Фильмы-фавориты, на которые возлагались особые надежды, не получили в этот раз фестивальных наград. «Рай: Надежда» Ульриха Зайдля, завершившего свою трилогию, экранизация романа Дени Дидро «Монахиня» Гийома Никлу, психологический триллер «Побочный эффект» Стивена Содерберга, «Камилла Клодель, 1915» Брюно Дюмона, третий фильм из серии отношений Селин и Джесса «Перед полночью» Ричарда Линклейтера, социальная драма «Земля обетованная» Гаса Ван Сента, удостоившаяся только вежливого специального упоминания жюри, — ни одна из представленных в основном конкурсе работ авторитетов не была отмечена.

Исключение составил фильм Джафара Панахи (с Камбозией Партови), за судьбой которого Берлинале пристально следит. Опальный иранский режиссер уже второй раз нашел хитроумный способ снять кино, обойдя двадцатилетний запрет на профессиональную деятельность, и получил поощрение в пику его притеснителям. Фильм «Закрытый занавес» (Parde), решенный в духе национальной драмы, — метафора опутанной запретами жизни в Иране и одновременно экспликация собственного эго. За сценарий к этому фильму отважный Панахи получил «Серебряного медведя». В целом же за отказом отдать должное мэтрам виделся скрытый манифест членов жюри: желание вывести на авансцену новую когорту авторитетов.

И вместе с тем при всей, казалось бы, неожиданности вердикта жюри 63-го Берлинского кинофестиваля во главе с Вонг Карваем, он оказался вполне предсказуемым.

Жюри приняло на редкость по-своему логичное и последовательное решение. Все призеры — это близкое к реальности кино в формах самой жизни, торжество социального реализма. Такой расклад соответствует многолетней фестивальной политике директора фестиваля Дитера Косслика, благодаря которой программы Берлинале формируются преимущественно из малобюджетных картин (в лучшем случае среднебюджетных) в минималистском исполнении. Кроме того, жюри, видимо, следовало прозвучавшему на пресс-конференции призыву своего председателя оценивать фильмы по их достоинствам, не обращая внимания на недостатки. К этим двум можно добавить третий критерий: при всей жесткости содержания (а каким еще оно может быть при таких установках) финал должен быть благополучным. Ну не совсем уж хэппи эндом (не в Голливуде), но не слишком драматичным. И наконец, еще одно, впрочем, не обязательное, а, так сказать, факультативное, требование —   зрительский потенциал, потому что с каждым годом фестиваль все более активно обращается к зрителям, расширяя свои рамки до самых городских окраин: в фестивальные дни было продано рекордное число билетов — 303 077.

Всем четырем условиям соответствует фильм, ставший победителем.

«Золотой медведь», а еще и приз критиков (ФИПРЕССИ) вручены румынской драме «Поза ребенка» (другой перевод — «Поза эмбриона», Pozitia copilului). Здесь слились, с одной стороны, традиционно любезная фестивалю социальность, а с другой — мелодраматичность, востребованная зрителем.

«Поза ребенка», режиссер Калин Петер Нетзер

Создателям картины в духе румынского неореализма режиссеру Калину Петеру Нетзеру и его соавтору-сценаристу Развану Радулеску удалась сложнейшая вещь — показать, как в одном частном случае сошлись и остро проявились актуальные проблемы, причем характерные, а стало быть, интересные не только для румынского общества. Привычный старый уклад жизни и сменяющий его новый, еще непонятный, чужой, пугающий; разрыв поколений, между которыми легла пропасть социальных перемен; различия психологии людей, принадлежащих разным общественным кругам, но и, главное, возможность взаимопонимания, которое дается болезненным преодолением собственного эгоизма.

Зритель оказывается в сложной ситуации: он сочувствует Корнелии, матери, всеми средствами пытающейся облегчить участь сына, но в то же время он понимает, что вряд ли эта женщина достойна жалости, когда она попадает в ту ловушку подкупа, которой сама так беззастенчиво пользуется. Актриса Луминица Георгиу, за которой на протяжении почти всего экранного времени неотступно следует нервно подрагивающая ручная камера, чрезвычайно точна и убедительна в каждом кадре, вплоть до кульминационного эпизода, где встречаются две матери. Корнелия с каждой секундой все вдохновеннее, будто забывая, зачем это делает, рассказывает о достоинствах и успехах сына, о его увлечении поэзией, иностранными языками, о его диссертации по химии. А в ответ выплакавшая глаза мать убитого им подростка просит мужа принести оставшиеся после ее сына вещи — пустую жестяную банку и мобильник, найденный мальчиком на обочине дороги, с его последней эсэмэской. И эти скорбные свидетельства непрожитой чужой жизни проламывают броню элегантной железной леди.

В фильме есть и вторая сюжетная линия — взаимоотношения Корнелии с ее взрослым сыном Барбу. Успешная, занятая своей творческой деятельностью дама привыкла доминировать в доме; муж уже давно не выдержал ее авторитарного характера, семья распалась, а сыну пришлось терпеть долго. Теперь он в самостоятельном плавании, но несчастный случай дает матери импульс к тому, чтобы вернуть себе утраченные позиции. Стремясь повернуть судебное дело в пользу Барбу, чтобы скостить грозящий ему срок, она вместе с тем пытается доказать «ребенку», насколько он от нее зависит. Однако последнее не удается: тяжелые личные переживания заставляют сына наконец оборвать пуповину, на которой держала его мать.

Второй по значимости приз — Гран-при жюри («Серебряный медведь») достался боснийскому «оскароносцу» Данису Тановичу за докьюдраму «Эпизод из жизни собирателя металлолома» (Epizoda u zivotu beraca zeljeza). Снятый за девять дней в предельно минималистской манере (без музыки, без операторских ухищрений и без выразительных акцентов актерской игры), этот фильм будто специально предназначен для Берлинале, хотя зрительский успех ему вряд ли светит. Танович реконструировал события, вызвавшие в его стране большой шум, и пригласил участников этой истории сняться в фильме, что и сделала вся цыганская семья Назифа Мужича (лично он получил еще «Серебряного медведя» за лучшую мужскую роль) и его жены Сенады.

«Эпизод из жизни собирателя металлолома», режиссер Данис Танович

Это история забытого страной ветерана войны, обитающего где-то в предместье большого промышленного города. Постоянной работы у него нет, семья кормится за счет того, что Назиф собирает железо с автомобильной свалки и продает приятелю. Если в доме нечем топить, он отправляется с пилой и топором нарубить дров. У Назифа и Сенады две маленькие дочки, и, оказывается, они еще пополнения ждут, как-то не задумываясь о будущем с фатализмом или беспечностью бедняков, может быть, вытекающими из цыганской привычки к вечному кочевью. (Похоже, что они даже официально не женаты, в титрах фамилия: Сенада Алиманович.) Так бы они и перебивались неизвестно сколько, но у Сенады случился выкидыш, ей срочно потребовалась операция, но в семье нет денег на медицинскую страховку, а без нее цена на услугу и вовсе непомерная. Попытки пробить стену бюрократической глухоты бесполезны; и хождения по мукам этих горемык, не помышляющих о том, чтобы громко заявить о своих правах, вырастают в метафору испытаний безропотного Иова многострадального.

Если скромные художественные достоинства «Эпизода…» могут показаться недостаточно убедительными, то картина компенсирует этот дефицит в качестве социального жеста. В фильме в ролях самих себя снялись не только бедняки супруги и их дети, но и некоторые врачи, в том числе хирург, которому пришлось отказывать им в помощи.

Лучшим режиссером фестиваля назван Дэвид Гордон Грин (это он поставил криминальную комедию «Ананасовый экспресс: Сижу, курю») за эксцентричную минималистскую buddy-комедию «Повелитель лавин» (Prince Avalanche), действие которой разворачивается в техасской глубинке после охватившего огромные просторы лесного пожара. Забавные диалоги персонажей, за которыми просвечивают беккетовские Владимир и Эстрагон, звучащие в опустошенной огнем местности, приобретают апокалиптические обертоны.

«Повелитель лавин», режиссер Дэвид Гордон Грин

В отличие от Беккета, Грин погружает действие в осязаемую повседневность трудовых будней, подчеркнуто скрывая «вакуумную» абсурдность за материальным инвентарем дорожных рабочих. Награда фильму была бы абсолютно оправдана, не будь он римейком исландской ленты «Другая дорога», ставшей призером фестиваля 2011 года в Турине. Но для жюри важнее, видимо, оказалось то, что в финале «Повелителя лавин» происходит нечто похожее на то, что и в румынской ленте: два брата, комически, хоть и бурно, ссорившиеся всю дорогу (кстати, на дороге они ведут разделительную линию — делают разметку), находят общий язык, становятся родными людьми.

Конечно, Луминица Георгиу вполне заслужила «Серебряного медведя» за лучшую женскую роль, но жюри, видимо, не хотело обделить фаворитку фестиваля «Глорию» (Gloria) чилийца Себастьяна Лелио, которая постоянно лидировала во всех рейтингах фестивальной прессы. Глорию, немолодую женщину в поисках любви, с огромным обаянием сыграла получив- шая этот приз Паулина Гарсия.

Престижный Приз имени Альфреда Бауэра «Серебряный медведь», который вручается за открытие новых перспектив, получила картина канадца Дени Коте из жизни лесбийской пары «Вик и Фло увидели медведя» (Vic et Flo ont vu un ours). Кинокритик и документалист Коте создал странный, гротескный мир со своим юмором и оригинальной визуальной изысканностью, граничащий с сюрреализмом, действительно далекий от кинематографического застоя.

«Вик и Фло увидели медведя», режиссер Дени Коте

А «Серебряного медведя» за лучшую операторскую работу удостоился казахский оператор Азиз Джамбакиев за фильм режиссера-дебютанта в полнометражном кино Эмира Байгазина «Уроки гармонии», который встраивается в русло многочисленных лент о детской жестокости. Роль оператора здесь была особенно важна: благодаря ему зритель мог проникнуть в сознание подростка, подвергавшегося издевательствам. Надо отметить, что съемки фильма — первого за восемнадцать лет попавшего от Казахстана на международный кинофестиваль класса А, — стали возможными благодаря тому, что в 2011 году режиссер участвовал в «Казахстанском рынке кинопроектов» и получил главный приз на рынке проектов 18-го Международного кинофестиваля в Сараеве.

«Уроки гармонии», режиссер Эмир Байгазин

В этом раскладе действительно реальные призовые шансы были у «Долгой счастливой жизни» Бориса Хлебникова (у многих зрителей и критиков вызвало недоумение название фильма: зачем понадобилось повторять название хорошо известного фильма Геннадия Шпаликова (1966)? Хлебников отвечает, что в данном случае оно взято из альбома группы «Гражданская оборона», и это принципиально). В многочисленных интервью режиссер почти всегда упоминал, что импульсом к этой работе стал вестерн Фреда Циннемана «Ровно в полдень» 1952 года. На мой взгляд, напрасно он это сделал. Вряд ли кто-нибудь заметил бы аналогию, а теперь уж сравнения неизбежны. Однако изначально Циннеман и Хлебников в неравном положении. Потому что трудно сравнивать крепко стоящего на ногах коня классического вестерна, опирающегося на долгие традиции, и трепетную лань нашего едва зарождающегося социального кино, от своих традиций отказавшегося и только нащупывающего новый путь.

Хлебникова у Циннемана привлекла тема, отвечающая всей его трилогии (первые два фильма — «Свободное плавание» и «Сумасшедшая помощь»), — неизбежность выбора. Именно это и роднит американского шерифа и российского фермера, хотя одна история произошла в конце XIX века, а другая в наши дни. Изначально Хлебников тоже собирался поставить вестерн, жанровое кино, и фабула придумалась — вместе с драматургом Александром Родионовым — легко, в духе анекдота. Но знакомство с реальностью в процессе выбора натуры развеяло первоначальную анекдотичность. Впрочем, Родионов на пресс-конференции в Москве сказал, что в его глазах получившаяся у них в итоге история не трагична: «это скорее комедия». Но если уж комедия, то очень черная. Как говорит Хлебников — о наивных, чудаковатых и хороших людях, которые занимаются безнадежным делом.

«Долгая счастливая жизнь», режиссер Борис Хлебников

Если говорить о жанре или, точнее, о стилистике «Долгой счастливой жизни», я бы обозначила ее как новый журнализм. Довольно отстраненное, фактографическое повествование, не задерживающееся на особенностях характеров и прочей лирике, адекватно сочетается с документалистской манерой оператора Павла Костомарова, именно за это качество приглашенного Хлебниковым в партнеры. Фильм не получил наград, на мой взгляд, потому, что ему не хватило сценарного материала. Слишком радикальный финал — расчет Саши со всеми врагами сразу — в отличие от тщательного подготовленного всем повествованием поединка шерифа Кейна с выпущенными на свободу убийцами, угрожающими его жизни, — кажется спонтанным, психологически не оправданным.

Еще раз напоследок обращаясь к фильму Циннемана, можно вспомнить, что этот фильм, до сих пор вызывающий споры, привлекал внимание многих американских президентов. Эйзенхауэр, занявший президентское кресло через год после выхода картины на экран, смотрел его трижды; если верить Клинтону, то он смотрел его не менее двадцати раз. Не случайно, конечно. Ведь речь здесь идет и об ответственности выбора, и о том, что бремя сложных судьбоносных решений рано или поздно отдаляет человека от прочих людей, обрекает на одиночество. Эти мотивы не привязаны к конкретному времени, к конкретной политической или социальной ситуации, что и обеспечивает фильму долгую жизнь. Насколько в нашем случае счастливую — увидим.