В том, что режиссеры артхаусного кино порой делают также артхаусные сериалы, нет ничего необычного — достаточно вспомнить Фасбиндера, Линча, фон Триера. Они давно знали, что телесериал — не просто фильм на несколько сотен минут (Энди Уорхол, на мой взгляд, просто подшутил над нами в «Эмпайр», но Бела Тарр, снимая восьмичасовое «Сатанинское зелье», честно имел в виду именно кинозал на один день). Фасбиндер и другие занимались созданием иного «зелья» — многосоставного, дозированного по дням. В результате цепочка смыслов должна была стать не фоном повседневности, а ее камертоном, вовлечь публику в своеобразный перформанс.

Правда, в прошлом столетии были другие финансовые возможности, было проще. Но в любом случае «Берлин, Александерплац», «Твин Пикс» или «Королевство» стали предметами культа, как и предназначенные для кинопроката произведения этих авторов.

В новом веке отечественные сериалы довольно долго были именно фоном. Этот бесконечно повторяющийся орнамент, кустик-елочка, кустик-елочка, исподволь восстанавливал старосоветскую идеологию на ином техническом уровне. Прежде огромную роль в промывании мозгов играла наглядная агитация — повсеместные праздничные портреты членов Политбюро, транспаранты на каждом заборе «Решения ХХIV съезда — в жизнь», растяжки на фасадах про пятилетку эффективности и качества, памятники вождю за каждым поворотом. Казалось, ты их не видишь, настолько стерто зрение, но именно они стирали твое зрение самим фактом своего существования. Сюда примыкали радио «Маяк», стиравшее слух, и программа «Время» каждый вечер по всем четырем имевшимся каналам, от которой не только уши вяли и глаза слипались, но еще и волосы вставали дыбом иногда. При этом многосерийные фильмы той поры вовсе не были «орнаментом». Им посчастливилось зародиться в недрах кинематографа, который был «важнейшим» со всеми преференциями, и, даже не углубляясь в сравнения с перечислением, можно сказать, что некоторые многосерийные фильмы не уступали тогда «настоящим».

Происхождение нынешних сериалов принципиально иное. Десять-пятнадцать лет назад они родились не от отсутствия кинематографа, но из взбурлившего и сорвавшего все гайки прежней системы повсеместного распила, который, однако, надо было чем-то прикрыть, чтобы продолжать. Все это время сериальный продукт решал именно идеологические задачи. Дело даже не в сути идеологии: жулики и воры не придумали ничего лучше, чем вернуться к старосоветским ценностям — «народности, идейности, партийности», мальчишам-кибальчишам, воюющим с буржуинами, к «а ну-ка, девушки, а ну, красавицы», «сняла решительно пиджак наброшенный» и в целом к «утро красит нежным светом». Не важно, как все это называется сегодня, важно, что Оно стало изо дня в день, годами и практически круглосуточно снова промывать людям мозги. Как та наглядная агитация, «Маяк» и программа «Время». Даже профессиональные режиссеры (обойдемся без имен), придя в сериальное производство в «сложной жизненной ситуации», в общем и целом теряли лицо. По ним со всей силы проезжался каток распила. За десять-пятнадцать лет сложилась продюсерская диктатура, режиссерские индивидуальности свернулись до линии плинтуса, зрительские потребности перестали выше плинтуса подниматься. Так называемые имиджевые проекты (экранизации классики) просто пугали тем, что, оказывается, Достоевский, Булгаков, Ильф и Петров одним щелчком на пульте превращаются в изрядную пошлость.

Но вот жизнь стала налаживаться; не в том смысле, что в ней кончились диктат государства, распил и цензура, — наоборот, они в иных местах еще усилились. Просто с диагнозом смерти в полной стагнации больше десяти-пятнадцати лет не проживешь, даже Ходорковского выпустить обещают (хотя в Шлиссельбурге в ХIХ веке сидели по двадцать пять лет). Неизвестны причины этого закона, ими займутся, наверное, следующие поколения, но закон действует. Пошлостью все наелись (может быть, закон перемен сформулирован уже в «Бататовой каше» Акутагавы). Начали появляться иные сериальные стратегии, не «имиджевые», а регулярные проекты, осуществленные живыми и разными людьми, чей почерк индивидуален. Модным уральским драматургам братьям Пресняковым доверили режиссуру сериала «После школы», потому что хотели вернуть к телевизорам «поколение И» (Интернета). Их продукт не претендует на сравнения с кинематографом или со «Школой» Валерии Гай Германики, это не сериал в обычном смысле слова, хотя в нем присутствуют сквозные персонажи. Скорее, это скетчком, «вертикальное» телешоу, где каждая серия вполне закончена, при том что еще и состоит из отдельных законченных номеров.

Выбор такого формата понятен: дети Интернета привычны к многослойному восприятию, постоянной смене картинки, собеседника, источника информации, к их растущему множеству в каждый данный момент. Не только публикации в Твиттере и Фейсбуке, вплетенные в сюжет, делают его органичным для нового поколения, но и сама структура шоу, скачущая от парадоксальных высказываний к песням и танцам и к псевдоинтервью.

Понятно и то, что ни спецшкола, о которой идет речь, ни учителя, ни ученики не имеют никакого отношения к социальной реальности, зато зачастую имеют отношение к виртуальной. Без острословия, резкости и краткости не задержать внимания интернет-публики, так же как без саундтрека. В обычной средней школе такого днем с огнем не сыщешь — значит, нужна была необычная.

Братья Пресняковы для такой работы действительно годятся как нельзя лучше, хотя никаких режиссерских открытий особенно не делают. Сериал «После школы» одобрен каналом «Дисней» и заимствует многие приемы идущих там сериалов. Тем не менее юмор местами совершенно наш, местный и сегодняшний. Письма мальчика лично Никите Сергеевичу, безработный артист Виталий Хаев, зарабатывающий на улицах в образе Бориса Годунова, или крошечный эпизод, где Федор Бондарчук изображает шофера Федора Бондарчука, а Илья Авербух — шофера Ильи Авербуха, — скетчи, адаптированные под наши ассоциации, хотя вроде бы фильмов про зомби у нас не снимают. Но наши тинейджеры смотрят фильмы про зомби и оценят их танец-клип. Кастинг вообще вызывает массу ассоциаций. Пара Анна Михалкова (удачливая режиссерша) и Михаил Пореченков (неудачливый физрук) — уже смешно, Сергей Шакуров (директор школы) непременно напомнит «Сто дней после детства» и «Спасателя», братья Торсуевы (представители ЦСКА) — респект «Электронику» и т.д.

«После школы», режиссеры Андрей Болтенко, Владимир Пресняков, Олег Пресняков, Евгений Никитин

Для пущей уверенности Пресняковым был придан чисто телевизионный соавтор — Андрей Болтенко, к сериалам отношения не имеющий, зато делающий шоу с Иваном Ургантом. С одной стороны, юмор ему знаком, с другой — надо полагать, знакомы формат и цензура. Здесь и пошли слабые места. «Детский» сюжет благодаря неплохим юным артистам в диснеевские каноны вписан гораздо точнее, чем «родительский». Дети, по именам которых названы серии — «Стасик», «Ярик», «Гарик», «Фрида», «Родя» и другие, — совсем не адаптированы «под нас». Это «дети вообще», со своими стандартными проблемами — лидерство в классе, спорт, девочки и мальчики. Для взрослого человека, настроившегося на взрослое «виртуальное» остроумие, их манера общения по меньшей мере скучна, сочувствия — никакого. Разницу потенциалов «взрослых» и «детских» скетчей здесь можно сравнить с аудиторией разных социальных сетей, из которых пресловутые «Одноклассники» оказались самой примитивной и недолговечной. Не в том смысле, что «Одноклассники» умерли, а в том, что многие их бывшие участники признаются, что этого уровня интернет-отношений хватает на несколько дней, если ты не абсолютно инфантилен. Их мемы, флуды, лулзы, холивары, как ни странно, для взрослых давно прошедшее время. «Мопед не мой, я только дал объяву» или «когнитивный диссонанс» вообще-то давно уже вышли из обращения, надоели до смерти, как и сами метки «баян» или «фейк», а для новых детей, приходящих в Сеть, они до сих пор бывают «впервые».

Можно допустить, что как бы «международные» Стасик, Ярик и Гарик интересны их отечественным сверстникам, но что тогда сериал делает в телепрограмме в половине второго ночи? Ведь если бы «После школы» шло в «детское время», хотя бы до полдесятого, а лучше всего — днем, как раз когда они, школьники, возвращаются, претензий к нему, может, и вовсе не было бы. Было бы весьма поверхностное, но при этом легкое развлечение для целевой аудитории.

В телеиндустрии суточные линейки важны ничуть не меньше, чем сюжет. И это не ошибка программирования — поставить очередные «Приключения Электроника» в ночной эфир, это политика канала, который ухитрился гораздо более «взрослое» произведение «Синдром дракона» Николая Хомерики ставить гораздо раньше. О причинах подобной политики — позже. Сейчас — именно для сравнения — переключимся на Николая Хомерики, уже опытного и вполне независимого автора, который тоже впервые попробовал себя в массовом производстве, причем изначально не скрывал такого своего желания. Но он сделал сериал чисто горизонтальный.

Его молодые продюсеры — сами из нового интернет-поколения — не побоялись позволить режиссеру немножко их «обмануть». Ведь на первый взгляд «Синдром дракона» демонстрирует один из типовых сериальных подходов. Одна-две семьи, или дружеская компания, или однополчане, их дети и правнуки на протяжении десятилетий проходят через массу ключевых моментов истории СССР. Можно начинать с 37-го или 45-го, 53-го и 68-го, доходя до сегодняшнего дня, но, несмотря на убийства, аресты, отсидки, разлуки и предательства, сводится все обычно к тому, что нас «научат родину любить» и разжуют семейные ценности до состояния манной каши. «Трудные судьбы» — залог безусловного патриотизма и послушания высшим силам. Для этого все персонажи делаются абсолютно одномерными, и «у каждого своя правда». Ее тоже разжевывают («любая информация должна быть повторена в репликах минимум дважды»). Идет такое по всем каналам, смотреть решительно невозможно.

У Хомерики действие тоже начинается в 1943-м и доходит до 2008-го и речь тоже о довольно узкой группе людей, связанных одним делом, а также об их детях. Все как бы «правильно», по принятому канону, но ни одной серии не пропустишь, даже в голову не придет. Режиссер в «их» каноне сыграл по своим правилам. Во-первых, «Синдром дракона» — сериал антисоветский и снимавшие его люди к новому агитпропу не имеют никакого отношения. Он вовсе не об опасной службе наших доблестных чекистов, хотя в кадре их много. Но из всей камарильи более или менее приличным оказывается один-единственный, и что характерно — провинциал (Александр Волков — Леонид Бичевин). И у него нет другого выхода, поскольку в хорошем детективе трудно обойтись без хорошего Великого Детектива. Во-вторых, «ключевые моменты истории СССР» сериал использует только и именно для развития детективного жанра на нашей территории, как бы включая ее всю на протяжении целой эпохи. Дворян в 17-м грабили? — Грабили. Эрмитажные ценности в 30-е продавали за золото? — Продавали. Бывшие дворяне в войну бывали в полицаях? — Бывали. После Победы наши генералы везли награбленное из-за границы вагонами? — Везли. В 53-м людоедские времена продолжались? — Продолжались. Гэбисты были и оставались всесильны до наших дней? — Были, и так и есть. В 93-м они любую рыбу ловили в мутной воде? — Любую. Олигархи с рублевских дач до сих пор делиться не хотят? — До сих пор.

Все это чистый криминал, вся история нашей территории, и слоган «Эта история никогда не будет разгадана» имеет отношение вовсе не только к конкретному делу о коллекции Авдеева (основанному на реальных фактах о коллекции некоего Ильина, найденной в 90-е после его смерти в Кировограде). Хомерики снял детектив о советской власти, ее криминальной сути и о том, что «тайное всегда становится явным». Притом сценарист Юрий Смирнов, сам из Кировограда, лично помнит Ильина и сочинял историю с азартом и небеспристрастно. Как говорится, «много думал», и жанр стал похож на правду.

История крайне запутанна, но раскрывать ее нет желания даже с краюшка, слишком уж увлекательна (посмотрите, в Интернете есть), за полвека действие проносится из Киева в Подмосковье, Кировоград, Коктебель, Москву, Одессу, Прагу. И при этом действие «не в стороне от столбовой дороги мировой цивилизации», а связано с редчайшими артефактами. Детектив обретает культурный контекст наподобие известного «Ларца Марии Медичи» или «Визита к минотавру» (на который ссылался сам Хомерики), только закручен он жестче и современнее. Никакого «кое-где у нас порой», никакого «моя милиция меня бережет», все честно.

Режиссер признается, что всегда удивлялся, почему в наших сериалах даже хорошие артисты постоянно играют фальшиво. А ведь это не их вина. Уже упомянутая разжеванность реплик и отношений строго до уровня восприятия анацефала заставила бы фальшивить Мочалова и Каратыгина. Хитросплетений интриги хватило не только на плотные, ни секунды не пробуксовывающие двенадцать серий, но и на то, чтобы заставить нас внимательно смотреть и слушать. Иначе раньше последнего кадра не догадаешься «а что, а как», а это и является сутью любого хорошего детектива — догадаться чуть-чуть раньше. Кроме того, не полюбуешься наконец-то на хорошую актерскую игру. Почти каждому есть над чем подумать (может быть, за исключением Алексея Серебрякова, героя которого, увы, почти сразу убили, и это даже не спойлер, а завязка всей истории: убивают настоящего полковника). Но дальше, кого ни возьми — а кастинг серьезный: Лев Борисов (последняя роль) и Юрий Назаров, Юрий Цурило и Алексей Гуськов, Александр Семчев и Карэн Бадалов, Карина Андоленко и Елена Шевченко, Екатерина Климова и Кристина Асмус, Людмила Чурсина и ее дочка Ольга Чурсина («мама в молодости») и другие, тоже небезызвестные актеры, — все запоминаются даже в маленьких эпизодах. Потому что за нехваткой времени на «поправки на анацефалов» играть им приходится тоже плотно. Не одномерные персонажи, а яркие индивидуальности, порой несколькими штрихами.

«Синдром дракона», режиссер Николай Хомерики

Отдельно и как-то неожиданно в главных ролях раскрылись Андрей Мерзликин и Дмитрий Муляр, но здесь им, конечно, очень помог режиссер. Стремительный сценарий Хомерики еще разрезал на мелкие кусочки, так что получился вихрь, и все время приходится собирать сумасшедшую мозаику с убийствами и обманами, с тем, кто кем кому приходится. Но, чтобы все это сумасшествие сцементировать, режиссер догадался связать персонажи самым надежным из всех мировых сюжетов — оперным. Когда все постепенно начинает раскрываться, «Синдром дракона» превращается в чистую оперу Верди или того же Римского-Корсакова (фамилия важна в сюжете). Но «Сила судьбы», «Тоска», «Царская невеста» в конце буквально торжествуют, и на историко-политическую достоверность ложатся не пресловутые «семейные ценности», а сильные темные страсти, живыми людьми владеющие. Оперным сюжетам позволены любые условности, и в фильме их немало. Вы увидите победу семидесятилетнего русского кунфуиста над молодым бойцом (не скажу над кем). А другой боец в семьдесят будет выглядеть на сорок. И в это тоже веришь, как и в то, что герой Мерзликина выучил пять языков и что потом случилось. Веришь в финал 1993 года благодаря тому, что его играют не только из 43-го, но и из 2008-го. Финал-то был именно там, все остальное — лишь разгадка.

Условность во многом компенсирована камерой Алишера Хамидходжаева. Он нашел единую изобразительную стилистику для совершенно разных эпох, территорий и даже модальностей повествования (детектив, мелодрама, триллер, опера-сериа). Приглушенный цвет, расплывчатое освещение, затем все темнее и темнее — вряд ли это сравнишь с соцреализмом Лактионова и Пименова, но «коллекция Авдеева», за которой идет охота, позволяет припомнить мировые имена, одно из которых не хочется называть, чтобы не опростоволоситься — слишком великое имя. Но, похоже, всегда на свете были люди, художники, способные вписать в свой стиль любую советскую власть.

Хомерики сделал развлечение более глубокое и окультуренное, нежели братья Пресняковы. В «Синдроме дракона» как чистом детективе свои недостатки (беспомощные внутренние монологи Великого Детектива и слишком рискованный финальный ход с его наркотическим бредом, когда многое объясняется). Но они столь несущественны в сравнении с достоинствами, что остается лишь сделать вывод: настоящий «взрослый» развлекательный сериал встал в эфире на более «детскую» позицию, чем собственно «детский». При этом оба вызвали в Интернете поток возмущенных откликов. «После школы» многие рекомендуют выключить через десять минут просмотра первой серии, «Синдром...» большинство просто клеймит «белибердой». Для американ-ских детей, зрителей канала «Дисней», «После школы», скорее всего, прос-то семечки. Нашим взрослым соотечественникам, которым последние десять-пятнадцать лет промывали мозги, недоступна даже быстрота реакции на отдельные шутки, не говоря уж о самостоятельном интенсивном мышлении, чтобы понять «Синдром...». Но он же только притворялся привычным сериалом, что ясно с вступительных титров, так что же вы, отмывая на этих титрах посуду после ужина, начинаете обижаться, что вместо орнамента вам показывают картину, которую надо смотреть своими собственными глазами? Иначе вообще ничего не понятно.

Да, многие винят Хомерики в том, что детектива нет, что ничего не происходит. Наша публика уже приучена, что «происходит» — это только когда жена громко кричит на мужа-легавого, который с криком гонится за вором и убийцей, который имеет виды на эту самую жену.

Публика не понимает, как это директор из «После школы» может развести в школьном дворе сад камней, сидеть там и медитировать. И, поскольку время вечернее, вряд ли эта публика совсем «простец», пресловутая «бабушка». Нет, скорее всего, к компьютеру эти люди тоже периодически подходят — чтобы потроллить, выматерить, оскорбить любого другого и тем самым засветиться. С этой публикой знакомы в Интернете все. Лишенный индивидуальности проявляет свою индивидуальность лишь путем уничтожения другой индивидуальности. Вот над этим результатом «старые» сериалы поработали отменно. Категорическое повальное нежелание соображать не то чтобы удивляет, а принимается как данность нового гетто. Те, у кого промыты мозги, отделены от тех, у кого они не промыты. Но почему-то в последнее время нашего гетто прибавилось и прибавляется (не будем называть имен). «Новые» сериалы уже не отменить, а ведь они по-своему не меньшая сила, чем «старые». И если хоть одному бывшему «простецу» они все же доставили развлечение, уже завтра появится второй, пойдет цепная реакция, и все-таки есть шанс, что мы при жизни получим телевидение, которое можно смотреть.

«После школы» Авторы сценария Владимир Пресняков, Олег Пресняков Режиссеры Андрей Болтенко, Владимир Пресняков, Олег Пресняков, Евгений Никитин Оператор Андрей Каторженко В ролях: Линда Табагари, Александр Казаков, Андрей Фандеев, Вадим Прокопов, Константин Попов, Марат Яруллин, Максим Виноградов, Агиша Семашкова, Максим Девизоров, Элеонора Шлянда, Герман Богданов, Сергей Шакуров, Михаил Пореченков, Михаил Трухин, Ксения Раппопорт, Александр Гордон, Анна Михалкова и другие Первый канал, The Walt Disney Company Россия, 2012

«Синдром дракона» Автор сценария Юрий Смирнов Режиссер Николай Хомерики Оператор Алишер Хамидходжаев Художник Денис Баэур Композитор Игорь Вдовин В ролях: Дмитрий Муляр, Андрей Мерзликин, Лев Борисов, Екатерина Климова, Леонид Бичевин, Кристина Асмус, Карина Андоленко, Алексей Гуськов, Юрий Цурило, Алексей Серебряков, Карэн Бадалов, Юрий Назаров, Елена Шевченко, Александр Семчев, Людмила Чурсина, Ольга Чурсина и другие Первый канал, канал «Интер» Россия — Украина, 2012