Сюрприз Мостры-2015 – присуждение «Золотого льва» венесуэльской картине «Издалека». Минималистской и претенциозной. Стильной и жесткой; с приметами неонуара. Драматургически невнятной, но мизансценически выверенной, или даже вылизанной. Но главное – с отменными актерскими работами.

Новая латиноамериканская волна, схлынувшая, казалось, с фестивальных берегов, внезапно заявила о своем небурном натиске. Резоны этой награды легко приписать патриотической чувствительности председателя жюри – мексиканца Альфонсо Куарона, обласкавшего латиноамериканских режиссеров. (Приз за режиссуру достался Пабло Траперо за «Клан».) Задвинув в рейтинги критиков гораздо более амбициозные высказывания – ультра-авторские и суперсоциальные, исторические и политические реконструкции реальных событий, – камерный скупой фильм «Издалека» увлек, вероятно, жюри опасными связями. Но сугубо личными.

Смотреть, но не дотрагиваться – кредо пожилого состоятельного зубного техника Армандо (Альфредо Кастро), снимающего мальчиков на пыльных, замызганных, назойливо шумных улицах Каракаса, забитых какофонией звуков. Города, снятого в блеклой тональности, в приглушенном свете, в диагональных по преимуществу композициях. Правильность оптических прицелов насмотренного режиссера здесь несколько старательная, вторичная. Но ее искупают артисты. Именно они – центр притяжения фильма и условие, определившее его состоятельность.

Армандо, невозмутимый зритель квартирного стриптиза, смотрит, как раздеваются мальчики, и удовлетворяется бесконтактной, возбуждающей дистанцией. Такова композиция очередной истории глаза. Но также истории извращенного отчуждения, вызванного не вполне проясненными детскими травмами немолодого человека. Эта, можно сказать, эстетика невзаимодействия способна подкупить тревожностью, а суровый протагонист – загадочностью.

Рауль Руис как-то пересказал слова Пиночета, уверявшего чилийских диссидентов, что «искусство предназначено для старых дам, гомосексуалистов и евреев». Альфредо Кастро, известный чилийский актер (но также театральный режиссер и драматург), талисман Пабло Ларрайна, прославился в его фильмах об эпохе диктатуры. Приглашение на роль гомосексуалиста чилийского селебрити, без поддержки которого венесуэльская картина провалилась бы, удостоверяет зрелость немолодого дебютанта Лоренсо Вигаса.

В «Тони Манеро» (2008) Альфредо Кастро сыграл безумного – при внешней отстраненности и внутренней собранности – поклонника персонажа Траволты из фильма «Лихорадка субботнего вечера». Маньяк и убийца Рауль, невидимка общества, охваченного страхом, искореженного налетами военных на мирных жителей, кто заподозрен в непослушании режиму, был скользким типом. И – одержимым. Такой меланж характеризовал человека мутной эпохи. Он и сам был мутным – одновременно опасливым, не сдающимся и ущербным. Мечта Рауля, которому за полтинник, – победить в телешоу двойников, где он предстанет в образе Тони Манеро. Но двойник, несмотря на выдержку, браваду, унизительные ухищрения, проиграет. И заплачет от обиды на автобусной остановке по дороге из студии домой.

Уязвленный мачизм, трусость, за которой тенью следует наглость, сдержанность, укротившая потаенный жар Рауля, танцора в захудалом кафе и соблазнителя беременной молодухи, дочери его любовницы, был связан отчасти с его возрастом, мизерабельным положением. Но также с его имморальностью – то ли врожденной, то ли приобретенной в жалком и гибельном мире Сантьяго 70-х.

Доминанта актерского образа Кастро – холодный кипяток. Неприметность и высокомерие. Отстраненность и страстность. Сухость и мстительность. Осторожность и неуступчивость. Казалось, что именно он получит Кубок Вольпи за мужскую роль в картине «Издалека». Ведь Кастро там существует, действует, а главное, смотрит, не позволяя себе никаких бенефисных благоглупостей. Само по себе присутствие, неумолимое желание добиться расположения деклассированного парня-натурала, которого его Армандо хладнокровно, если не брезгливо, приручает деньгами, потом терпеливо выхаживает после побоев, заработанных в разборках с братом его подружки, и, повторю, взгляд – единственное, хотя натренированное средство артистической выразительности – не оставляли сомнений, что он действительно лучший протагонист на Мостре-2015.

Партнер Армандо – молодой Эльдер, грубиян, постепенно выпроставший в себе нежность к благодетелю, которого он, выпив на семейной вечеринке, поцеловал, за что заработал пощечину, нарушив заповедь «смотреть, но не дотрагиваться», – сыгран Луисом Сильвой с такой разнообразной реактивностью, что стал равноправным участником не только сюжетной, но и актерской дуэли. Прагматизм лишь отчасти свойственен герою Сильвы, хотя его таки выгоняют из дома, презрев за связь с мужчиной, и он вынужден поселиться в чужом жилище. Динамику, развитие характера еще тоньше, чем Кастро, демонстрирует естественный, но – что удивительней – неожиданный, как животное, Сильва. Однако психологический анализ не тот инструмент, которым вскрывается эта «мужская мелодрама». Более того, она такой отмычке сопротивляется и мгновенно с ее помощью рассыпается, побуждая усмотреть в решении жюри произвол, простодушие или компромисс, примиривший его членов.

Армандо, поклонник далековатого вожделения к объекту, тематизирует желание режиссера обдумать преимущества дистанции, столь мощного орудия в производстве артпространства. Напряженное чувство дистанции, дающее возможность стареющему герою Кастро испытать искомую близость с венесуэльским простаком и бедняком, определяет саспенс «Издалека». Закрытый волевой характер обеспеченного зубного техника, имеющего складную, бесстильную, темноватую, не слишком обжитую квартиру, куда он зазывает с улицы парней, закален, но и обожжен каким-то острым, не физиологическим ущемлением.

«Издалека»

Так называемые эллипсы в повествовательной ткани картины призваны, видимо, скрыть банальность мотивировок поведения да и вообще навязчивостей героя Кастро, лишив публику желания трактовать «Издалека» во вкусе домашнего фрейдизма. Так или иначе, но в околичностях генеральной линии сюжета – отношений строгого дяди с беспутным юношей – слежка Армандо за своим отцом. Некий респектабельный старикан явился в город, о чем поведала Армандо его сестра, заслужив за плохую весть битье посуды, учиненное учтивым неистеричным родственником. Армандо наблюдает за передвижением по городу своего отца, чья дальнобойная вина режиссером не раскрывается. Зрители, однако, понимают, что отчуждение сына от человеческой сообщительности, в том числе сексуальной, как-то связано с его идеей свободы. А точнее, с опытом освобождения от давних переживаний. Такое освобождение гарантирует независимость и покой, не обремененный близостью, которая, понятно, взывает к неизбежным взаимным обязательствам. И – к ответственности. Мысль несложная. А жизнь героя Кастро – непростая, ибо стиснута тайным болезненным знанием, которое он решил не испытывать впредь на прочность, опасаясь душевных ранений.

Именно отчуждение – и тут идеально работает актерская маска Кастро – контролирует свободу его героя от долгоиграющих отношений – свободу, за которую Армандо готов платить не скупясь. Пачки денег, которые он втюхивает Эльдеру, банкноты, которые крадет этот парень из сейфа, ничего не стоят, разве только разумную цену за бесценную возможность пребывать наедине с собой, игнорировать физическую близость, порождающую угрозу метафизического плена. Нет близости – нет возможности упреков или прощения. Но уличный мальчишка, пристроившись к благодетелю, узнав о его ненависти к отцу, убивает (спасибо, за кадром) энигматичного злодея – отца Армандо, выполнив – в благодарность за приют – заветное желание сына, но еще расплатившись и за собственную участь бастарда. (Венесуэльский пария, конечно, безотцовщина.)

Физический и роковой (мелодрама как-никак) контакт – сцену секса – Лоренсо Вигас все же своим героям дозволяет. Армандо, хранивший одиночество пуще денег, влипает в рутинную связь. Надо видеть и слышать – пожалуй, это лучшая сцена в фильме, – как наутро post coitus осмелевший Эльдер с обворожительным правом ровни и совсем по-домашнему спрашивает: «Что на завтрак?» Армандо коробит это нахальное – на его обостренный взгляд и слух – сокращение дистанции между ними. Хлеба дома нет. Эльдер бежит в булочную.

Сблизившись с Эльдером, то есть совершив банальную оплошность, Армандо должен теперь ему и себе отомстить. Позволив себе слабость, Армандо полон решимости доказать и собственную силу. Иначе говоря, себя наказать. Это внезапное озарение ведет к трагической – предательской – развязке их отношений и судеб.

Состояние post coitus – и так мог называться фильм «Издалека» – обозначило дистанционную связь с картиной Ларрайна Post mortem, в которой главную роль госслужащего-конформиста в дни военного переворота, маниакально влюбленного в кабаретную танцовщицу, тоже сыграл Альфредо Кастро. Аутсайдеры – печать его испепеленных наваждением героев. Испепеленных до макабрической стойкости, стертости – и хладнокровной отрешенности.

Марио – Кастро в Post mortem – писарь в морге. Под диктовку патологоанатома и под неусыпным присмотром агентов Пиночета он строчит результаты вскрытия. Естественно, ложные. Горы трупов все прибывают, их тащат, складируют штабелями, среди них попадаются и живые, которых тут же приспешники хунты отстреливают. Незаметный, с длинными нечесаными серыми волосами, землистым лицом, Марио и сам смахивает на полуживой труп, но становится «одним из них», армейских чиновников, служителей системы. Однако этот смиренный винтик оглушен, заморожен безответной привязанностью к соседке-танцовщице (а в ее квартире собираются протестанты режима), которая плевать хотела на заморыша из дома напротив. Тем не менее его преданность, настойчивая помощь ей необходима. Погромщики разорили, подожгли ее жилье, теперь она вынуждена скрываться и цинично порадеть сексуальным желаниям соседа, отплатив ему за еду и сигареты. Но вдруг – равно как в финале «Издалека» – герой Кастро решается на бунт. На месть маленького человека. Так персонажи этого актера оприходуют персональные способы – приспособления – растраты и самосохранения.

Травмы невозможной идентификации с первоклассным танцором диско, невозможность уберечь свободу в  (символическом) обладании объектом страсти терроризируют образы циничных, порочных, романтических и одновременно малодушных пораженцев чилийского молчальника с проникновенным, хоть увлажненным, хоть стеклянным, и затравленным взглядом.

В фильме «Издалека» персонаж чилийского актера отказывается от роковой связи с мужчиной, чтобы остаться одному, но попадает в ловушку. Сдав парня полиции, он, разумеется, понимает, что и тот его сдаст. Тусклый, пресный, но подорванный сценами кровавого насилия и влечением к анорексичной танцовщице, работник морга в Post mortem – прелюдия Альфредо Кастро к «истории бесславья» героя в «Издалека». К роли человека, оттягивающего свое презренное положение post coitus. Свой негероический мужской удел.

Лоренсо Вигас погрузился в венесуэльскую повседневность, изнуренную тоской, желанием, утратами, неизвестностью, подобно тем латиноамериканским неореалистам, кто запечатлел странности обыкновенных своих соотечественников – их возбудимость, меланхолию, склонность к чрезвычайщине, лишенную латинской экзальтации. Но и превосходство невозмутимости или маска постороннего, присущие актерскому образу Кастро, не защитили его героя от этического падения. Так мстит «эстетика невзаимодействия». Или – страх перед будущим.

Герой борхесовского рассказа «Юг» думал, поглаживая черную шерстку кошки, о том, «как иллюзорен этот контакт и как, в сущности, они далеки, ибо человек живет во времени, в чередовании событий, а это загадочное существо – в сиюминутности и в вечности момента». Возможно, простая и неотступная мысль об иллюзорности человеческих контактов, человеческой привязанности, резко и строго разыгранная актерским дуэтом в «Издалека», и приворожила сильное жюри Мостры.

Но есть нечто и поважнее. Провиденциальная – очень далекая, парадоксальная связь Альфредо Кастро с Густафом Грюндгенсом, который в романе «Мефистофель» Клауса Манна носит имя Хендрик Хёфген. Клаус Манн создал образ двойника любимого нацистами актера.

Амбивалентность – в сексуальном смысле тоже – безжалостных и несчастливых героев Кастро, совсем не лицедея, раскрывается в маниакальном желании сыграть не свои роли. Победить на сцене, пусть хотя бы в телешоу двойников, как в «Тони Манеро». Безудержные актерские надежды этого неудачника имели место в тоталитарную эпоху. Двойственность немого свидетеля преступлений героя Post mortem обнажалась в тщедушных усилиях любви к кабаретной танцовщице, превосходной, на его взгляд, актрисе. Злосчастная одержимость героя «Издалека» социально униженным натуралом, в котором щедрый соблазнитель разбудил бисексуала, сочетается с «ледяной печалью» (слова Манна о протагонисте «Мефистофеля») Кастро, работающего, в отличие от Грюндгенса, без грима, хотя в маске. Но сквозь эту маску легко заподозрить миллион тайных терзаний, снедающих его персонажей.

«Издалека»

Антигерои Кастро рождены для провальных ролей, которые они мечтают доиграть и уложить на лопатки соперников. Или привлечь к себе, иногда только на расстоянии, жертв своих пламенных устремлений, скрытых бесстрастной маской – участью подпольного человека. Не случайно этот актер прославился в фильмах, действие которых разворачивается во времена чилийской диктатуры или в нынешней Венесуэле, где власть и народ с гомосексуалами не на дружеской ноге.

Невыдающийся фильм «Издалека» в уменьшенном окраинном масштабе оживляет – благодаря Кастро (со шлейфом его прежних ролей) – тень немецкого артиста-конформиста. Но латиноамериканский выразительный актер делегирует имморальность, конформизм своим персонажам, обрекая их на поражение в борьбе с партнерами по сцене и сексу.

Пусть только один персонаж Кастро – Рауль в «Тони Манеро» – вож­делел артистическую славу. Она, возможно, была его слабостью от отчаяния. Бесславной формой эскапизма или же тщеславной попыткой обыграть душное время, постылое место, свой возраст.

Предатель-любовник в «Издалека» – тоже лузер. Но без этой – предвзятой по сюжету – роли чилийский актер лишился бы самоубийственной харизмы.

«Издалека»
Desde allá
Режиссер, автор сценария Лоренсо Вигас
Оператор Серхио Армстронг
Художник Матиас Тикас
В ролях: Альфредо Кастро, Луис Сильва
Factor RH Producciones, Malandro Films, Lucia Films
Венесуэла
2015