Радикальное крыло антиримской оппозиции, террористы из секты зелотов в провинции Иудея, прятали в складки плаща тонкий кинжал под названием «сика» и шли резать римлян или своих же евреев, если те были недостаточными фанатиками, или еще кого, даже по римскому заказу, если оплата шла в секту. Однажды фанатик Менахем сам перебил весь римский гарнизон крепости Масада. Наемных убийц-сикариев столько развелось на переломе Древней и Новой эры, что против них был направлен один из пунктов Закона Корнелия, также недобрым словом поминал их Иосиф Флавий.

Краткий эпиграф к «Наемнице» – в оригинале «Сикарио» – про эту седую древность настораживает немедленно, поскольку действие фильма происходит две тысячи лет спустя, и ничто вроде бы не мешало так и назвать типовой полицейский триллер: «Убийца», «Наемный убийца», «Киллер» – без всяких заморочек.

Начинается триллер тоже как типовой. К большому поместью в тихой аризонской деревеньке подкрадывается тяжело вооруженный спецназ и начинает захват. Несколько мексиканцев отстреливаются. Их нервно убивают, заходят в пустую гасиенду и задаются вопросом: «Зачем было стрелять, здесь же никого нет?» Спустя полминуты спецназовцы столь же тихо блюют во дворе, сняв тяжелые шлемы. Один из них, умный негр (афроамериканец), постучал по стене, а она оказалась картонная, а за ней находился склад полуразложившихся трупов, замотанных в целлофан и рассованных по контейнерам. А командиршей спецназа оказалась хорошенькая женщина Кейт Мейсер (Эмили Блант), и у нее из всех самые крепкие нервы, позволяющие сообразить: «Это не наши заложники». Дальше раскручивается история на тему «а что это, собственно, было», для чего командирше из ФБР придется сотрудничать с ЦРУ (точнее, с одной очень мутной комиссией Госдепа). ЦРУ не берет в команду умного негра-законника, берет только ее одну – оперативницу с опытом, и Кейт Мейсер оказывается на мексиканской границе в интересной компании Мэтта Грейвера (Джош Бролин) и Алехандро (Бенисио Дель Торо). Они совершают рейды вроде бы с целью прекратить междоусобные войны наркобаронов и найти тех, кто заказывает массовые убийства. Одно имя она сама знала – Мануэль Диас. Другое ей назвали – Фаусто Аларкон, «которого никто никогда не видел». Но дальше на каждом шагу в оперативнице нарастает непонимание происходящего.

«Наемница»

Все это снова сродни старым неполицейским триллерам про «святую простоту» в виде Микки Рурка из «Сердца ангела» или Гая Пирса из «Помни». Только речь об инициации, не связанной с потерей памяти, возвращением из небытия или ездой в незнаемое. Оперативница максимально адекватна, хорошо подготовлена, далеко не наивна, знает свои права, умеет подчиняться и сама согласилась побыть некоторое время «пешкой в чужой игре». Притом у нее налаженный быт и нет застарелых неврозов. Потому ее непонимание происходящего легко передается публике – она в фильме становится «засланным казачком» из зрительного зала. Нарастанию тревоги способствует и субъективная манера съемки (оператор Роджер Дикинс, двена­дцатикратный номинант на «Оскар» и постоянный соавтор братьев Коэн). Минимум фронтальных планов, острые ракурсы частей тела (Бролин в офисе во вьетнамках на босу ногу, у Дель Торо в самолете во сне дрожат руки), зачастую непонятно, чьи это части тела (спины, свалка, давка), быстрые проезды со взглядом из автомобиля или самолета, повсюду множество препятствий для взгляда – полуоткрытые окна и двери, шкафы, дымы, полутьма. Присутствуют имитации скрытой камеры и камер видеонаблюдения, полиэкран и очень короткий монтаж. Происходящее часто видно как бы из-за плеча оперативницы, которая смотрит по сторонам, и саму ее видно так же – нервно, урывками.

Первым делом выясняется, что «пешка в чужой игре» попала туда, где все не по уставу. Грейвер требует, чтобы она слушалась Алехандро, который вообще непонятно кто – не гражданин Америки, мексиканец, бывший прокурор. Потом в рейде идет перестрелка совместного американо-мексиканского спецназа с подозреваемыми в наркоторговле на территории заграничного города Хуарес в присутствии толпы мирного населения. Потом Грейвер предупреждает, что в следующий раз каждый одетый мексиканским полицейским и будет тот бандит, которого следует ликвидировать, пока он саму тебя не ликвидировал. Это полное нарушение всех законов, Конституции и также международного права. Но, протестуя, она слышит доводы о реальной ситуации на границе и внемлет – не столько потому, что «поздняк метаться», сколько из романтического чувства долга: надо же разобраться в реальной ситуации, чтобы закон восторжествовал. Ее, впрочем, в отличие от публики, хотя бы не зовут в пыточную камеру, где реальность цветет пышным цветом, ее как женщину оберегают. Но уже ясно, что женщине единственной предстоит стать мерилом здравого смысла в погружении в бездну, и не на Марсе с Эверестом, а во вполне обыденном существовании «рядом с домом». То есть люди вокруг нее, продолжая завтракать и обедать, стирать белье, играть в футбол, сидеть вечерами у барной стойки, живут именно в бездне ужаса.

«Наемница»

Она раскрывается постепенно, чтобы публика с оперативницей все прочувствовала по полной, и уже с середины понятно, что добром это не кончится. Не кончится детской игрушкой «полицейского триллера», где пошли-постреляли-пришли-нашли-взяли-и-наши-победили. Также не получится «уколоться и забыться», оставить все в прошлом или за пределами своей «зоны комфорта». Аресты наркокурьеров и банковских счетов, выявление массы «засланных казачков» в американской полиции, разматывание наркобизнеса при постоянных проколах оперативницы с точки зрения «реальной ситуации» – лишь цветочки в сюжете, привычный рабочий фон. Хуже, что рядом и одновременно с баром, приятелем, пивом и сигаретами подробности пыток под неизменную ухмылку Грейвера начинают восприниматься как данность. И подспудно любой кадр из «зоны комфорта» – просто пробуждение в постели, мытье рук в раковине, чашка кофе – становится ожиданием его «оборотной стороны», его связи с насилием и смертью. Что характерно, насилие повсеместно применяется к «ненашим», к «плохишам», однако легче от этого не становится. Особенно когда во второй половине истории на первый план выступает Алехандро и становится настоящим Вергилием в аду. Факты его биографии проскальзывали поначалу как бы незаметно, при случае, но когда сложились в паззл – это уже не первый круг ада и даже не второй.

Визуальное воплощение последних кругов – тоннель в скалах между Мексикой и США, по которому на мексиканских полицейских машинах перевозится наркота. Диалог служителей закона перед спус­ком: «Что насчет оружия?» – «Ничего. Потом обсудим». У оперативницы нет больше вообще никаких иллюзий насчет того, что ЦРУ использовало ее для прикрытия, но остался последний вопрос: почему именно ее? После очень лихой тоннельной бойни, видимой большей частью сквозь объективы приборов ночного ви`дения, кажется, что все кончено. Понятно, что ЦРУ всего лишь помогает одним наркобаронам против других, мечтая вернуть времена монополии Медельинского картеля, когда «был порядок». Ах, какая новость! Но оперативнице понятно и другое: вовсе не потому Грейвер помогает Алехандро. Кокаин Мануэля Диаса – фигня по сравнению с тем, что никому неведомый Фаусто Аларкон в свое время на глазах у мексиканского прокурора отрезал голову его жене и утопил его дочку в бочке с серной кислотой. И порядок может быть восстановлен, лишь если бывший прокурор доберется до этого возмутителя порядка. Потому-то он и работает на всех, кто чего закажет, на наших и ваших, как тот Менахем. И работает фанатично.

В сам девятый круг оперативнице хода нет. Туда в одиночку (со всеми положенными церемониями) приходит Алехандро – на другую гасиенду, роскошную, где нет никаких тухлых трупов, зато мирно ужинает семья: муж, жена и двое детей. Все красиво. Вся убитая охрана и Грейвер в наушнике у Алехандро с сообщением, что «у тебя шесть минут» – они вне зоны отдыха. А так – южный вечер, нижнее освещение, бассейн в уютном патио, старый дубовый стол. Но вот эти «шесть минут» за столом, куда присел бывший прокурор – они уже вовсе не из полицейских триллеров. Это такая визуальная философия, четкий образ неразрешимой моральной дилеммы. Убий так или убий сяк. «Не убий» быть не может. И «ничего личного» тоже: «Для меня это личное». Не стоит все пересказывать, потому что решения нет. И вряд ли у кого найдется что сказать по этому поводу. Там все выверено до секунды. Недаром в таком суперновом голливудском произведении разрешили курение в кадре. Единственный реверанс в сторону политкорректности – что протокол о «полной законности действий комиссии» оперативница подписывает как бы под дулом пистолета и потом сама не стреляет, хотя хотела.

«Наемница»

Дени Вильнёв обобщил «войну всех против всех» вовсе не на одной, отдельно взятой американо-мексиканской границе (сам он, вообще-то, канадец). Обобщение, связанное с «сикарио», гораздо шире: со времен римского права все государства – чистой воды туфта. Не то что они плохие, а их просто нет по сути. Есть только личное отношение, личная месть, личные связи и только личные войны. Чем больше «государство» лепит горбатого, тем глубже пропасть между «законом» и «справедливостью». Так что в «реальные ситуации» ему вообще не следует соваться, хуже будет. Женщинам следует помнить, что не всё их нервы выдерживают (не зря Вильнёв нашел Эмили Блант, после того как она сыграла королеву Викторию со всей ее пресловутой «викторианской эпохой»). Есть вопросы, которые лучше не задавать. Но привычка к первобытной жестокости, таящейся за любым проявлением «нормальной повседневности», вырабатывается сегодня с еще большим ускорением, чем в римскую историю периода упадка. С каким-то космическим ускорением.

«Наемница»
Sicario
Автор сценария Тейлор Шеридан
Режиссер Дени Вильнёв
Оператор Роджер Дикинс
Художник Патрис Верметт
Композитор Йохан Йоханнссон
В ролях: Эмили Блант, Бенисио Дель Торо, Джош Бролин, Виктор Гарбер, Джон Бернтал, Дэниел Калуя, Джеффри Донован, Рауль Трухильо, Хулио Седильо, Хэнк Роджерсон и другие
Black Label Media, Lionsgate, Thunder Road Pictures
США
2015