Заголовок рецензии не случайно перефразирует название поэмы Тима Бёртона «Унылая смерть мальчика-устрицы»: там автор со спокойствием циника повествовал о хрупкости детско-родительских связей, не удивляясь легкости, с которой супруги пожирали собственное дитя[1]. «Малышка из рыбной лавки» Яна Балея, показанная на Большом фестивале мультфильмов в Москве, заявляется как сказка об отце и его дочери. В чешском кукольном фильме о трех женщинах с ­рыбьими хвостами, одной из которых выпало на долю умереть из-за страсти, нивелированы романтико-поэтические компоненты, сказка решается в жанре социальной мелодрамы.

ГОЛОВА-СЕРДЦЕ

В экспозиции под аккомпанемент оркестра рыб с элегической интонацией рассказчик обещает повествование о любви – историю о морском царе и его дочери, вынужденных покинуть глубины морские и интегрироваться в обществе людей. Жанровая дефиниция звучит за кадром в начале истории: «портовая сказка». Близ пристани бывший самодержец открывает рыбную лавку, чтобы прокормить свое семейство – на его попечении три дочери (Старшая, Средняя и Малышка) и мать-инвалид.

Несмотря на подходящий для адаптации и социализации возраст, большеглазой Малышке вход в людской мир дается с трудом. По традиции отец держит ее затворницей, и только по достижении шестнадцати лет девушке дозволят развозить рыбу покупателям, как и старшим сестрам. Но прежде русалочке предстоит пережить роковую встречу: однажды в лавку отца постучался местный мажор Джей Джей Боган. Их взгляды встретились, пальцы «принца» описали в воздухе сердце, и с этих пор участь дочери лавочника была предрешена. Как полагается, она попросит у ведьмы (Балей поселил ее в глубь канализации) ноги вместо русалочьего хвоста. Оплата согласно источнику – волосы, но отнюдь не роскошные. Малышка покинет отчий дом, станет подругой Богана и кассиршей борделя. Таковы нынче принцы и замки. Впрочем, все это, казалось, не беспокоит девицу. Отвергнутая Джей Джеем, она остается в его доме на правах прислуги. «Назад мне пути нет», – признается она сестре. Мотивировки не уточняются. Однако текст Андерсена прочитан честно. Сестры добывают у ведьмы заветный кинжал: последний шанс русалочки вернуть свой прежний облик – хладнокровно заколоть возлюбленного. «Убить, а не наказать, иначе – растаешь», – ставит условие ведьма. Малышка, увы, не цинична, ей суждено упасть замертво на мостовой близ гавани. Наутро морские волны уносят тело русалочки... И накрывают погрязший в алчности город.

У фильма немало пересечений с американской анимацией, прежде всего не технологического (здесь Балей – приверженец национальных традиций), но эстетического свойства. Сексапильная Ариэль в фио­летовом бикини из ракушек «Диснея» и плоскогрудая некрасивая Малышка Балея, конечно, антиподы. Сделать свою – рукотворную – версию «Русалочки» в опровержение экспансии цифровой анимации – решение понятное. Стойкое неприятие голливудских глам-версий классики – характерная черта европейских авторов. Но, вдохновляясь самой печальной историей датского сказочника, за сюжетной атрибутикой режиссер отправляется в «лавку голливудского старьевщика». И оформляет свою, безусловно, авторскую, сказку по неактуальным лекалам. Потому сюжет фильма, его ослабленный ритм «не цепляет» и не соответствует интриге, а вся оригинальность картины сосредоточена в рукотворных кукольных образцах. Как раз здесь Балей следует своей дорогой. Его «Русалочка» – местечковая, в хорошем смысле, история – не претендует на изучение границ потустороннего и реального. Его мир – не огни города, но его чрево: ночлежки с нелегалами, притоны и пивные всех мастей. Добро пожаловать в новое средневековье.

Подпольный мир режиссеру удался. Впечатляюще решены в картине антураж, детали, одежда русалочьего семейства и пластика всех персонажей. Закадровый комментарий редкий, но рассказчик кажется назойливым, он переводит сказку в режим назидания с непременным катарсисом и демагогическим пояснением к финалу: «Лучше любить два дня и умереть, чем не любить совсем». Типаж возлюбленного героини Боган, носитель тривиальных черт «плохого парня», позаимствован из голливудского кино. Этот преуспевающий молодой человек учит неопытную девушку языку символов, открывая ей особую семиотическую систему: дарит неоновую вывеску для лавочки ее отца, учит русалочку признаваться в симпатиях, рисуя сердечки. Их отношения – симулякр любви, и ее старательно выбеленное лицо и копна выкрашенных по рекомендации бойфренда красных волос – тоже симулякр, дань введенному «Диснеем» бьюти-стандарту.

«Малышка из рыбной лавки»

Беженцы из моря ничуть не смущают жителей портового квартала, давно потерявших человеческий облик. Режиссер предлагает свою галерею уродцев, главным образом мужского пола, и все они завсегдатаи борделя: похотливый обладатель склизкого длинного языка; изворотливый официант; молчун, завороженный танцем механической стриптизерши в баре, да и сам Боган. Люди хранят молчание «как рыбы». Надо сказать, что живописать быт и нравы неблагополучного района – основная миссия режиссера; многие типажи уже были опробованы им в остроумном полнометражном дебюте «Однажды ночью в одном городе» (2007). Лучшие эпизоды предыдущего фильма как раз связаны с подыгрывающим героям экстерьером, который был воспроизведен по приметам пражского квартала Жижков и улицы Штитнего (Štítného).

Мир Балея эксцентричен, выписан гротескно, но не сюрреалистичен как кинематограф Яна Шванкмайера. Его патология остается в границах нормы и не шокирует, а сентиментальность и внимание к кукольному быту, тщание, с которым режиссер прикасается к предметам игрушечного интерьера, делают его наследником эстетики фильмов Гермины Тырловой. Балей верен технике покадровой съемки кукол, поэтому акцент ложится на персонажей, их облик. Пластика прямоходящих рыб была разработана режиссером также в «Однажды ночью…» в очаровательной новелле о дружбе соседей – карпа и яблони.

Облик Русалочки у Андерсена дан точными, скупыми штрихами. Она эфемерна и наполнена волшебством, загадочна. В «Малышке…» персонажи вылеплены рельефно, выпукло, монструозно. На объемность картинки работает звуковая фактура: хлюпанье, скрипы, бульканье. Выразительные музыкальные темы, «фоли»[2] и вокальные эффекты, характеризующие отдельных персонажей, придают фильму уникальный эмоциональный заряд, служат еще одним драматургическим слоем лаконичной истории.

Фильм снимался в двадцати четырех декорациях, и работали в нем семьдесят три куклы (для сравнения: в «Трупе невесты» Тима Бёртона роль Эмили исполняли четырнадцать кукол, то есть количество «на душу» почти такое же) и сто двадцать сменных голов (технология сменных масок). Метод покадровой анимации в «Малышке из рыбной лавки» соединен с компьютерной обработкой изображения. Но если Бёртон на этапе «цифры» маскирует, сглаживает угловатость своих кукольных персонажей, то чехи настойчиво подчеркивают «зернистость» актеров, деревянную пластику, костную мимику. Только «цифровое» море – мечта русалочьего семейства – подкрашено блестками и существует как проекция памяти бабушки Малышки и кинофильма, который сестры смотрят еще до вступления в пору влюбленности (позже наивное искусство не сможет заменить им жизнь среди «реальных людей и чувств»).

В предыдущем фильме Балея герой одной из новелл, неудачливый музыкант, решившись пришить взамен собственного ухо Ван Гога, из милости подброшенное случайным прохожим, начинал рисовать шедевры голландца на обшарпанных стенах. Русалочка развивает тему бесполезного членовредительства: стать великой возлюбленной ей не суждено. Авторы фильма подчеркивают вторичность, заурядность трагической истории любви. При этом диснеевская версия событий проступает через многочисленные цитаты: например, у Ариэль была рыбка Флаундер, а у Малышки есть «карманная» подружка-рыбка, которая ­умрет в преддверие печального финала. Вместе с тем чешский кукольный вариант только косвенно связан с американской традицией. В большеглазой героине можно узнать отдельные черты и мадам Крокет из стародавнего спектакля в театре Образцова «Мой, только мой», и героев современного европейского кукольного театра – пародий на голливудские фильмы. Но форма головы героини Балея не случайно напоминает сердце, этим определено содержание чувств и чаяний новой русалочки.

«Малышка из рыбной лавки»

БОЛЬШИЕ ГЛАЗА

Режиссер настаивает, что Малышка – существо неполноценное, она растворяется в социуме и, если бы не хвост, прожила бы «полноценную девичью жизнь». Но вот что важно: авторы фильма не заставляют Малышку приносить в жертву свой чудесный голос (а именно поэтому была несчастна Русалочка Андерсена – она не могла рассказать принцу о своей любви и своем подвиге). У Балея все герои не произносят ни слова, но никто не молчит, здесь нет речи, но этот мир не нем. «У меня есть огромная потребность в тишине», – сказал режиссер, комментируя историю молчаливой дружбы карпа и яблони, после премьеры своей первой картины в Берлине[3]. (Любопытно, что на МКФ в Берлине экстремальная «Одна ночь в одном городе» была показана в детской программе.) И хотя в лучших его работах узнается тепло и уют классических (послевоенных) чешских мультфильмов, с национальной школой анимации Балей познакомился поздно, а все детство был поклонником пластиковых фигурок – персонажей Диснея, особенно Микки. И если в первой полнометражной его картине аллюзии к чешским сюрреалистам составляли плоть фильма (а драматургический каркас и проблематика отсылали прямиком к «Конспираторам наслаждений» Яна Шванкмайера), эстетический ориентир режиссера «Малышки…» – «Труп невесты» Тима Бёртона. Но большеглазая русалочка лишена харизмы Эмили, которая, как истинная голливудская дива, оказала влияние на несколько трендов в области фэшн-доллз. (После фильма появились линейки кукол по мотивам «Трупа невесты», в частности можно вспомнить Эванжелин Грастли у американского кукольного магната Роберта Тоннера.) Чешскую версию «Русалочки» можно рассматривать и в контексте «Больших глаз» (2014, режиссер Тим Бёртон), пожалуй, самой мелодраматичной и «сладкой» истории от анфан-террибль голливудской анимации. Если американец облачил коммерчески успешный мотив кукольных глаз в историю обретения женской самости, то чех интерпретировал их как рыбью печать, знак жертвы. У Балея другая задача: он создает свой микромир, его актеры вряд ли покинут отчий дом.

История Малышки созвучна эпизоду сериала Балея для чешского телевидения «Сказки на ночь» о золотой рыбке, которая живет в грязном пруду и очень хочет выполнить хоть чье-то заветное желание, пока рядом с ней не селятся два нахальных самца – лягушки, разумеется, пожелавшие скушать бедняжку. Думается, это и есть редукция основного замысла фильма о девушке с рыбьими глазами. Авторы с удивлением обнаруживают: уродливым стало не искусство, а сама культура; не добродетель, а ее носители. Кривое зеркало анимации Балея, увы, скорее символично, чем авангардно.

«Малышка из рыбной лавки»
Malá z rybárny
По мотивам сказки Ханса Кристиана Андерсена
Авторы сценария Иван Арсеньев, Ян Балей
Режиссер Ян Балей
Художник Давид Гавел
Операторы Патрисия Ортис Мартинес, Патрисия Ортис Мартинес, Мартин Прохазка, Алан Соурал
Композиторы Шапелье Фу, Янн Тиерсан
Ceská Televize, Miracle Film, TV
Чехия – Франция – Словакия
2015

[1] Поэма режиссера Тима Бёртона, написанная в 1990-х годах, издана в сборнике The Melancholy Death of Oyster Boy. New York: Rob Weisbach Books, 1997. Героиня фильма студии «Дисней» «Русалочка» (1989), поставленного по мотивам одноименной сказки Андерсена. Одним из ее прототипов была американская актриса Алиса Милано. Во франшизе «Диснея» героиня выходила замуж за принца Эрика, у супругов рождалась дочь.

[2] Принятый в западной терминологии термин «фоли» (foley) означает процесс живой записи звуковых эффектов, которые будут добавлены в постпроизводственный период для улучшения качества звука.

[3] Balej J. Titulní rozhovor: https://www.radioservis-as.cz/archiv07/17_07/17titul.htm