Завершая цикл дискуссий на последнем «Кинотавре», журнал «Искусство кино» выбрал тему, связанную с рассмотрением различных сторон жизни кино на телевидении, домашнем экране в целом. Это было также связано и с тем, что в последнее время бурно идут процессы трансформации кинопоказа не только в кинотеатрах, но и на всех – ныне многочисленных – платформах его демонстрации. Кроме того, традиционное кино все больше вытесняется продуктами, созданными специально для домашнего просмотра.

В дискуссии приняли участие генеральный директор «Невафильм Research» Олег Березин, президент компании «Кино без границ» Сэм Клебанов, президент фестиваля «Артдокфест» Виталий Манский, вице-президент Unifrance по восточноевропейским странам Жоэль Шапрон (Франция), главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей, кинокритик Сергей Сычев, киновед и театральный критик, директор фестиваля «Кинопроба» (Екатеринбург) Лилия Немченко.

К сожалению, приглашенные специально на этот «круглый стол» руководители и программисты ведущих российских телеканалов, а также известные отечественные продюсеры, прокатчики и показчики не посчитали тему обсуждения — трансформация кинопоказа на всех видах носителей — достаточно значимой, чтобы поучаствовать в дискуссии.

Даниил Дондурей. Телевидение — практически единственная сфера профессиональной деятельности, и не только культуры, которая уклоняется от знаний о самой себе, от публичного обсуждения, своего «величия». Все понимают, что значение ТВ как института производства культуры колоссальное. Я убежден, что это вообще сегодня главное производство в стране. Ничто не может сравниться с телевидением по значимости для обеспечения существования нашей ойкумены. Отсюда и табуирование. Нет качественного контент-анализа новостей, или если он где-то есть — в секретных службах, — то мы этого не знаем. Нет серьезных исследований крупнейших телевизионных продуктов, таких как телефильмы, сериалы, развлекательные программы. В открытом доступе есть только простые ответы на непростые вопросы. Например, самоуспокоительные утверждения: «Я не смотрю телевизор» или «В моей среде никто его не смотрит», «Все друзья уже в Интернете». Но с точки зрения социологии в реальности это совсем не так.

Интернет по размеру аудитории действительно догоняет телевизионную. Было объявлено общенародно, что величина пользователей Yandex впервые стала больше, чем объем зрителей Первого канала (18 миллионов регулярной аудитории, у Yandex — 19 миллионов). Но по охвату населения, по затрачиваемому времени, по объему рекламы, по основным показателям аудитории, которая есть в разных средах общения людей с культурой, телевидение опережает всех. Более 92 процентов населения старше четырех лет смотрит ТВ не менее пяти дней в неделю, а 72 процента — ежедневно около четырех часов в сутки; 88 процентов, по самым последним опросам, узнают новости из «ящика». В Интернете, вы знаете, пользователи проводят от 30 до 40 минут, если говорить о всей его 70-миллионной аудитории.

Сериал «Жена офицера», режиссер Сергей Басин. Телеканал «Россия-1»

Почти половину рекламного рынка России составляют доходы телевидения. В этом году они преодолеют планку в 6 миллиардов долларов. Есть, конечно, разница в возрастных группах. Естественно, что пенсионеры в 2012 году смотрели не менее пяти с половиной часов в сутки каждый, кто-то — три, а другой — восемь часов. Это гигантские аудитории — от 102 до 110 миллионов человек в сутки. Даже если говорить о новых платформах, то следует отметить, что само телевидение учится жить в Интернете, быстро осваивает эти возможности. В том числе посредством так называемого нелинейного просмотра, не в live и не в течение суток, а с отложенным спросом. Огромные объемы интернет-коммуникаций связаны с показом теле- и кинопродукции.

Сериал «Одинокий волк», режиссеры Александр Кулямин, Григорий Любомиров. НТВ

Более половины контента Интернета составляют кинофильмы. Но само население нашей страны, были такие исследования, практически не различает блокбастеры и мейнстрим, авторские и классические произведения, а также телевизионные работы, которые снимаются, предположим, в масштабе четырех, двенадцати, двадцати серий, плюс «мыльные оперы» размером в 120 эпизодов, ситкомы и даже скетчкомы, такие, например, как «6 кадров» на СТС. Все это вместе без рекламы составляет 57 процентов эфира российского телевидения. Для телезрителей все это – кино! В последнем сезоне каналы вслед за спросом начали ставить в поздний прайм-тайм два фильма подряд. Таким образом, ежедневная аудитория кинопродукции больше, чем все просмотры российскими зрителями кинофильмов за год. В мировоззренческом, социальном, политическом, тем более культурном плане телевидение — крупнейший игрок на рынке кино. Этот игрок определяет и все составляющие контента.

Последствия этого явления мы видим по тому, какое кино в стране показывается, про что и как снимают продюсеры, о чем болит душа у режиссеров. Все это — вместе с ценностями и мировоззрением нации — порождение кино для телевидения. Не надо забывать, что показ игровых фильмов, предназначенных для кинотеатров, составлял на телевидении в 2012 году примерно пятую часть эфира. И объемы эти только падают. Речь идет о десяти основных федеральных российских каналах и сетях, контролирующих практически все телевизионное пространство. Итак, сериалы – 19 процентов контента, анимационные фильмы — 5 процентов эфира, документальное кино с его суррогатами — 4 процента, ситкомы и скетчкомы, которые имеют определенные киноизмерения, хотя бы в сознании телезрителей, — примерно 7—8 процентов.

Заработки телеканалов, размещенные в этой продукции, преодолели в прошлом году планку в 3 миллиарда долларов! Это в большей своей части та отечественная кинопродукция, которую зрители воспринимают как кино.

Мы ведь никогда не думаем, что российские телесериалы сегодня — основной продукт национальной культуры. У нас он занимает в 2,5 раза больше эфира, чем в среднем в Европе, в 1,5 раза больше, чем в Латинской Америке, Китае, Юго-Восточной Азии. Мы практически чемпионы мира по собственной сериальной продукции.

Я уже говорил о том, что половина скачиваний в Интернете связана с кино, с видеороликами, с западными сериалами, со старым кино, с российскими фильмами, которые можно посмотреть без моральных угрызений. Интересно другое: спрос на фильмы, предназначенные для показа в кинотеатрах, в последний год сильно падает. И это многомерный процесс. Одно из исследований, которое провело Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, показывает, что фактически кино в федеральном эфире в прошлом году занимало 21 процент. Все кино – советское, современное отечественное, иностранное, американское. А спрос на него в середине прошлого года был только 17 процентов.

В самое ближайшее время российские телесериалы будут вытеснять и голливудскую продукцию. Сериалы в прошлом году занимали 19 процентов эфира, а спрос на них в это же время был 28 процентов. Это значит: нынешнее циклопическое производство можно увеличить чуть ли не наполовину. Поэтому, видимо, и стали показывать, чего раньше никогда не было, по две серии подряд каждый вечер. Только в первом квартале этого года у нас запущено 335 названий сериалов. Это поистине гигантское производство. На НТВ 15 названий из топовых двадцати программ — а НТВ, как вы знаете, абсолютный чемпион рейтинга прошлого года среди всех каналов — сериалы. Пятнадцать из двадцати! Фильмы теперь уходят на кабельные каналы.

Интересно посмотреть, на какие сегменты делится кино на телевидении. Советское кино составляет сейчас 3—3,5 процента всего эфира. Современное российское чуть больше — 4. А вот американская продукция в прошлом году занимала 11 процентов всего эфира. Все остальные страны – только 3 процента эфира российского телевидения с его тремя сотнями каналов.

С точки зрения массовой публики, политики, культуры в ее широком понимании телевизионная продукция и есть сегодня кинематограф для миллионов людей. Это видно даже по каким-то мелким деталям. На протяжении двадцати одного года на телевидении были «Дневники «Кинотавра». Два года их уж нет. Они нерекламоемкие. Это никому не интересно. Открытие/закрытие «Кинотавра» пойдет во втором часу ночи. Тогда же, когда ставится «Закрытый показ» на Первом канале. Вы знаете, что практически все программы о кино изгнаны из прайма. Неинтересно.

Телевидение сформировало удобный власти и рекламодателям праймовый российский народ, который живет в пространстве сериалов, ситкомов, скетчкомов. И очень доволен этим. Потому что два крупнейших индустриальных материка — кинопроизводство и телепроизводство — не нашли форм взаимодействия, кооперации, пошли отдельными дорогами.

В настоящий момент телеканалам российские фильмы не выгодны по многим показателям. Во-первых, они по рейтингу проигрывают двум типам фильмов – советским и американским. Во-вторых, сериалы пользуются всей структурой отечественной киноиндустрии. Но в ее развитии не участвуют. Гигантская, объемом 3,5 миллиарда долларов, индустрия изготовления телесериалов не подключена к подготовке режиссеров и всех других кинопрофессий, к выращиванию инфраструктуры: студии, ВГИК, кинотеатры. Теленачальство при этом прекрасно понимает, что все студии страны будут охотно обслуживать производство кино для телевидения. Сотни производящих компаний — крупнейшие и неравно конкурирующие игроки на этом рынке кадров. Они влияют на гонорары, занятость профессионалов, они съедают производственные мощности и все, что с этим связано. ТВ никак и никогда, конечно же, не занимается продвижением российского кино, кроме нескольких ночных программ типа «Закрытый показ». Не считая, конечно, тех средств, которые телеканалы направляют на рекламу собственных блокбастеров, если они производятся компаниями, входящими в тот или иной медийный холдинг. Во всех остальных ситуациях те расценки, которые существуют на российском телевидении, совершенно недоступны для наших кинопродюсеров. Мы же прекрасно знаем, сколько стоят хотя бы те 600 минут рекламного времени на Первом канале или «России», которые обычно тратятся на продвижение родных блокбастеров.

Именно телевидение сегодня создает мифологическое пространство. Миллионы граждан нуждаются в таких продуктах, но киноиндустрия их не производит. И это при том, что снимается 80—100 фильмов в год.

Извините за количество цифр в моем выступлении. Просто я хотел показать: кинопродукция на ТВ — невероятный айсберг. Мы можем его не изучать, не обсуждать, не знать, что с ним делать. Но он будет определять всю культурную обстановку в стране. Киноиндустрия так устроена, что здесь взаимодействуют десятки факторов. Все они связаны, действуют как сетевые системы. К примеру, взвинченные до небес гонорары актеров и актрис в российских сериалах через пять-шесть шагов влияют на то, что у наших игровых картин нет шансов быть показанными в кинотеатрах страны, тем более в провинции. Огромное количество производимых каждый год фильмов вообще не выходит на экраны. Никогда и нигде я не слышал про обсуждение этой «безделицы». Половина национального производства еще два года назад не возмещала даже затрат на выпуск в прокат. На телевидении показывают четверть ежегодной отечественной продукции. Для этого нужно стать известным, попасть в ночной эфир Первого канала или получить призы международных фестивалей. После 12 ночи, как вы знаете, рейтинг уже незначим и можно смотреть лучшие картины. Все фильмы о реальной, а не мифологической жизни не имеют шансов конкурировать с собственной телевизионной продукцией. Ее успехи безграничны.

Сэм Клебанов. Я начинал свою деятельность в кинодистрибьюции в 98-м году. Раньше, если у меня появлялся какой-то зарубежный фильм, после двух лет попыток я не мог продать его на бесплатный телеканал. Мне казалось, это катастрофа. Сейчас я воспринимаю как маленькое чудо, когда все-таки продаю купленный фильм хотя бы кому-нибудь. Действительно, настоящее кино из телеэфира уходит. Процесс этот развивается очень быстро. Как человек, который постоянно предлагает что-то каналам, я вижу сразу несколько объективных причин этого. Во-первых, существует система окон, когда фильмы используются на разных носителях. Сначала кинотеатр, потом DVD, платное телевидение, затем обычное. До появления на больших эфирных каналах мы должны уговаривать западных sales-агентов сокращать нам эти окна. В России они составляют восемь-девять месяцев. Нормальная мировая ситуация — 24 месяца перед показом по бесплатному каналу. На что мне на каналах резонно говорят: кино у тебя не блокбастерное, люди, которые хотят его увидеть, — целевая аудитория. Они найдут способ, как его увидеть до того, как пройдут восемь-девять месяцев. Остальным твой фильм вообще не нужен.

Когда-то, когда Виталий Манский занимался кинопоказом на Ren-TV, была политика: один день в неделю в полночь демонстрировались артхаусные фильмы. Такого теперь практически не осталось. Константин Эрнст немножко показывает, но тоже намного меньше, чем раньше. Фильмы, которые я покупал, как мне казалось, для Первого канала, теперь их уже не интересуют. И никого другого тоже. Осталась «Культура», да и она скисает. Действительно, сейчас проще каналам показывать советское кино или фильмы 90-х. На телевидении демонстрируется такое кино, которое зритель, щелкая пультом, может включить в любом месте. Он его прекрасно знает, много раз видел, но продолжает смотреть.

Бесплатные эфирные каналы перестали быть площадкой для премьерного кино, предпочитают такое, которое можно воткнуть в любое место эфирной сетки. С другой стороны, появляется все больше специализированных киноканалов, которые собирают лучшие фильмы. Платят они, правда, намного меньше.

Замаячила еще одна надежда для тех, кто занимается кинодистрибьюцией, — канал «HBO Россия». Он будет называться Amedia. Они стараются уйти от блокбастеров, совмещают технологию кино в эфире, Интернет и VoD. Человек, подписавшийся на него, имеет возможность смотреть фильмы и сериалы как в эфире, так и в Интернете, если он не успел это сделать онлайн. Такой процесс не остановить. В своих дальнейших бизнес-планах я уже не учитываю бесплатные телеканалы. И от этого никуда не деться. То же самое происходит в Швеции, в других европейских странах — кино уходит с основных каналов. Там остаются только знаковые фильмы-события или классика, которую все и так очень хорошо знают, просто хотят пересмотреть.

Сериал «Предчувствие», режиссер Алена Семенова. НТВ

Олег Березин. Все наши обсуждения касаются не только телевидения, но и судьбы российского кино в кинотеатрах. Как говорили мудрые китайцы, не дай вам бог жить в эпоху перемен. Мы в нее как раз в очередной раз попали. Сегодня мы видим три глобальных тренда на всем рынке потребления кино, а точнее — медиаконтента. Речь идет о сегментации аудитории, сегментации каналов доставки и сегментации способов просмотра. Аудитория быстро разбивается на ниши. Способы получения фильма, будь то Интернет, диск, физический эфир и другие, тоже сегментируются. И, естественно, три основных способа просмотра — коллективный — на большом экране, групповой семейный — на домашнем, и персональный экран мобильного телефона, смартфона, планшета. Вот три основных способа смотрения кино.

Мы видим, как все движется вперед в области аудитории, технологий, способов смотрения, доставки кино — как все меняется. Но до сих пор все время оперируем старым, оставшимся с советских времен видением функционирования кино как некоего полуторачасового аудиовизуального продукта, где нам рассказывают историю. Поэтому, когда мы говорим о судьбе кино, — вопрос: что под этим словом мы сегодня понимаем? С точки зрения телеканала у них есть весь киноконтент. Или то, что зрители принимают за него. У них все нормально. Телеканал в этом смысле даже более чувствителен, потому что видит рейтинг, понимает, за что зритель готов ему через рекламу заплатить. И именно это показывает. А мы говорим о том кино, которое раньше показывали в кинотеатрах. Оно уходит не только с телеканалов, скажу вам больше — оно уходит и из кинотеатров. В том его понимании, которое мы в профессиональной среде вкладываем в это понятие. Конечно, пока это происходит нетотально. Всегда будет существовать ниша, где собираются любители определенного типа кинематографа.

Кинотеатр сегодня используется для воздействия большого экрана, понятно, что это «Аватар», «Жизнь Пи», даже «Брестская крепость». Такое кино не будет работать на телевидении. С другой стороны, снятое специально для телевидения, в этом смысле я обычно в качестве примера привожу фильм «Шпион». Чисто телевизионный, в котором нет ни одного общего плана. Физически это можно смотреть и на большом экране, но зритель четко чувствует, за что он готов заплатить в кинотеатре — за большой экран или за какие-то ощущения аттракциона на нем, а что вполне удовлетворит его просмотром на домашнем экране. «Шпион», сделанный телеканалом, как раз формат такой продукции. Но попробуйте посмотреть дома «Аватар» или «Человек-паук»…

Сегментация продукта, которая сейчас происходит, не позволяет пока ответить на вопрос, есть ли у кино шансы на телевидении. Там будут перспективы у того контента, который предназначен именно для просмотра на малом экране. Точно так же, как в кинотеатре будет шанс у того контента, который предназначен для просмотра в заполненном зале. Кинотеатр всегда базировался на двух вещах – коллективном просмотре и большом экране. С большим экраном у него тоже начинаются проблемы, потому что многие студии уже понимают, что кинотеатр не может давать такую долю доходов, как это было раньше. Производители сегодня публично заявляют о том, что не готовы снимать фильмы для большого экрана. Это огромный риск: снять «Аватар», поставить его в кинотеатр, заработать на этом невероятное количество денег, но не получить потом ничего с показа на DVD, по телевизору и на других носителях. На самом деле это положение вещей меняет весь нынешний бизнес кинопоказа.

Второй момент – коллективный просмотр. Это та мантра, которую мы, сорокалетние и старше, все время вспоминаем, считая, что он будет существовать всю жизнь. Молодежь тоже смотрит кино коллективно. Только у себя дома на экране компьютера, потом виртуально и тоже коллективно обсуждает в сетях. Для этого не надо идти в кинотеатр.

Впереди нас ждет кардинальный сдвиг нишевого контента, нишевых аудиторий, нишевых каналов и способов просмотра. Уже сегодня мы не можем, как это было несколько лет назад, оперировать цифрами кинопоказа в кинотеатре, на ТВ, ни тем более на других носителях.

Виталий Манский. Я бы, наверное, начал с провокативного заявления: мы тут сетуем на уход кино с телеэкрана, Березин говорит об уходе кино из кинопроката. Но сегодня у нас последний день большого национального фестиваля. И мне кажется, что кино уходит и с фестиваля тоже. Простите, здесь, в Сочи, нет лаборатории, нет экспериментов, нет развития киноязыка. Мы все радуемся, если видим просто какое-то в фокусе снятое и правильно смонтированное с неплохим актером произведение. Это же вещи очевидные и взаимосвязанные. Но я бы это не выводил в общую мировую тенденцию. В этом очень силен именно нынешний российский акцент, родимый привкус этих проблем. И все, что мы здесь обсуждаем, звучало пару дней назад, когда активно обсуждали копродукцию. Говорили, как ее нужно развивать. Какая к черту копродукция, если у нас закрываются все НКО, которые приказано объявлять иностранными агентами. Копродукция в таком случае тоже иностранный агент, обслуживающий какие-то нероссийские заказы и интересы. Это наша болезнь сегодняшнего дня.

Конечно, телевизор болен общими болезнями, существующими и в Польше, и в Германии, и в Северной Корее. Но есть и родная хвороба, от которой мы ходим в гипсе. Руки, ноги сами закатали себе в гипс и что-то хотим изменить. Да, когда ты встречаешься со своими коллегами, в частности с европейскими документалистами, разговор всегда начинается с жалоб. Вот у нас урезали, сократили, убрали слот, бюджет. Но их проблемы отстоят от наших на тысячи километров. У нас на телевидении вообще нет документального кино. Кстати сказать, игровое кино как форма хоть как-то присутствует. Николай Досталь на телевидении работает, Александр Прошкин, Валерия Гай Германика, Сергей Урсуляк, Глеб Панфилов. Это все-таки кино. Кто из вас назовет режиссера, работающего в документальном кино на российском телевидении? Одна фамилия все-таки есть: Сергей Мирошниченко. Больше работающих на российском телевидении режиссеров не существует. Есть авторы, стендаперы, которые ходят и с той или иной степенью таланта озвучивают написанный текст. Кино — нет.

Мы сетовали на то, что Министерство культуры мало выделяет денег, несправедливо зажимает бюджеты, использует усредненное бюджетирование. Но сейчас Минкульт ввел, по сути, контрольный выстрел в голову: требование для запуска документального фильма на средства министерства предоставлять справку об участии телеканала. Я сел, открыл Интернет, посмотрел самые рейтинговые фильмы на телеканалах. Где тут Первый канал? Не худший, кстати. Что они подразумевают под документальным кино? Пожалуйста. «Свадебный переполох» — Наташа Королева и Сергей Глушко; «Час квартплаты» — ЖКХ — больная тема нашего общества; «Коммунальный рай» — документальное исследование коммун… Вот что подразумевается под документальным кинематографом на российском телевидении.

На другом «круглом столе» я привел цифры рейтинга нашего документального кино, его востребованности в России, в мире. В том числе фестивальной востребованности документальных фильмов. Среди первых двадцати картин только одна была сделана с участием телевидения. Будучи совершенно нетипичной для телевидения. Это «Рожденные в СССР» все того же Сергея Мирошниченко. Остальные? На первом месте «Да здравствуют антиподы!». Телевидение даже как-то участвовало в ее создании, дало деньги на картину. Но — не показывает. Это не телевизионная картина. Хотя она лидер — набрала 241 балл.

Жоэль Шапрон. Во Франции она тоже выходит в кинотеатрах.

В.Манский. Я про прокат говорю. На втором месте «Завтра» Андрея Грязева о группе «Война». Мы все реалисты, понимаем, телевидение здесь, так сказать, отдыхает. Третье место – «Книга тундры»: премии «Ника», «Золотой орел», другие: гуманитарная тема. Тоже мимо телевидения. Четвертое – «Зима, уходи!», без комментариев. Вот пятое место — «Антон тут рядом», который был в «Закрытом показе». Мой фильм — «Родина или смерть». Его купило телевидение во многих странах. В России показа нет. «Подруги, домой», «Чувствительная математика», «Милана», «Собачий кайф» и так далее. Двадцатое, последнее место в топ-двадцатке — «Марш! Марш! Левой», тоже призер «Артдокфеста», герой фильма — Удальцов.

Телевидение просто закрыто для этих картин — по определению. То, что хоть как-то могло существовать как развитие даже не кинематографической мысли, а просто жизни в нашей стране, что поддерживалось специальным фондом, сегодня поставлено на пороге даже уже не выживания — просто выталкивается за пределы существования. В этом смысле я с каким-то если не ужасом, то страхом думаю о том, что мы будем смотреть в Сочи на следующий год. Может, в конкурсе будет «Легенда № 18» или «№ 25». На этом российское кино закончится как вид искусства.

Я только что пришел с питчинга, где были молодые. Меня как-то покоробило, при том что опять же говорю сейчас вещи спорные: вот выходят молодые люди презентовать свои проекты и практически не говорят о кинематографе как искусстве, о кино как кино. Обсуждаются возрастные группы, аудиторные и структурные ниши. Говорят о проектах как о выпуске воды — у нее будет вот такая упаковка, такого цвета, потому что красный более агрессивен для аудитории девочек «16 плюс». И когда вдруг на сцене возникает застенчивый автор, который боязливо открывает рот со словами: «Я бы хотела, чтобы мой фильм был показан на фестивал…» Она не договаривает, потому что продюсеры ей говорят: «Так, девушка, это вам в соседнюю комнату», которая уже закрыта.

Сериал «Моими глазами», режиссер Заур Болотаев. ТНТ

С.Клебанов. Когда я говорил, что уход кино с телевидения — это общемировой процесс, я имел в виду шведское телевидение. Там как раз происходит замещение игрового кино, которое как считается, зритель увидит на других платформах, кино документальным. Я заметил, что в Северной Европе в прайм-тайме появилось очень много документального полнометражного кино. Там идет и «Поцелуй Путина», и фильмы Эрика Гандини, например «Видеократия». Я просто включаю в Гётеборге телевизор вечером, приходя с работы, и вижу документальный фильм, скажем, о геноциде цыган во Франции во время второй мировой войны. А за ним сразу же идет тоже документальная лента об известном композиторе. Телевидение таким образом ищет в области документального кино замену художественному, которое смотрят теперь на других носителях.

В.Манский. Вот и я говорю, заграница нам поможет. Мы очень на нее надеемся. На национальном фестивале документального кино «Артдокфест» в этом году Гран-при получила шведская картина «А если это любовь?», которую авторы десять лет снимали в России.

Сериал «Принцип Хабарова», режиссер Андрей Щербинин. «Россия-1»

Жоэль Шапрон. Я уже сто раз упоминал нашу французскую модель, о которой часто говорят. Она очень сложная, складывалась больше 60 лет. Была придумана сразу после окончания второй мировой войны. И она с тех пор так и не изменилась, только адаптировалась к новым технологическим носителям. Ее суть: платят за кино только те, кто его смотрит. И только они. Поэтому у нас нет никаких денег за счет госбюджета. Все идет через Национальный центр кинематографии, который взимает налог с кинобилетов в кинотеатрах. 3 процента коммерческого оборота каждого эфирного телеканала направляется в Фонд поддержки французского кино. Все телеканалы обязаны это делать с середины 80-х годов, когда появились первые частные каналы. До того времени такого обязательства не было.

С одной стороны, 3 процента всего коммерческого оборота каждой телекомпании уходят в этот фонд. С другой — каждый телеканал ежегодно обязан вложить деньги в фильмы, которые он сам выбирает. И тогда является копродюсером какой-то конкретной картины. Помимо того что он платит некую сумму за французское кино, его еще и заставляют быть копродюсером картин, в которых он заинтересован в зависимости от сегмента своей аудитории. TF1, France Television, М6 — это частные и государственные каналы. Они получают кучу сценариев и выбирают те из них, которые именно им нравятся. При этом по закону им запрещено вкладывать все свои деньги только в одну картину. Они должны поддержать многие проекты. Есть, конечно, некоторые пределы по объему сумм. Они обязаны также вкладывать какие-то деньги в картины, которые не зависят ни от каких телеканалов.

Я не буду вдаваться в подробности, но действительно все это делается только ради одного — чтобы гарантировалось разнообразие в предложении французского кино и в кинотеатрах, и по телевидению. Есть два телеканала во Франции, у которых есть специфическая позиция. Это Canal+, который с 1985 года, когда он появился, будучи частным, кабельным и зашифрованным, всегда позиционировался как кино- и спортканал. В качестве киноканала его обязательства намного выше, чем у других. Являясь еще и активным и масштабным копродюсером, он должен осуществлять предварительные закупки кинофильмов. И не только французских.

Второй телеканал, который занимает в этом плане особую позицию, — это Arté, являющийся совместным с Германией телеканалом. Поэтому он стоит особняком, вкладывает немало денег в кино, но не имеет жестких обязательств ни перед немецкой, ни перед французской стороной. Обе они вкладывают средства в кино, потому что этого хотят. На самом деле Arté принимает огромное участие во многих, в основном артхаусных, фильмах. В этом году только на Каннском фестивале было больше 10 проектов, где Arté являлся копродюсером.

Помимо этого у нас пока запрещена реклама кинофильмов по телевидению. Потому что, учитывая стоимость одной ее минуты, естественно, мало кто может себе такую роскошь позволить. Только американские или французские блокбастеры. И для того, чтобы не было дисбаланса между боевиками и независимым кино, любая реклама запрещена. Можно рекламировать выпуск фильмов на DVD, но нельзя их рекламировать прямым способом по телевидению. Хотя, конечно, актеров, режиссеров приглашают на разные передачи. Но это косвенная реклама.

Во Франции нет никаких квот в кинотеатрах. Зато они есть на телевидении. Есть определенное ограничение в пользу европейского кино, а также частично для поддержки картин, снятых на французском языке, а также фильмов, которые были произведены без поддержки телеканалов. Они должны еще купить определенное количество независимых фильмов. Все эти квоты у нас существуют ради одного — увеличения разнообразия. Это ключевое слово во французской культурной жизни. В дополнение к этому ТВ до сих пор запрещено показывать больше определенного количества кинофильмов в течение года. Особенно в прайм-тайм. В какой-то момент мы посчитали, что телевидение действительно будет играть против кинотеатров, а это в конечном счете будет уменьшать количество кинозрителей. Есть дни, когда вообще запрещено показывать кино в эфире. В частности, в среду, потому что в этот день на экраны страны выходят новые картины. А еще в пятницу и субботу, потому что в эти дни самая высокая посещаемость кинотеатров. Этот закон не касался Canal+, поскольку он зашифрован, сам вкладывает очень большие деньги в национальную киноиндустрию.

Должен сказать, что сейчас панорама того, что разрешено, а что запрещено в киноиндустрии, находится в процессе изменений в силу появления новых технических носителей. Появление Интернета меняет ее колоссально. Если раньше, к примеру, кроме кинотеатра, не было иной возможности смотреть кино в среду вечером, то сейчас в любое время ты можешь это делать в компьютере. Речь идет о том, что все эти запреты наши законодатели будут в ближайшее время пересматривать.

С другой стороны, во Франции, как и в России, по телеканалам стало намного меньше показываться кинофильмов. Они уже несколько лет не лидируют в рейтингах. Поэтому сейчас бессмысленны ограничения по количеству фильмов, которые демонстрируют телеканалы. Они не показывают даже то количество лент, которое им позволяет закон. И точно так же как во многих странах мира, настоящая кинопродукция проигрывает во Франции другим типам развлечений — ток-шоу, спорту, сериалам всех типов. В силу новой ситуации наши законодатели находятся в процессе пересмотра всех ныне действующих законов и регламентов. Это происходит потому, что наше государство внимательно следит за отношениями между кино и телевидением. Если мы можем чем-то гордиться, так это тем, что французские законы довольно быстро адаптируются к меняющейся действительности. Их на самом деле готовят профессионалы.

Лилия Немченко. У меня вопрос к Жоэлю. Как представлено на экране анимационное кино?

Жоэль Шапрон. Я, честно говоря, не большой специалист по этому вопросу. Есть полноценные анимационные фильмы, а есть анимация, которая производится специально для телеканалов. Это разные вещи. Когда это заказ телеканала или его закупка анимационной продукции, насколько я знаю, тут нет каких-нибудь ограничений. А вот сами анимационные работы как раз попадают в то поле ограничений и обязательств, которые я уже перечислил. По крайней мере, я не помню каких-либо запретов по отношению к анимационному кинематографу.

Л.Немченко. Объясню, почему задала этот вопрос. Я живу в Екатеринбурге, где есть фестиваль «Кинопроба». Несколько лет назад у нас были представители французской анимационной студии. Они рассказали, что пока студенты учатся, они могут свои курсовые и дипломные фильмы, естественно, по договоренности, демонстрировать на местных телеканалах. Мне показалось, что эта идея очень плодотворная. Я, честно говоря, не очень уверена в продуктивности большого дебютного кино. А вот историю продвижения дипломных работ на региональное и даже центральное ТВ хочется приветствовать. Молодые люди начинают понимать, зачем они учатся.

О.Березин. На самом деле это хорошая мысль еще и с другой стороны. Когда мы говорим о телевидении, то воспринимаем его как одно такое большое поле. Но ведь кроме федеральных каналов есть очень много региональных, кабельных, спутниковых, телевизионных каналов, есть интернет-телевидение. Поэтому важно понимать, о каком телевидении мы в каждом отдельном случае говорим.

Сегодня телевидение переживает трансформации, связанные с сегментацией. Достаточно сказать, что за шесть последних лет доля пяти крупнейших федеральных телеканалов России сократилась с 70 до 55 процентов по зрительской аудитории. Это показатель движения в сторону нишевого телевидения, оно все больше разбивается на маленькие, специализированные каналы. Есть же, например, «24 Doc», платный телеканал, специализирующийся на показе документального кино.

Компания «Невафильм» активно занялись изучением аудитории: как люди смотрят кино, почему смотрят, каким именно способом. Мы из тех опросов, которые на сегодняшний день сделали, вывели такую интересную закономерность. Зрители, естественно, предпочитают разные жанры фильмов. В кинотеатрах — приключения и фантастику, в Интернете больше смотрят драмы, на бесплатном телевидении — мелодрамы. А вот боевики — на платном телевидении. Видимо, эти дифференциации связаны с форматом, особенностями его восприятия.

Сергей Сычев. Мне кажется, что тяготение телевидения к сериалам, которые приносят большую прибыль, объяснил уже 50 лет назад Сергей Муратов. Он тогда говорил, что если кино хочет существовать на телевидении, оно должно непременно превратиться в сериал. В этом и состоит специфика телевизионного просмотра. Зритель хочет регулярно возвращаться к героям, историям. Муратов поторопился на полстолетия, но сейчас тяготение к сериалам вышло за пределы телевидения. Многие критики, образованные люди моего поколения и чуть старше, заканчивают вечера просмотром не фильмов, как было совсем недавно, а как раз сериалов. Другое дело, что эти сериалы они смотрят не по телевизору, а скачивают через Интернет или покупают для Blu-ray. Как правило, это какие-то дорогие американские сериалы типа «Доктора Хауса», «Остаться в живых» или «Игры престолов», который у нас в стране никто не смотрит по телевизору. Его скачивают из Интернета, как только HBO показывает премьеру очередного эпизода. И это огромное количество просмотров — тема для обсуждений в Интернете. Если человек хочет «застолбиться», он должен подстроиться под эту серийность. Кроме Сергея Мирошниченко ведь есть еще и Александр Радов с Ириной Васильевой, которые выбрали на «Культуре» такой серийный формат, как «Больше, чем любовь». Был Лев Николаев, который тоже снимал фильмы в серийном цикле «Гении и злодеи». Да и «Рожденные в СССР» тоже часть большого, перенесенного из Великобритании сериала, придуманного Майклом Эптедом.

Авторы российской «новой волны» тоже так или иначе пытаются встроиться в серийность. Они либо это делают скрыто, редактируя чужие сценарии для сериалов, либо явно — пытаются что-то снимать для телевидения. У кого-то это получается, допустим у Валерии Гай Германики. Но, скажем, Павел Бардин снял сериал «Салам, Москва!», но он не выходит в эфир, а существует в непонятно каком полочном состоянии. Борис Хлебников должен был запуститься этим летом с сериалом для ВГТРК. Идея повисла, и неизвестно, что с ней дальше будет.

Серийность стали воспринимать и крупнейшие фестивали. В результате в Венеции целиком показывают мини-сериал «Милдред Пирс» Тодда Хейнса, а в Америке огромное количество режиссеров авторского кино пошли, даже помчались их делать. И фильм «Я буду рядом», который получил главный приз «Кинотавра» в прошлом году, — это ведь киноверсия телесериала, который был ужат до размера фильма. Да и сейчас в программе я вижу несколько фильмов, которые по драматургии потенциально планировались как мини-сериалы и были спешно перемонтированы, сценарии спешно переписаны, чтобы по каким-то причинам стать фильмами. С развитием серийного восприятия нужно иметь дело, о нем нужно говорить. Собственно кино в сознании многих людей уже становится слишком специфическим продуктом, чтобы его постоянно потреблять. А вот сериалы – совсем нет.

Сериал «Метод Фрейда», режиссер Михаил Вайнберг. Первый канал

Д.Дондурей. Наша дискуссия не планировалась как разговор только о сериалах. Мне казалось, важно пообсуждать последствия взаимодействия множества систем существования кино. Судя по отсутствию интереса к сегодняшней дискуссии у продюсеров, которые на нее не пришли, стоит обратить внимание на справедливость провокационной фразы Антона Долина о том, что, пока в нашей киноиндустрии существует господдержка, самым важным в российском кино является умение получить безвозвратные деньги на производство. А все остальное, как говорилось в одном румынском фильме, — «имя прилагательное». Иногда кажется, что кино в кинотеатрах — это один мир, в Интернете — совсем другой, на телевидении — третий.

О.Березин. Мы все время проводим водораздел — кинотеатры и телевидение. Нет такого канала смотрения, как телевидение. Есть домашний экран. Как попадает туда контент: через Интернет, с диска, с Blu-ray, с флешки, с торрента, с эфирного телевизора — не важно! Когда мы говорим о жанровых различиях, то всегда сравниваем свой способ контакта с фильмом и особенности просмотра на большом экране кинотеатра, где сегодня чаще всего демонстрируется аттракцион. Но на домашнем экране групповой или персональный просмотр. Очевидно, что в кинотеатре мы будем смотреть большие аттракционы и комедии. Все засмеялись – я засмеялся. Здорово. Я вот ненавижу смотреть в кинотеатре серьезное кино, которое требует моего индивидуального восприятия. Мне хочется думать, нажать паузу, покурить, еще подумать. Я обожаю это смотреть дома, ночью в HD-качестве, когда все легально куплено. Лично я не качаю из Интернета. В любом случае это моя сугубо персональная коммуникация. Другой вопрос, что у телевизора как бесплатного вещания иные законы. Там есть так называемый lowest common denominator, то есть некое среднее общее. Это уже из области массмедиа. Потому что телевидение бесплатно существует за счет рекламы, которая напрямую завязана на ту аудиторию, которая смотрит этот канал.

Для того чтобы заработать много денег, там нужна большая аудитория. Следовательно, контент должен быть понятен всем. Быть как можно более доступным. А лучше – попросту тупым. Но если он будет чрезмерно таким, то его перестанет смотреть какая-то другая часть аудитории. Вот все каналы и ищут этот желанный уровень притягательной простоты — в хорошем смысле слова. Балансируя между объемом аудитории и тем контентом, который ей показывают. Знаменитые американские сериалы идут не на бесплатных каналах. А на том же HBO. Это другая прослойка, иная бизнес-модель. Как и Netflix, который только что профинансировал создание сериала с другим контентом, способом смотрения. Поэтому сегодня нельзя сказать: будет показано на телевидении. Как двадцать лет назад, когда не было ни DVD, ни домашнего видео, ни торрентов.

Жоэль Шапрон. Что касается Франции, то лидерами проката у нас являются «1+1», «Шутки в сторону», «Артист». Это как раз отечественные картины с нашими звездами, обычные комедии, без особых спецэффектов. Поэтому, действительно, надо разделить продукцию на две части: американские блокбастеры со спецэффектами и собственный продукт. Я думаю, что и в России происходит более или менее то же самое. Естественно, если показываешь «Титаник» или «Аватар» — у тебя огромный рейтинг. Если «1+1» или «Шутки в сторону» — тоже огромный. Эта пропорция сохраняется, даже когда фильм переходит на телевидение.

Сериал «Васильки», режиссер Игорь Мужжухин. ТРК «Украина»

О.Березин. Можно еще произнести две цифры, которые в последние несколько месяцев я люблю приводить. Фильм «Елена», который шел в кинотеатрах у нас в России, собрал 100 тысяч зрителей, его аудитория на канале «Россия-1» была больше пяти миллионов. Вот как влияет способ доставки фильма к зрителю. То же самое было с фильмом «Высоцкий, спасибо, что живой». Месяц, если не больше, все кинотеатры были им бомбордированы. Его там посмотрели 4,3 миллиона зрителей. Один показ с повтором 25 января этого года дал 8,5 миллиона.

В.Манский. Мне кажется, что сегодня зритель уже не доверяет кинотеатру как месту, где он может получить эстетическое удовольствие. Потому что у него есть разнообразные запросы в отношении подобного рода контента. Мы же видим переполненные театральные залы при кратно более дорогих билетах в Москве. Видим заполняемость сетевых кафе, где чашечка кофе, которую ты выпиваешь со своей девушкой за десять минут, стоит больше, чем любой билет.

Люди не идут в кинотеатр, потому что это непрестижное, недостойное, некомфортное место их нынешнего существования. И это же отчасти происходит и с телевизором. Там ничего не обсуждается актуального даже на общественном канале, который проектировался как последняя надежда на что-то дискуссионное в нашем телеландшафте. Недавно закрыли одну программу только за намек на какую-то шутку, связанную с разводом Путина с Людмилой. Но именно эта тема и интересует всю страну. Да-да, развод Путина, а вовсе не судьба кино, тем более не его будущая жизнь на различных платформах.