Важнейшим процессом, который сегодня активно преображает медиасистемы, без сомнения, становится их цифровизация. Внедрение цифровых технологий в практику медиасистем носит комплексный характер, причем его воздействие на профессии и природу медиа­систем приведет к радикальным изменениям как в медиаиндустрии, так, возможно, и в обществе.

Технологические последствия этого процесса налицо, экономические – угадываются, хотя пока еще не оценены в полной мере, культурные и социальные – лишь предполагаются, хотя по некоторым предсказаниям они окажутся более чем масштабными. Можно говорить о последствиях для журналистики, для пользователей, для смежных индустрий, таких как культурная в целом, рекламная, телекоммуникационная, производство домашней электроники. Очевидны и возможные последствия для медиаполитики, которая испытает потребность как в законотворчестве, так и в выработке регуляторных стратегий нового характера, нацеленных не только на поддержание экономических индустриальных границ медиасистем, но и на учет интересов расширяющейся медиаиндустрии и ее аудитории.

Переход на «цифру» затрагивает все пространство медиасистем, преображая традиционную прессу, адаптируя радио, перестраивая музыкальную индустрию, трансформируя рекламу, создавая новые явления, такие как виртуальная реальность, онлайн-медиа и социальные сети. Телевидение по сравнению с прессой кажется более приспособленным к изменениям, поскольку уже с 1970–1980-х годов сталкивается с цифровизацией, начавшейся в сферах кабельного и спутникового вещания. Пока еще не всем очевидно, что оно подошло к одному из самых радикальных поворотов в своем развитии. Формально его знаменует переход на «цифру», который в США и развитых странах Западной Европы уже свершился. Однако гораздо более значимые перемены влечет за собой проникновение широкополосного Интернета, формирование новых форм телесмотрения, особенно среди молодежной аудитории, развитие рынка аудио- и видеоконтента.

Наиболее значительные изменения коснулись поведения аудитории, ее взаимоотношений с медиатекстами. Она теперь переходит к активным способам потребления информации (реферирование, пересылка), включается и в процесс создания содержания, вырабатывая различные формы сотворчества. Многие исследователи, в частности Мануэль Кастельс, считают, что главным в современном обществе становится не информация, приобретающая статус экономического ресурса, а сетевой способ ее хранения и распространения. В сетевом обществе, по Кастельсу, не меньшее значение приобретает способ коммуникации, уничтожающий социальную вертикаль.

Объем традиционного программирования будет сокращаться. Цифровые технологии, новая технологическая парадигма изменят и организационные формы телевизионной индустрии. Вещательные телесети в том виде, в каком они существовали, должны менять формы организации и принципы построения. Принцип телесети на американском телерынке в свое время предполагал, что основные вещатели – NBC, АВС, СBS – создавали альянсы с региональными телестанциями, заключая с ними контракты для обеспечения рекламодателей доступом к общенациональному рынку телепрограмм и рекламы.

Теперь нужно иметь в виду новую природу цифровой сети, часто обозначаемую термином «постсетевое телевидение».

ВНЕДРЕНИЕ «ЦИФРЫ»

Телевидение – самое распространенное средство массовой информации в мире. К началу активного развития информационных и коммуникационных технологий, с которого и началась цифровая революция, оно было одновременно и самым высокотехнологичным, и самым массовым, и самым высокодоходным СМИ. Становление кабельного сегмента в телеиндустрии, использование спутникового способа передачи сигнала существенно преобразили программные стратегии и формы телесмотрения, некогда заложенные вещателями.

Благодаря появлению нескольких способов доставки телесигнала зрителям практически невозможно говорить о сохранении единого телевизионного ландшафта с доминированием традиционных вещательных компаний. Разнообразие способов доставки фактически предопределило фрагментацию единой телеиндустрии с выделением внутри нее отдельных сегментов – эфирного, кабельного, спутникового, интернет-телевидения.

Значительная часть изменений в телеиндустрии связана с внедрением «цифры» как в производство и доставку телепрограмм, так и в способы их приема и потребления. Этот процесс стимулируется не только индустрией производства домашней электроники, но и многими государствами, принявшими программы перехода на цифровое вещание. Международный союз электросвязи (International Telecommunication Union) определил общий дедлайн для перехода стран мира на цифровое вещание – 2015 год. В каждой конкретной стране предусмотрены свои сроки. США и большинство европейских стран уже отключили аналоговое вещание. Россия заявила о своем полном переходе на цифровое вещание к 2018 году.

Революция в телеиндустрии началась не столько с развития цифрового вещания, сколько с возможности смотреть телепрограммы с цифровых носителей, получать доступ к вещателям через Интернет. Для потребителя это означает, что медиа становятся вездесущими: телевизор, компьютер, мобильный телефон, беспроводные планшеты – все они превратились в носители, в том числе телевизионного контента. Возможно, через несколько лет исчезнет и само это понятие. Останется только «медиаконтент». Поскольку телевидению присущи особые функции по интеграции общества, по формированию единой идентичности граждан внутри государства или на уровне более локальных сообществ, даже по мобилизации избирателей/потребителей, переход на новые технологии вещания приведет к ощутимым последствиям как в социальной системе, так и в общественных структурах.

Главный идеолог технологического детерминизма Маршалл Мак­люэн полагал, что существует прямая зависимость между развитием технологий, средствами массовой коммуникации и уровнем развития цивилизации. Он выделял три типа медиакультуры, определявшей жизнь общества в целом: 1) первобытная дописьменная культура, детерминированная устными средствами коммуникации; 2) письменно-печатная, породившая «типографского и индустриального» человека; 3) культура электрическая, а сегодня уже электронная. Мгновенно связывая людей во всем мире, электронная культура устраняет границу между днем и ночью, превращает мир в одну «глобальную деревню», под которой Маклюэн понимает все современное общество. Последующее активное внедрение компьютеров и цифровых систем в процессы производства, распространения и доставки контента аудитории не только оказало значительное воздействие на редакционные практики, экономику и структуру самих медиасистем, но и преобразило весь современный мир.

К настоящему времени проявились последствия активного внед­рения «цифры» как для аудитории, так и для медиасистемы в целом. Новые платформы доступа к цифровому содержанию, способы взаимодействия с ним формируют цифровые сообщества, которые преобразуют пассивные практики аудитории. Правда, они же увеличивают и возможности надзора за аудиторией и медиапрофессионалами, создавая условия для глобального слежения за всеми. Цифровые технологии предоставляют прекрасные возможности выяснить, кто, где и когда создает и потребляет определенный контент. В результате активный потребитель находится под контролем всегда и везде – вне зависимости от места своего нахождения. Связанные с этим изменения в частной жизни, уход из личного физического пространства в виртуальную реальность создают новое понимание частного и пуб­личного, индивидуального и общего. Все это вместе переформатирует, конструирует новые взаимоотношения медиа и аудитории.

Цифровые технологии обеспечивают поразительно высокую связанность пользователей, гарантируют им возможность объединиться на любой основе вне зависимости от места нахождения. В результате в различных сферах жизни общества возникают новые формы сотрудничества, не существовавшие в доцифровую эпоху. Так, активные пользователи начинают отказываться от услуг «внешних» редакций, представляющих традиционные формы организации медиаиндустрии. В политической жизни это приводит к ослаблению контроля государства, его структур, политиков, политических партий. Цифровая революция, придающая больше публичности разного рода альтернативным протестным движениям, выводит в общественную сферу новых игроков и агентов, делая известным обществу их повестки дня, требования и риторику. Редакционная деятельность как посредническая услуга становится практически ненужной, поскольку отбор и формирование цифрового содержания берут на себя сами члены этих сообществ.

Важнейшие последствия понимания будущего телевидения в условиях «цифры» связаны с изменением поведения аудитории, усилением интерактивности и отмиранием монополизма вещателей в формировании повестки дня. Очевидно, что в условиях цифрового телевидения границы индустрии изменяются, понятия размываются. Вещательными традиционно считались те организации, которые частично создавали, но главным образом «упаковывали» программы, занимались программированием контента. Однако сегодня тот, кто выкладывает телепрограммы в Интернете, фактически осуществляет функцию издателя. Телевидение от концепции вещателя, предполагающей создание потока программ, переходит к концепции издателя, когда конкретный продукт – законченный телевизионный сюжет, телепрограмма, кинопрограмма – выкладывается в Интернет, где «ждет» запросов со стороны своих зрителей.

Аудитория телеканалов – массовое и не очень ясное по границам и интересам сообщество – соответственно превращается в зрителей – весьма индивидуализированных и зачастую активных пользователей. Причем они выбирают программы на основе не предложения вещателя, а собственного решения или рекомендации «френдов» – онлайновых друзей, лидеров мнений или членов своих интернет-сообществ. Очевидно, что программирование в том виде, в котором его осуществлял вещатель, теперь будет меняться, его объем – сокращаться.

ЦИФРОВОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ И ПОТРЕБНОСТИ ГОСУДАРСТВА

Исследователи экономики СМИ обращают внимание на то, что в индустриальном обществе важнейшим продуктом, товаром и основным социальным результатом деятельности СМИ выступает массовая аудитория. Массовость в наиболее широком масштабе обеспечили именно телевизионные вещатели, которым технологии позволили распространять телесигналы в аналоговом формате (слово «broadcasting» с английского в строгом смысле и должно переводиться как «широковещание»).

На протяжении всего XX века в медиасистемах индустриального общества все четче проявлялись последствия деятельности различных СМИ с точки зрения интеграции/фрагментации аудитории. Хотя газеты и стремились к универсальности, к широкому охвату читателей, они все же их фрагментировали – первоначально по партийному признаку (пресса во многих странах формировалась по принципу принадлежности к определенным мировоззренческим или социальным группам), а затем по географическому. Природа газетной дистрибуции тормозила скорость доставки газет к читателям, при этом местные рекламные рынки начинали определять географию газетного распространения.

Радио – в силу своей технологии и сложившейся во второй половине XX века бизнес-модели – тоже фрагментировало аудиторию, причем уже не по географическому признаку, а по стилю жизни слушателей, что выражалось в их музыкальных пристрастиях, которые определяли форматы вещания. Именно благодаря последним создавались четко очерченные аудитории, понятные рекламодателям. И лишь телевидение в индустриальном обществе стало тем СМИ, которое способно создавать огромные аудитории из разрозненных людей, проживающих на далеких друг от друга территориях и представляющих разные социальные группы с непохожими стилями жизни, а также профессионалов самых разных специальностей.

Массовая аудитория – это продукт развитого индустриального и раннего постиндустриального общества, когда потребление нужно организовывать, направлять, стимулировать, когда одинаково важны понятия «массовый избиратель», «массовый потребитель». Для этого его нужно каким-то образом «продавать» и политикам, и рекламодателям. Именно телевидение оказалось способным сделать это в лучшей степени.

Современное постиндустриальное общество, все больше опирающееся на цифровую экономику и сетевой принцип социальных и индивидуальных взаимодействий, потребовало иных медиапрактик и стилей медиапотребления. Запросы аудитории тоже стали меняться, увеличивая значение индивидуального выбора и персональных вкусов. В итоге переход телевещания на «цифру» для национального государства может оказаться процессом с нежелательными последствиями: раздробленность публичной сферы, потеря единого информационного пространства, утрата телевидением главенствующей роли в формировании национальной идентичности. С одной стороны, цифровые технологии будут и дальше фрагментировать аудиторию, тем самым дробя и разрушая единое пространство. С другой – возрастает потребность в интерактивном взаимодействии государства, политиков и граждан. Причем первые должны будут создать более открытые и менее манипулятивные публичные стратегии, а также думать о более комплексном просвещении аудитории в области новых медиа (медиаобразование). Примером взаимодействия с аудиторией для цифрового телевидения станет Интернет.

Еще один принципиальный момент – интеграция телевидения с индустрией свободного времени и развлечений. По экономическим причинам ТВ все дальше уходит в сторону массового развлечения. Это неизбежный процесс, который связан с тем, что современная экономика потребления в значительной степени ориентируется на организацию свободного времени. Сливаясь с телевидением, рекламный телерынок превращается в индустрию развлечений, которая продолжает наращивать мощности.

В связи с этим ключевой вопрос, связанный с последствиями для аудитории цифровой революции в телеиндустрии, касается процессов потребления. Если люди перестают быть зрителями каналов и начинают смотреть телепрограммы, можно ли считать, что заканчивается само потребление?

Речь идет не о просмотре телевизора, а о просмотре телепрограмм в «цифре», использующих инфраструктуру информационного общества на различных платформах и с помощью различных устройств – на сайтах вещателей, через социальные сети, видеохостинги, в Интернете на компьютере, на мобильных телефонах, планшетах. Именно развитая инфраструктура закладывает технологическую основу для широкого распространения цифрового телевидения, формируя у людей как навыки пользования новейшими технологиями, так и новые формы поведения в цифровой многоканальной среде. В результате сегодня американская компания Nielsen, важнейший игрок на рынке телеизмерений США, как и многие западноевропейские измерители, начинает мерить не число телеканалов, которые смотрят зрители, а время просмотра телепрограмм в отдельных домохозяйствах отдельными зрителями. Это делается потому, что все труднее оценить поведение зрителей в контексте цифровой революции, в условиях многоканальности, многоплатформности, нелинейности просмотра.

Набирающий популярность нелинейный – отложенный и заказной – способ телесмотрения знаменует переход ко второму этапу процесса цифровизации. Важной его характеристикой становится не только выход СМИ на новый уровень «информационного богатства», но и увеличившееся предложение цифрового содержания и цифровых услуг. Возможность цифрового контента распространяться в разных средах и доставляться потребителю посредством разных платформ ведет к углублению фрагментации: аудитория дробится уже не только между разными телеканалами, но и между разными платформами.

Такое развитие можно, несомненно, считать новым этапом процесса фрагментации в эпоху цифрового телевидения. Сегодня аудитория отдельных телеканалов и программ распадается на фрагменты, рассыпаясь в пространстве по платформам и времени. Фрагментированная аудитория, по определению Николаса Аберкромби и Брайана Лонг­хёрста, трансформируется в диффузную. Зритель практически постоянно, в любой момент времени может быть членом аудитории любой телепрограммы. Диффузная аудитория – следующий этап фрагментации в условиях цифровой мультиплатформной медиасреды.

Цифровое телевидение сегодня – это не только технологии или желания политиков, это изменение общества, стиля жизни людей. Одна из причин, лежащих в основе развития цифрового телевидения сегодня, – фрагментация самого общества. Это не только становление многочисленных каналов доставки информации, но и преобразование, развитие социальной структуры общества. Можно ли считать, что появление «цифровых аборигенов» стало результатом технологического прогресса, или это следствие повышения уровня жизни, развития потребления, изменений в системе образования и самообразования? Например, интересная категория граждан, которую многие социологи считают маргиналами, – кидалты (adult kids), взрослые дети, «неповзрослевшие». Они отчасти следствие технологической революции, и для них цифровые игры или развлекательные онлайн-сообщества стали важнейшим способом самоидентификации.

Признаки новых стилей жизни вполне актуальны и для поколенческой дифференциации. Телевидение для молодых людей (14–35 лет) – это совершенно иной феномен, чем телевидение для старших поколений. Это часть глобальной инфокоммуникационной среды, в которой они выросли и получали образование. Для тех, кто принадлежит к старшей возрастной группе (45+, 55+), цифровое телевидение – это скорее более высокое качество изображения и цифровой формат доставки, но не другая медиакультура и ментальность, как для молодежи.

Если аналоговые СМИ, прежде всего традиционное телевидение, способствовали развитию пассивного потребителя и как результат предсказуемого потребительского и электорального поведения, то «цифра» в СМИ, безусловно, способствует формированию активности аудитории. И хотя еще непонятно, в каких направлениях – гражданская активность, творческая самореализация или рекреация – будет действовать эта аудитория, поколенческие и культурные разрывы очевидны.

Кроме того, активная аудитория может стать движущей силой цифрового телевидения, тем самым реализовав политический потенциал не только Интернета, но и традиционно пассивного телевидения. В конечном счете цифровое неравенство сегодня – это не только вопрос доступа к сетям и приемникам. Владение устройствами не означает умения найти с их помощью не только развлекательные программы, но и форматы, необходимые для активного гражданского поведения, поддержания общественной сферы, функционирования демократии и сохранения национальной идентичности.

Цифровизация всего инфокоммуникационного пространства создает не только новую культуру потребления, но и новые рынки, которые тоже требуют совершенно иных способов организации привычных до этого индустрий, таких, например, как телеиндустрия. Важнейшее здесь изменение – появление новых экранов. Это не только телевизоры, но и экраны компьютеров, телефонов, смартфонов, планшетов. Появление новых экранов – огромный потенциал для цифрового телевидения.

На рынке медиатехнологий появляются новые игроки, которые, производя экраны, начинают одновременно производить контент для них. Это ведет к важным изменениям традиционной бизнес-модели СМИ. Прежде она была ориентирована на создание контента, использовавшегося для формирования аудитории, привлекающей рекламодателей к финансированию медиакомпаний. Сегодня компания Аррlе, которая находится на острие технологического прогресса, перевернула с ног на голову всю бизнес-модель, характерную для медиаиндустрии. Минимизировав стоимость контента, она предложила возможности зарабатывать на постоянном расширении рынка, получении новых доходов, построенных на производстве новых экранов и платформ доступа.

Телевидение теперь опирается не на рекламодателей, а на аудиторию с очень активным выбором программ и интерактивными правилами поведения. То, что является интерактивностью, прежде всего для аудитории в условиях цифрового телевидения, – это возможность зрителей самостоятельно регулировать доступ к контенту. Конечно, аудитория пока не вовлечена в производство телепрограмм, как это прогнозируется в будущем, но уже нет монополии вещателя на предоставление телеконтента. Платформ, привязанных к экрану, много, и люди сами начинают брать на себя функцию вещателей. Они корректируют журналистов, тех, кто производит контент, тех, кто программирует канал. Это их свободный выбор.

Естественно, новые характеристики рынка связаны не только с новыми технологиями – экранными и доставки сигнала, – но и с новыми формами потребления, которые все больше переводят аудиторию в «самостоятельный полет»: смотреть то, что хочется, тогда, когда хочется, и там, где хочется. Сегодня мало кто собирается в гостиной или в ресторане для совместного просмотра телевизора. Даже в рамках одной семьи можно увидеть, как при наличии в домовладении трех-четырех экранов кто-то смотрит телепрограммы по телевидению, а кто-то – уже в Интернете.

В результате новый телевизионный рынок и новая конфигурация телевизионной индустрии преобразует и бизнес-модель. Телереклама, которая так долго надоедала зрителям, заставляя их упрекать рекламодателей в назойливости и безвкусице, уже давно не рассматривается ни рекламной индустрией, ни вещателями в качестве единственного основного источника прибыли. Модель вещателя, меняющаяся на модель издателя, ведет к тому, что телевизионная индустрия заимствует многое из печатной: подписка, оплата по минутам – это те интерактивные формы оплаты, которые зародились в прессе, но все больше утверждаются в телевизионном сегменте.

В условиях цифровизации телевидения и быстрого роста объема видеоконтента телевидение и Интернет все больше сближаются, интегрируются. В условиях глобальной (единой) цифровой информационной среды все актуальнее становится концепция глобальных программных стратегий, не связанных с конкретным телеканалом, но типичных для баз данных телепрограмм, используемых по индивидуальным запросам. Телевидение становится действительно сетевым, но не в контексте традиционного понимания телесети как организационной структуры, а в новом ви́дении глобальной сети по типу Интернета – интерактивной, повсеместно связанной и максимально индивидуализированной.

ТЕЛЕКАНАЛЫ КАК БРЕНДЫ

С приходом цифрового телевидения на телерынке создаются новые правила, которые заставляют самих вещателей переосмысливать традиционные программные стратегии, по-иному смотреть на цепочку создания ценностей в телеиндустрии. Показательно, что сегодня, в условиях многообразия каналов доставки телепрограмм зрителю, телевидение все чаще понимается через призму бренда.

Долгое время вообще не предполагалось, что зрители включают телевизор потому, что они лояльны по отношению к какому-то вещательному каналу. Казалось, что аудитории нужны телепрограммы – новости, комментарии, сериалы, художественные фильмы. Но сегодня видеоновостей и фильмов много. Существуют они не только в пространстве традиционного вещания, но и в широкой мультимедийной цифровой среде, которая характеризуется многоканальностью, многочисленностью форм доставки телеконтента. При этом для многих экспертов очевидно, что зрители включают телевизор спонтанно, не изучая заранее телепрограмму, как это было в первые десятилетия существования телевидения, почти автоматически нажимая на кнопку on/off. Основной вывод, к которому склоняются исследователи, прост: структурируя ежедневную рутину и бытовую реальность, телевидение создает привычки, которые подчиняют домашние практики сетке вещания любимых каналов.

Ключевым фактором теперь выступает не конкретный выпуск новостей, не отдельная передача, а сложившаяся репутация телевещателя. Новое понимание успешного телевизионного менеджмента начинает смещаться в сторону создания, развития и укрепления телевизионных брендов – конкретных вещателей, конкретных телеканалов, конкретных программ. Происходит расщепление прежде единых телевизионных брендов, интегрировавших медиакомпании, трансляторов и производителей телеконтента.

Рассмотрим принципиально новую ситуацию, когда зритель начинает обходиться без услуг вещателя. Известный американский сайт www.hulu.com, предлагающий прайм-таймовые программы ведущих американских вещателей «в одном месте в одно время», уловил чрезвычайно важную тенденцию: вне зависимости от среды распространения и способов доставки теперь зрителей интересуют известные программы, брендированный контент. Активные аудитории уходят от поиска передач на каналах к цифровым телеменю. На разнообразном, но фрагментированном рынке они опираются на цифровые поисковики, которые заменяют массовое телепредложение массовой индивидуализацией.

Особое значение в условиях «цифры» приобретает также розничная концепция «длинного хвоста», стимулированная развитием книжной торговли в Интернете. Как отмечает ее создатель Крис Андерсон, «если в XX веке развлекательная индустрия была построена на «попаданиях» в список хитов, то в XXI веке она будет построена и на «промахах». В Интернете выявление даже небольшого спроса на цифровой контент может дать значительный экономический эффект, особенно если это спрос на уже готовые, имеющиеся в наличии в электронных стоках продукты. Новая логика поиска программ по индивидуальному запросу противоречит традиционной, потоковой программной логике вещателей, нацеленной на создание массовых аудиторий.

В цифровом пространстве задача состоит не только в том, чтобы попасть в хиты или привлечь звезд, но и в том, как довести информацию о конкретной программе конкретному человеку. Телевидение индустриальной эпохи – это телевидение звезд, удачных показов, которое вымывает все, что не нужно и что неинтересно массовому вкусу. Рекламная бизнес-модель использует в качестве критериев два базовых индикатора – рейтинг и долю, потому что это универсальные показатели, единый знаменатель, к которому приводится неуловимое понятие массового спроса.

В условиях цифрового телевидения, работающего по индивидуальным запросам зрителей, «длинный хвост» маргинальных программ, интересных небольшому числу зрителей, старого контента, провальных премьер гораздо легче находит спрос. Следовательно, и информационные стратегии телевидения будут меняться: от массовых телегидов типа американского ТV Guide или российской «Антенны» оно должно перейти к более гибкой и сложной системе информирования зрителей. Здесь будет более востребована и идея коллаборативной фильтрации, когда телевидение сможет пойти по пути Интернета, создавая вокруг телепрограмм зрительские сообщества, которые и будут организовывать доступ к ним.

В связи с этим формируется и новое понимание трансмедийного контента, создающего новые маркетинговые стратегии вокруг телепрограмм для максимального удовлетворения запросов аудитории. Зрительский поиск уходит от модели просмотра, привязанной к каналу, к модели выбора формата по меню, чтобы посмотреть пропущенные сериалы, реалити-шоу или даже новостные программы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Все более актуальным становится вопрос о трансформации природы телевидения как СМИ, о его соответствии запросам национального государства, общества и его различных институтов, экономики и культуры. Пока остается неясным, как переход телевидения на «цифру» изменит медиасистему в целом, сам характер медиа. Изменят ли цифровые технологии основные функции СМИ – информировать, просвещать, развлекать, агитировать, пропагандировать и интегрировать?

Вероятно, развитие цифрового телевидения заставит пересмотреть его понимание, основанное на модели массового вещания. Она сложилась в условиях неинтерактивного/пассивного телесмотрения, ограниченности выбора телепрограмм, монополизма как технологической платформы (телевизор), так и инфраструктуры (неземные вещательные сети). Сегодняшняя модель телевидения все больше опирается на фрагментирующуюся аудиторию, которая предпочитает самостоятельный выбор телепрограмм, просматриваемых на разных экранах и технологических платформах. Новое зрительское поведение характеризуется нелинейностью, самостоятельным выбором программ, скачиванием их из Интернета – всем тем, что традиционному телевидению совсем не свойственно. Вопросов пока больше, чем ответов, но проблемы уже обозначены.

Версия этого текста была опубликована в сборнике «От центрального к цифровому: телевидение в России». Под редакцией В.Струкова и В.Зверевой. Воронеж, Воронежский государственный педагогический университет, 2014.