад, что моя картина участвует в основном конкурсе. Я надеялся, что она затронет многих, побудит зрителей к размышлению. Я хотел бы, чтобы каждый попытался составить свое собственное мнение об этой истории и задумался о своих отношениях с религией.

Но я не слишком волновался по поводу реакции: вот если снимаешь романтическую комедию за пятьдесят миллионов долларов, а зрители ее отвергают, тогда есть о чем переживать.

— Трудно ли вам было снимать новый фильм после успеха картины «4 месяца, 3 недели и 2 дня»?

Кристиан Мунджу. Конечно, мне было очень нелегко. Многие думали, что раз я получил «Пальмовую ветвь», мой следующий фильм непременно радушно примут в Канне. Но все не так просто. Нужно вновь начинать все сначала, постараться убедить отборщиков, что новый фильм тоже достоин внимания. Я старался оправдать ожидания, и это было для меня трудной задачей. Приятно чувствовать себя популярным, но я вынужден был признать и то, что после такого успеха мне будет гораздо сложнее снимать следующую картину.

— Что было главной проблемой для вас во время съемок «За холмами»?

Кристиан Мунджу. Я снимал стопятидесятиминутный фильм одними длинными планами, работал по двенадцать часов в сутки зимой, иногда на морозе, доходившем до 15 градусов, в промерзших декорациях, выстроенных на продуваемом всеми ветрами холме. Нам приходилось снимать очень жесткие и жестокие сцены, актерам было нелегко — и в физическом, и в интеллектуальном, и в моральном плане. Так что мне трудно выделить главную проблему.

— Сюжет «За холмами» тесно связан с вопросами религии. Можете рассказать о нынешнем положении церкви в Румынии?

Кристиан Мунджу. В коммунистический период к православной церкви в Румынии относились терпимо. Она не была популярна, но никто не запрещал людям посещать храмы. После падения коммунистического режима церковь обрела большую популярность, за последние тридцать лет было построено около четырех тысяч церквей, так что всего теперь у нас около двадцати тысяч церквей при населении тридцать миллионов человек. В своей картине я хотел показать, что при всей популярности и распространенности этой религии, ее влияние на жизнь обычных людей не столь уж заметно. Думаю, у религии есть неоспоримые достоинства, которые стоит поощрять, она может приносить пользу, но во многих отношениях религия в Румынии сейчас свелась к набору определенных ритуалов и практик. Я считаю, что все в мире — в том числе и церковь — нужно исследовать, подвергать сомнению.

И поэтому я не рассматриваю свой фильм как критическое высказывание в адрес церкви.

— Считаете ли вы религию опасным явлением?

Кристиан Мунджу. Я стараюсь никого не осуждать и не критиковать. В фильме рассматриваются частные случаи. Я не прибегаю к обобщениям, не пытаюсь показать все румынское общество через эту отдельно взятую небольшую общину. Фильм не может быть столь всеобъемлющим. «За холмами» в большей степени посвящен теме предрассудков, нежели религии как таковой. Это не анализ извращенных последствий приверженности той или иной религии, и я не утверждаю, что взгляды людей, показанных в картине, полностью совпадают с доктриной румынской православной церкви как общественного института.

— Каковы ваши личные взаимоотношения с религией?

Кристиан Мунджу. Могу сказать, что они существуют, но я не люблю воспринимать что бы то ни было буквально. Я верю в определенные ценности, не изобретенные церковью и не ограничиваемые ее предписаниями.

— О чем ваша история?

Кристиан Мунджу. Это правдивая история, отчасти описанная в документальных романах Татьяны Никулеску Бран. Я хотел исследовать ситуацию, когда чувство вины навязывается кому-то другими людьми. И, повторю, для меня было важно сказать о том, что религиозные догматы не стоит трактовать слишком буквально. Воспринимая религию таким образом, мы упускаем самую суть ее учений. Если вы хотите утверждать, что дьявол существует, вы должны распознавать его и в вашем собственном невежестве, нетерпимости и безразличии к ближним.

Вообще-то, я не вполне уверен, что это подходящий материал для фильма. В жизни есть вещи, слишком сложные и неоднозначные, чтобы снимать о них кино. Задача режиссера — попытаться неким образом преодолеть, разрушить сложность события или явления, чтобы создать подходящий для кино сюжет.

— Как вам кажется, есть ли принципиальное различие между политической и религиозной нетерпимостью?

Кристиан Мунджу. Конечно, нетерпимость может иметь политические и внеполитические аспекты, но независимо от этого она всегда остается нетерпимостью. Нетерпимый человек не способен выслушивать мнения окружающих, считает себя умнее других, и я не вижу особой разницы между политической, религиозной нетерпимостью и нетерпимостью как таковой.

Обитатели монастыря поступают с Войкитой действительно жестоко, внушая ей, что она — во имя Господа — должна забыть всю ту любовь, что она испытывала до того как пришла в монастырь. Сомневаюсь, что сам Бог стал бы требовать от человека чего-то подобного. Это еще одна ошибка церкви как общественного института. Иметь свою личную веру — нормальное явление, но чтобы правильно исповедовать ее, нужно опираться на собственный жизненный опыт. Я не стремлюсь высказываться против религии. Единственное, что меня беспокоит, — то, что церковь часто использует данную ей власть неподобающим образом.

— Считаете ли вы, что в смерти Алины нужно скорее винить общество, нежели монастырскую общину?

Кристиан Мунджу. Эту точку зрения высказывают представители журналов и прочих СМИ, освещавших это происшествие с позиций православной церкви. Нужно признать, что все социальные институты, имевшие отношение к этой истории, пытались что-то предпринять. Именно поэтому так сложно взглянуть на все эти события объективно, отстраненно и определить истинных виновников.

В фильме мы видим жертву, но не виновников. Все эти события — результат несовершенной системы образования, сформированной много лет назад и постоянно дающей сбои. Мне не интересно разоблачать и обвинять кого-либо. Мне важен выбор, совершаемый людьми. Всегда ли мы правы, помогая людям, даже тем, кого любим? И действительно ли мы помогаем, навязывая им наши ценности против их воли? Герой картины, верующий человек, думает, что он спасает девушку, потому что больше ей не от кого ждать поддержки. Он отвозит ее в больницу, но врачи не могут помочь ей, и вследствие этого он делает вывод, что теперь может сам решать ее судьбу и определять, как к ней должны относиться другие. Его действия — результат принятых им решений, но мы на самом деле не знаем, сам ли он выбрал такую веру, была ли у него вообще когда-либо возможность выбора, как он пришел к подобному образу жизни и мышления. Никаких строгих суждений.

— Как, на ваш взгляд, коммунизм повлиял на моральные ценности румынского общества?

Кристиан Мунджу. Прежде люди в сельской местности мирно жили вместе, их объединяло мощное чувство сплоченности, общинности. Взаимоуважение было естественным элементом их жизни, оно было отчасти сформировано в них религией. В коммунистический период чувства взаимного уважения и доверия исчезли. Деревенские жители начали переселяться в ближайшие города и работать на фабриках. Они лишились тех основополагающих знаний и моральных ценностей, которые в деревне им прививала церковь, и заменить их оказалось нечем.

— Какой реакции на вашу картину вы ожидаете от представителей православной церкви в Румынии?

Кристиан Мунджу. Они не очень активно высказывались по этому поводу.

Я знаю, что они благосклонно отнеслись к книгам Татьяны, поскольку в них автор документировал реальные события, никого при этом открыто не обвиняя. Я лишь надеюсь, что церковь и зрители в целом смогут отнестись к моему фильму непредвзято.

— Я заметил, что в каждом фильме вы снимаете новых актеров. Вы это делаете сознательно? Стремитесь ли вы дать шанс сняться в вашем кино как можно большему числу начинающих актеров?

Кристиан Мунджу. Вообще-то я часто работаю с артистами, прежде уже появлявшимися в моих картинах. Правда в том, что я стараюсь не приглашать одних и тех же актеров на главные роли несколько раз подряд, особенно если эти роли в чем-то схожи: думаю, это не пойдет на пользу ни фильму, ни самим актерам. Но когда у меня возникает возможность поработать с уже знакомым мне артистом и предложить ему новую роль, я с радостью делаю это. Например, Влада Иванова я пригласил на роль застенчивого молчаливого водителя в киноальманахе «Сказки золотого века» сразу после картины «4 месяца, 3 недели и 2 дня», где он играл грубого и безжалостного специалиста по абортам. На каждую роль я стараюсь подбирать артиста, который, как мне кажется, лучше и точнее всего соответствует образу, созданному мной в процессе написания сценария: в плане поведения и отношения к жизни, манеры говорить, внешности и прочего. Известность, опыт или профессионализм актера не являются для меня важнейшими критериями. Я выбираю тех, кто, на мой взгляд, наилучшим образом подходит для конкретного фильма. Иногда я оказываюсь прав, иногда ошибаюсь с выбором.

— В центре картины «4 месяца, 3 недели и 2 дня» были сильные героини, и то же мы видим в фильме «За холмами». Можно ли сказать, что женщины больше вдохновляют вас на создание мощных характеров?

Кристиан Мунджу. Главным героем моего первого фильма «Запад» был мужчина; но вы правы, в последних двух картинах фигурируют две девушки, состоящие в близких отношениях, а также мужчина, во многом определяющий принимаемые ими решения. Возможно, это объясняется тем, что в начале работы над сценарием личность персонажа не является для меня точкой опоры, я не отталкиваюсь от него. Мне важно найти абрис сюжета. Так получилось, что в центре обеих историй оказались подобные трио персонажей. И все же это две совершенно разные истории — и по своей сути, и по схеме развития киноповествования, и в плане взаимоотношений между всеми героями.

— Можно ли, на ваш взгляд, назвать общество Румынии матриархальным?

Кристиан Мунджу. Я не знаю, как воспринимают Румынию со стороны. Мне она видится вполне традиционалистской страной, где мужчина — «голова» семьи, а женщина — ее «шея», как говорят в народе.

— Расскажите о работе с оператором Олегом Муту.

Кристиан Мунджу. Мы начали сотрудничать, еще когда были студентами. На съемках этой картины нам не нужно было долго что-то обсуждать. Мы решили несколько важных вопросов в самом начале, их было совсем немного. Фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня» был снят очень формалистски, пусть и без соблюдения единого ракурса, но по сути был очень иллюстративен, пиктографичен, изображение было плоским. В «Холмах», когда Олег в течение восьми минут следует с камерой за героем, возникают моменты, когда то, что находится в кадре, перестает иметь значение, ему на смену приходит само осознание происходящего. Режиссер вытесняет себя из фильма, однако необыкновенный талант Олега Муту в картине остается очевиден, без него мне не удалось бы решить все те трудные задачи, что я ставил перед собой, и достичь желаемого результата.

— Как сказался на судьбе фильма финансовый кризис в румынской киноиндустрии?

Кристиан Мунджу. Проблемы нашей киноиндустрии связаны не с финансированием, а с общей культурой. Фильмы, не являющиеся чисто развлекательными, в Румынии непопулярны. Режиссеры артхаусного кино сейчас получают меньше средств от государства, и мне пришлось искать источники финансирования за рубежом. Мою картину посмотрят гораздо больше людей в других странах, чем в Румынии. Таково нынешнее положение вещей. Мы должны держаться на плаву и продолжать снимать качественное кино, способное заинтересовать и румынского зрителя.

По материалам http://eefb.org/ (East European Film Bulletin), http://cineuropa.org, http://screencomment.com

Перевод с английского Елены Паисовой