Мария Хофштеттер: «Работа с Зайдлем — всегда путешествие»

«Путь к раю был трудным», — отмечает Мария Хофштеттер.

С момента получения первого варианта сценария прошло семь библейских лет, в течение которых она готовилась к роли Анны Марии. Уже по первым киноролям было видно, насколько тщательно актриса подходит к созданию каждого образа, полностью вживаясь в персонаж и в каждом новом фильме неизменно демонстрируя высокий уровень актерского мастерства.

Хофштеттер уже не раз работала с Ульрихом Зайдлем: снялась в его дебютной полнометражной картине «Собачья жара» (2001), для роли в фильме «Импорт-экспорт» (2007) много месяцев работала в доме для престарелых. Подготовка же к картине «Рай: Вера» практически стала для нее делом жизни.

— Вы называете роль Анны Марии наиболее трудной в вашей карьере. Почему?

Мария Хофштеттер. На рациональном уровне я довольно быстро поняла суть Анны Марии. Меня привлекали ее абсолютная, безусловная преданность своей вере, ее особое переживание некоей божественной любви. Но позже возникли большие проблемы: мне оказалось крайне трудно позволить себе принять все это на эмоциональном уровне. Я постоянно сомневалась, смогу ли создать достаточно убедительный и правдоподобный образ. Не могу четко объяснить причину этого внутреннего сопротивления. Возможно, дело в моем прошлом, в католическом воспитании. Лишь великое терпение, упорство и доверие Ульриха Зайдля не позволили мне сдаться.

— Как вы могли бы описать свое личное отношение к вере?

Мария Хофштеттер. Я всего лишь человек и потому никогда не смогу постичь Бога. Я всегда с подозрением отношусь к тем, кто заявляет, что познал абсолютную истину. Поэтому я уже не принадлежу ни к одной церкви. Я выросла в католической среде, меня воспитывали в строгих традициях церкви, и, несомненно, это оставило во мне неизгладимый след.

— Каким образом вы пытались побороть внутреннее сопротивление и вжиться в образ?

Мария Хофштеттер. Я пристально изучала жизнь и деятельность различных религиозных групп. Подолгу беседовала с верующими, молилась вместе с ними, занималась миссионерской деятельностью, участвовала в демонстрациях протеста против абортов. Но также готовилась и самостоятельно, проводя «эксперименты» — так я это называла. Пешком отправилась на неделю в паломническое путешествие в Мариацелль, неделю провела в монастыре с монахинями, давшими обет молчания, неделю прожила одна в лесу без пищи. Целью всех этих экспериментов было помочь мне пережить некий божественный мистический опыт, понять, что это значит — нести свой крест, вытерпеть боль, голод, одиночество, вступить на путь понимания. Не могу с уверенностью сказать, помогло ли мне все это полностью постичь роль. Но, без сомнений, благодаря этому я узнала о себе много нового.

— В процессе съемок вам также пришлось заниматься миссионерской работой, обходить дома.

Мария Хофштеттер. Да, для меня это было очень непросто. Во-первых, эта работа требует действительно серьезных и глубоких религиозных познаний, на любой вопрос ты всегда должен быть готов дать разумный ответ, соответствующий католическому вероучению. Во-вторых, она вынуждает тебя каждый раз преодолевать границы собственного чувства стыда: ты должен звонить в двери и быть достаточно нахальным, чтобы фактически навязывать свои взгляды и идеи людям, которым нет до тебя никакого дела. Иногда мы предварительно выпивали по стаканчику шнапса — это очень помогало.

— Правда ли, что в сценах самобичевания вы избивали себя по-настоящему?

Мария Хофштеттер. Да. Сначала я потренировалась, используя кнут из секс-шопа, чтобы понять, как долго и насколько сильно я могу и готова избивать себя и как это будет выглядеть на экране. Затем я изучила тему, узнала, как проходят настоящие акты самобичевания, осуществляемые, например, членами Opus Dei. Они используют кожаные кнуты, состоящие из нескольких плетей с узелками. Мой кнут был изготовлен вручную, и после многочисленных проб мне удалось определить подходящую для меня длину, толщину и количество узлов — так, чтобы он не запутывался, нормально выглядел на экране, чтобы мне было удобно с ним работать. Я не мазохистка. И съемки этих сцен не доставляли мне особого удовольствия.

Но в итоге все оказалось не так уж страшно. Спина сильно болит первые пару дней, потом становится легче. Самобичевание выглядит крайне впечатляюще, устрашающе, но на самом деле молиться много часов подряд, стоя на коленях, было гораздо больнее.

— Вы работаете с Ульрихом Зайдлем с «Собачьей жары». В чем вы видите особенности вашего сотрудничества?

Мария Хофштеттер. Да, мы давно знакомы и уже хорошо понимаем особенности и методы работы друг друга. Ульрих знает, как я предпочитаю готовиться к роли и как работаю на площадке. Я высоко ценю его перфекционизм, для меня он служит своего рода компасом. Если мне кажется, что он более или менее доволен результатом, мои сомнения и неуверенность в себе утихают. Метод работы Ульриха очень необычен. В сценарии он никогда не прописывает диалоги; это означает, что актер должен полностью «впитать» в себя роль, чтобы вести себя естественно на площадке. Работа с Зайдлем — всегда путешествие, приключение; но не потому что он все усложняет и ставит препятствия, а потому что в процессе работы с ним всегда узнаешь о себе что-то новое.

По материалам пресс-кита фильма «Рай: Вера» для 69-го Венецианского кинофестиваля

Перевод с английского Елены Паисовой