Принципы и технологии актуальной фестивальной политики. Беседу ведет Даниил Дондурей.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. У фестивальной политики, конечно же, есть свои законы, механизмы, ресурсы, проблемы, связанные с авторским кино, поскольку, судя по всему, у нас происходит его заметное вымывание – по объемам, по интересам, по тому, что молодые авторы оказались в искушении этим не заниматься. Возникла мощнейшая индустриальная сфера телесериального производства. Серьезных и системных отношений нет и в так называемом коммерческом кино. В этой ситуации значение фестивалей увеличивается в разы, их задачи и цели становятся многообразнее, сложнее. Что происходит сегодня с фестивальным движением в мире? Может, вы заметили там какие-то сдвиги в последние несколько лет? Есть большие фестивали, которые берут в свои программы коммерческое кино, есть «чистые», которые его не берут. Почему растет количество фестивалей в мире? Их уже более девятисот.

СИТОРА АЛИЕВА. Как известно, появление Венецианского фестиваля стимулировали именно Муссолини и его сын и имели на это серьезные мотивации. Одна из причин – у сына Муссолини любовь была не к актрисам, а… к кинокритикам.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Любовь к кинокритикам является важным условием развития авторского кино? Но я знаю, какое огромное количество людей их по-настоящему ненавидят.

СИТОРА АЛИЕВА. На самом деле все авторы хотят получать призы от кинокритиков. Это скрывается, но в душе они этого хотят. Я знаю это по тому, как люди гордятся призами ФИПРЕССИ или нашей премией «Белый слон». Забавно, что именно семейный клан Муссолини придумал это мероприятие, которое, как известно, до сих пор проходит в тех же декорациях. Ничего не изменилось.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Прошло всего-то лет восемьдесят с небольшим.

СИТОРА АЛИЕВА. Не будем забывать, что Италия представляла огромный интерес для фашистской Германии еще и как страна настоящего кинематографа. Немцы мечтали, как ни странно, перенести всю итальянскую киноиндустрию к себе. Включая не только ее техническую часть, но и содержательно-человеческую – кадры, обучение, контент. Так их привлекала энергия кинематографа. Один из идеологов фашизма курировал Венецианский фестиваль. Сколько они потратили на это сил, денег, внимания, понимая важность кинематографа, его способность влиять на умы, менять сознание!

Кинофестиваль – это место концентрации невероятной энергии, но еще кинофестиваль всегда был политическим событием: в свое время даже существовала система квот. Также не надо забывать, что именно кинокритики делают все программы фестивалей. Поэтому кто бы ни хотел там править, он все равно будет обращаться к ним, к критикам. В этом смысле со времен Муссолини ничего не изменилось.

Все обращаются к критикам. Власть имущие и те, кто владеет большими ресурсами, ворочает миллиардами, – они, как ни странно, любят кино, читают книжки про него и собирают фильмы. Почему Голливуд заинтересовался Каннским фестивалем? Потому что в нем увидели место для своего рыночного старта. А Европа обнаружила, что вместе с фильмами получает звезд. Естественно, это был брак по расчету. Со временем отношения менялись. В разные годы они охладевали, потом снова возрождались. Самый настоящий брак, с радостями и горестями, взаимным уважением и ненавистью. Не секрет, что первые лица всех больших фестивалей минимум три-четыре раза в год прилетают в Америку. Это тот момент, когда голливудские студии, снимающие арткино, соревнуются между собой за попадание на главные площадки мира – в Канн, Торонто, Берлин и Венецию. Но не будем забывать, что Европа очень быстро стимулировала остальной мир. И конечно, Америка сегодня, как это ни парадоксально, является лидером по количеству проводимых фестивалей.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Причем там осознанно показывается арт, вовсе не ориентированный на миллионы проданных билетов.

СИТОРА АЛИЕВА. Американские фестивали, как ни странно, существуют как раз для того, чтобы поддержать арткино. Я дружу с отборщиком фестиваля в Палм-Спрингс, а это предоскаровский фестиваль, которому двадцать семь лет (ровесник «Кинотавра»). Он проходит в городе, где живут самые богатые люди мира. Они выбрали Палм-Спрингс, сами придумали эту площадку, ее финансируют, и Анджелина Джоли с Джорджем Клуни, выйдя из дома, через два часа оказываются уже в гуще фестивальной жизни. Не надо ездить ни на «Оскар», ни на «Глобус»: всех звезд Голливуда вы увидите с 1 по 12 января в городе Палм-Спрингс, где самому молодому зрителю лет семьдесят пять. Представьте, эти зрители смотрят арткино со всего мира. Главный приз фестиваля в Палм-Спрингс – приз кинокритиков ФИПРЕССИ. В 2015 году его присудили фильму «Левиафан», а получить пришлось мне: у Андрея Звягинцева были официальные мероприятия перед «Золотым глобусом», занимавшие абсолютно все его время. Сама церемония вручения проходила в 11 утра в лучшем отеле Палм-Спрингс – это был самый роскошный завтрак в моей жизни. Под классическую музыку, с видом на одно из лучших полей для гольфа в Америке. И вот представьте: на фоне этого великолепия пожилая степенная публика в бриллиантах идет смотреть фильмы, посланные на «Оскар» со всего света. Это яркий пример того, как большой Голливуд объединяется с Таджикистаном, Монголией, Исландией и Филиппинами. Там одинаково полные залы на всех картинах. Со своими друзьями я была на двух сербских лентах, видела эмоции. Один фильм большой, про футбол, а другой – очень маленький артфильм про мальчика-волка. Это наглядно иллюстрирует, что и у фестиваля, и у воспитанного им зрителя абсолютно одинаковый интерес ко всем произведениям.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. И никакого отторжения чуждого им кино?

СИТОРА АЛИЕВА. Огромные очереди, я не могла войти в зал. США – главная мультикультурная страна мира, там происходит огромное количество самых разнообразных кинособытий. Фестиваль лент о снах или грезах можно увидеть только в Америке. Или, например, фестиваль горских евреев.

Говоря о Северной Америке, нельзя не сказать о Торонто, потому что этот город придал фестивалям какой-то особый фантастический масштаб, построил для своего кинофорума специальный центр. Мне, кстати, кажется, иногда фестивали становятся заложниками своих грандиозных замыслов. Ведь залы надо чем-то регулярно заполнять. Вспомните, как мы в Лас-Вегасе открыли филиал Эрмитажа, – интересно, какова его судьба? А вот французы планируют в Абу-Даби открыть «версии» Лувра и музея Гуггенхайма. Но вернемся в Торонто: здесь заключаются очень большие сделки по покупкам, происходит, как это ни странно, объединение американских продюсеров с молодыми авторами из Европы – они недорогие и мечтают работать в Америке. Майкл Дуглас для своего проекта нашел режиссера, дебютанта из Парижа, именно в Торонто.

Получается, что фестиваль формирует и меняет отношения в киноиндустрии. Ведь это не просто площадки, кинопоказ, но, безусловно, альтернатива большому мировому прокату, который поглотило американское кино. И чем больше оно будет наседать даже не на авторский кинематограф, а на национальные кинематографии разных стран, тем больше фестивалей будет рождаться. Это своего рода ответ. Как реакция пружины.

Каждая страна хочет поддерживать свой кинематограф, но других вариантов, кроме показа в рамках фестивалей, нет. Вот почему мне кажется, что любой международный фестиваль в каждой стране создан в первую очередь для поддержки собственного кинематографа. Пусан – если перейти к самому большому кинофоруму Азии – возник как попытка поддержать молодые таланты не только Южной Кореи, а всей азиатской части мира. Там открылся огромный рынок, продается гигантский международный контент. Не самая большая страна Азии развивает всю континентальную индустрию, поддерживает ее и стимулирует. Многие хотят попасть туда либо в конкурс, либо на рынок проектов, либо на рынок продаж. Фестиваль стимулирует развитие всех направлений, как искусства, так и бизнеса.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Эти южные корейцы еще и родное кино любят.

СИТОРА АЛИЕВА. Не просто любят. Являются мировыми лидерами – после французов. Почти 90 процентов фильмов, которые производятся в Южной Корее, выходят в прокат. Я часто туда летаю, в этом году видела, как в одном кинотеатре претендент на «Оскар» шел рядом с корейской лентой, и на них было одинаковое количество зрителей. Конечно, редкая страна так умеет поддерживать свою индустрию.

Сегодня корейские артисты стали звездами Китая, а это главный рынок, куда Америка уже не знает, как попасть, как с ними объединиться, какую копродукцию снять. Корейцы зашли туда быстрее американцев. Корейцы давно обосновались и в Америке, открыли свое представительство в Лос-Анджелесе. KOFIC, организация, которая курирует кинематограф, превосходно построила работу на всех уровнях: от идеи до фестиваля и продвижения своей продукции, в этом и есть настоящий патриотизм. Неудивительно, что эта страна дала миру и Samsung, и LG, и Hyundai…

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. У нас это знание мало кому приходит в голову.

 СИТОРА АЛИЕВА. Там есть невероятный творческий потенциал, ответственность и желание трудиться. Человеческий капитал – их главный ресурс. Конкурентная среда этой страны (где нет углеводородов) настолько напряжена, что все борются за место под солнцем, включая кинематографистов. Форум в Пусане, я хочу это подчеркнуть, стимулировал другие фестивали брать корейское кино. Что они делали? Приглашали к себе на фестиваль первых лиц, я подчеркиваю, даже не отборочную комиссию. Устраивали роскошные вечеринки в честь одного фильма, который попадал в какую-нибудь не самую значимую программу Каннского, Берлинского или Венецианского фестиваля. С этого началось – с человеческого контакта, а сегодня уже нет международного фестиваля, где бы не было южнокорейского кино. И поверьте мне, это не только Ким Ки Док.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Кто там занимается этой сложной и дальновидной политикой? Не киноведы же?

СИТОРА АЛИЕВА. У них есть очень влиятельный человек Ким Дон Хо, мы гордимся дружбой с ним. Он единственный, точнее главный, советник президента по культуре. Ему за семьдесят, он занимается тем, что отбирает режиссеров короткого метра, находит им спонсоров, – мощнейшую корпорацию Lotte Group, сводит их и работает на развитие отношений творца и денежного мешка. А устраивать фестиваль и поддерживать авторское кино господин Ким научился в Роттердаме. Именно там он узнал, как не бояться расширяться, искать деньги, работать с городом. И сегодня Пусан все знают только потому, что там проводится знаменитый кинофестиваль.

Недавно разразился скандал: на фестивале показали картину о трагической истории затонувшего парома с детьми. В обществе возник вопрос: почему президент не отреагировала мгновенно, а была некоторое время недоступна? Из-за этого показа власти решили уволить директора фестиваля. На его защиту встал весь мир.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Всегда ли возникают трудности с политиками у более или менее значимых фестивалей?

СИТОРА АЛИЕВА. Не думаю, что часто. Потому что для политиков это, скорее всего, лишь платформа для самопиара. Бывают такие фестивали, которые проводятся специально в разных местах ради поддержки каких-то конкретных кандидатов на высокие посты. Но все-таки первое и главное на фестивале – это фильм и его автор, а уже потом пресса, которая все это продвигает. Затем индустрия, которая дальше работает с этим контентом, ну и, конечно, светская жизнь.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Всегда очень важен феномен Жиля Жакоба, лидера, формирующего приоритеты, прокладывающего колею мирового кинематографа…

СИТОРА АЛИЕВА. …человека, способного бесконечно рисковать.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Он берет в конкурс парня, еще недавно выдававшего диски в видеолавке, и делает из него Тарантино, а еще Кустурицу, Ларса фон Триера… Он – творец репутаций.

СИТОРА АЛИЕВА. Понятно, что Жакоб – король, ему равных нет. Именно благодаря ему и его команде были открыты главные американские режиссеры: Коппола, Скорсезе, Джармуш, Вуди Аллен. Весь авторский кинематограф Америки обязан Каннскому фестивалю. Я уж молчу про Содерберга и других. Огромный список режиссеров, море авторов. Но при этом не будем забывать, что именно Каннский фестиваль показал и спорную в то время картину «Основной инстинкт», которая действительно не очень вписывается в их контекст. Смелость заключалась в убеждении Жакоба: мы должны привлечь сюда зрителей коммерческого кино и заставить их смотреть наши фильмы. И наоборот соответственно. И те и другие должны пойти друг другу навстречу.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. А есть ли в последние годы какие-то новые тенденции в фестивальном движении?

СИТОРА АЛИЕВА. Да. Я заметила забавную вещь. Когда Каннский фестиваль показывает «Друзей Оушена», мы понимаем, что это в первую очередь реклама фестиваля, а не реклама фильма. А авторы убеждены, что это как раз реклама их фильма.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Они используют друг друга.

СИТОРА АЛИЕВА. Да, во всех смыслах. Или когда показали «Код да Винчи». Не забудем, что очень часто фильмом открытия бывает коммерческая история, и те, кто открывает кинофорум, оплачивают вечеринку открытия. Это не тайна, но последние пять лет вечеринку рынка Каннского фестиваля оплачивала крупнейшая китайская телекомпания. Китай это делает для продвижения своей страны, национального кинематографа. Даже с Берлином была довольно интересная история два года назад, когда три китайские картины попали в конкурс и были там награждены. Ювелирный спонсор фестиваля – тоже китайская компания Tesoro.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Но дело это совсем не циничное, а скорее следствие совпадения интересов, взаимоусиление, взаимоподталкивание. Вовсе не «беру любую дрянь за деньги». Потому что все-таки есть репутация, которую опасно потерять. Если это будет только бизнес, то всесильные кинокритики скажут, что это джинса, фальшак. Не поедем смотреть. Бойкотируем.

СИТОРА АЛИЕВА. Мне очень нравится отбор Каннского фестиваля еще и тем, что они смело включили в программу сказку. В частности, Гарроне. Тьерри Фремо сначала посмотрел его фильм без спецэффектов, попросил доделать. Готовая сказка оказалась абсолютно современной – она расшифровывает тот мир, в котором мы живем.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Или Майкла Мура возьмут с его смешными разоблачениями.

СИТОРА АЛИЕВА. С одной стороны, к нему относятся действительно серьезно, как к человеку, который хочет говорить правду языком искусства. Но не забудьте, что есть еще председатель жюри, который должен захотеть поддержать именно этот фильм, дать ему главный приз. Это уже следующая экспертиза, которая уходит от киноведов к самим кинематографистам.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Безумно важная функция – выбор председателя, да и само формирование жюри. Оно все-таки субъективное. Это не спорт, где секундные стрелки все решают. Братья Коэн должны были противостоять мнению критиков по поводу выбора «Дипана» Одияра на «Пальму» или других фильмов, но отстояли свою точку зрения.

Здесь ведь есть хитрость, связанная с тем, что руководитель фестиваля приглашает председателя. Следовательно, он заранее формирует группу сподвижников, тех, кто ему ближе по целому ряду мировоззренческих причин. Мерил Стрип показала, как надо справляться со сложностями Берлина, где всегда возникает куча разных проблем. Дала главный приз документалисту. Надо же быть к этому готовым.

СИТОРА АЛИЕВА. Она вообще оказалась уникальным председателем жюри: в момент показа традиционной нарезки на церемонии открытия она попросила всех его членов закрыть глаза. Чтобы не было первого эмоционального впечатления от фильма, который засядет в вашей голове и вы упорно весь фестиваль будете хотеть его наградить. С другой стороны, были Коэны, которые дали много наград французскому кино, что породило параллельные комментарии о том, что они снимают сейчас с французами, а те дают им деньги. Может, я ошибаюсь, но все-таки Жакоб вел переговоры с членами жюри, переписывался с ними, выяснял их предпочтения, пристрастия. Он очень тщательно подходил к этому вопросу.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Можно сказать, что формирование жюри – это вторая по значению деятельность после формирования программы.

СИТОРА АЛИЕВА. Конечно.

 ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. У нас в журнале была статья Виктории Белопольской, которая называлась «Труп твоего жюри» – о многочисленных функциях жюри. Скажите, а фестивали определяют языковые новации, эстетические поиски, психологическую моду в авторском кино?

СИТОРА АЛИЕВА. Мне кажется, все зависит от отборочной комиссии, которая, включив в свою программу что-то новое, нестандартное, не вписывающееся в традиционное понимание, как раз и оказывает влияние на кинопроцесс.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Подает концептуальные знаки.

СИТОРА АЛИЕВА. Если Каннский фестиваль всю жизнь декларирует свою главную задачу «показ состояния мира сквозь призму к­инематографа», то, как бы банально это ни звучало, это действительно и есть их задача. Конечно, они гоняются за новой формой. Не оставляя свою глобальную миссию.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. В каком-то смысле они – лучший и самый действенный институт продюсирования. Можно так сказать?

СИТОРА АЛИЕВА. Безусловно. В данном случае Канн продюсирует именно то, что называется «общемировые тенденции», и движение кинематографа в том или ином русле. Я помню реакцию на награждение фильма «Слон» Гаса Ван Сента. Это была реальная история, когда два мальчика пришли с оружием в школу. Помню, насколько взаимоисключающими были отклики критиков. Сегодня однозначной оценки программы не может быть. После каждого ключевого фестиваля Variety обязательно публикует дискуссию своих главных критиков, которые обсуждают каждый фильм программы.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. В этом смысле можно сказать страшную вещь: фестивальное проектирование тенденций кинематографа теперь оказывается более существенным, чем кассовое стимулирование.

СИТОРА АЛИЕВА. Безусловно. Я приведу пример «Кинотавра». После 1990-х, когда все-таки был всплеск энергии, постперестроечное настроение, в нулевых мы оказались в межсезонье, в результате фильм «Пакостник», то есть маленький арт, соревновался со «Статским советником» и «Боем с тенью»…

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. А вот сами кинематографисты способны видеть задачи, особенности, какие-то новые черты – внутривидовые, жанровые и так далее – как в авторском, так и в коммерческом кино?

СИТОРА АЛИЕВА. Способны. Я сужу по «Кинотавру» и вижу, что практически все его участники – приверженцы настоящего киноискусства, все пытаются делать что-то экстраординарное. И фестиваль не боится как награждать, так и не награждать авторов за это.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Первая мощная оптимистическая мысль.

СИТОРА АЛИЕВА. Мы можем гордиться тем, что сегодня Юрий Быков снимает сериал «Метод», при этом получает призы за «Дурака» в Локарно, до этого участвовал в Неделе критики в Канне с «Майором». В его картинах есть энергия, которая сметает всё. Конечно, они от нас давно такого не видели. Его не взяли в конкурс Берлина, как и «Сына Саула». Хорошо, что есть люди, которые отметают какие-то фильмы, а потом эти картины попадают в Канн.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. А кто у нас, кроме «Кинотавра», вашей команды, занимается фестивальной политикой?

СИТОРА АЛИЕВА. Начнем с того, что в России очень много кинофестивалей. Я состою в фестивальном совете, и мы регулярно рассматриваем все фестивали, которые поддерживает государство, и даже проводили питчинг. Мы понимаем, что сегодня, чтобы получить деньги Минкульта, надо иметь все то, что доказывает наличие у вас реального каталога, настоящей практики, реально проданных или непроданных билетов. Нужно доказать, что вы показываете кино и у вас есть зритель. Потому что любой фестиваль делается только для расширения аудитории.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. У «Кинотавра» есть репутация, масштаб, длинная история показа лучшего кино. Как бы приходит лев и отбирает потенциальные жертвы. Но у других фестивалей имеются собственные задачи, от привлечения интереса к своей территории до обслуживания интересов губернатора. Все это мы сегодня видим в связи со сменой команды сахалинского «Края света». Он будет тотально другим, там уже не будет авторского качественного кино.

СИТОРА АЛИЕВА. Мне кажется, все зависит от конкретного города и конкретного человека, который делает фестиваль. Не обязательно это должен быть фестиваль, может быть и какая-то иная форма показа артфильмов. Я знаю, что в Новосибирске, например, конкретный эффективно действующий человек имеет площадку, и это дает ему возможность стать показчиком того кино, о котором вы говорите. Выборг за много лет сформировал своего зрителя, и это, конечно, очень важное место, где функционирует зрительский фестиваль в чистом виде, а не профессиональный, как «Кинотавр».

Самая большая сегодня проблема – количество кинозалов, которые готовы работать с этими произведениями. Если у вас рядом будут идти «Звездные войны» и арткино, вы все равно будете показывать «Звездные войны». Выберете деньги. Фестивальная зона заведомо не предполагает заработков, коммерциализации процесса. Это надо понимать. То, что сделал в Москве в «Пяти звездах» Армен Суренович Бадалян, можно повторить в каждом большом городе, но для этого нужен зал. Это было радикальное решение Геворга Нерсисяна – разрешить использовать свои площадки для некоммерческого показа и тем самым терять деньги. Хочу напомнить, что Вирасетакуна, Гонсалеса Иньярриту и Фархади мы показывали на площадках «Ролана», когда их никто не знал и никаких «Оскаров» у них не было. Кинокритики, матерясь, выходили с картин Вирасетакуна, крыли последними словами организаторов фестиваля. Но люди, предоставившие тогда «Ролан» – и мы им за это благодарны, – прекрасно понимали, что они делают.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Но согласитесь, таких преданных просветителей в нашей стране очень мало. Чуть ли не на самом высоком уровне принято говорить о значении человеческого капитала. Но если оценивать трезво, ты всегда здесь теряешь деньги.

Одна из главных российских драм – кроме многих других – колоссальная потеря качества аудитории. Уменьшается количество людей, способных читать художественные языки, сложные отношения, вопросы без ответов. На телевидении вообще нет интеллектуальных кинопрограмм, или они начинаются после полуночи, как передачи Шепотинника. И всё! Все остальные – коммерческие. Конечно, в Москве много маленьких чудесных мест. Но это сто-двести интересующихся на бескрайний четырнадцатимиллионный мегаполис. Где брать деньги, Зин?

СИТОРА АЛИЕВА. Да. Проблема именно в том, о чем вы сказали. Отсутствие общенациональной политики. Все смотрят телевизор, значит, если бы такая национальная программа была, многие получили бы маршрут правильного ориентирования. Вторая проблема: понятно, что все отечественные фильмы большая часть населения смотрит в Интернете. Не хотят платить деньги за два российских фильма в месяц. Это дорого. Мы не будем брать Москву, Петербург. Даже в Сочи я провела эксперимент: пойти в кинотеатр – значит потратить тысячу рублей. Просто приехать в этом длинном городе в мультиплекс. Как сказал один мой бедный коллега-журналист из Таллина: «Я дождусь, когда закончатся «Темные ночи», офигенный фестиваль, увижу, кто победил, изучу каталог, а потом посмотрю это все в Сети».

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Радеет ли кто-то о том, чтобы сохранять в фестивальном движении арткино? Кто продвигает новые российские таланты на бесконечные фестивальчики в разных странах? Есть ли фонды, которые финансируют отправку хотя бы ссылок, тем более самих авторов? Кто занимается стимулированием, информацией, селекцией, логистикой, изнурительной работой? Это ведь не задача «Кинотавра». Он, естественно, заботится о себе, все остальное – побочный продукт. У меня такое ощущение, что здесь огромная политическая дыра в нашей индустрии.

СИТОРА АЛИЕВА. Тут то же самое: надо учиться продвигать то, что не приносит деньги. Фильм получил приз на «Кинотавре». Лоббисты и толкачи – это следующий этап, а еще дистрибьюторы, которые действительно могут работать с этим «товаром» на территории России и за рубежом. Но даже этих людей уже становится все меньше и меньше. Они понимают, что не просто не зарабатывают, но теряют деньги, выпуская фильм. Это вопрос и рекламы, и продвижения. Должны существовать действенные механизмы в первую очередь внутри самой индустрии.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Хотя бы два агента – государство и специальные фонды. Но нет ни того, ни другого.

СИТОРА АЛИЕВА. Как член комиссии по распределению денег на прокат российского кино, информирую, что мы даем определенную сумму, которой достаточно, чтобы сделать DCP и выпустить картину в прокат. Есть формальная поддержка, скажем, дебютного и авторского кино. И в Фонде кино тоже есть деньги для выпуска фильмов в прокат. Но они возвратные. То кино, о котором вы говорите, требует специальной работы. У нас ее проделывает компания Antipode, но она абсолютно частная, существует на деньги, которые фестивали им платят за показ. Это называется fee. Если этих денег не будет, компания не будет существовать. И вы идете к ним, потому что они хотя бы предлагают вам на рынке эту услугу. Конкурентов у них нет.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. А «Роскино» занимается этим?

СИТОРА АЛИЕВА. В основном большими фестивалями. Фильмами Сокурова или участниками конкурсных программ Берлина, Канна, Венеции. Участие фильма в фестивале класса А стоит – я назову вам сумму, это не шутка – от пятидесяти тысяч до полумиллиона долларов на фильм Голливуда. Просто для того, чтобы сделать проект известным, повесить хотя бы какие-то плакаты и все остальное. В любом случае это всегда большие деньги. Естественно, государство помогает, и Екатерина Мцитуридзе находит еще и спонсорские средства, продвигая наши фильмы.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Все это важно, но это не большое открытие для мира – объявить, что есть такой режиссер Сокуров. А что касается новых имен?

СИТОРА АЛИЕВА. Они, в сущности, брошены на произвол судьбы. Я считаю, что необходимы государственные структуры, вроде тех, что раньше занимались этим: существовал отдел в Госкино, который отвечал за продвижение наших лент на конкретные территории – по странам. Все-таки государство курировало эту деятельность довольно серьезно. Были также и соответствующие усилия Союза кинематографистов.

На рынке появилось немало компаний в секторе короткометражного кино, которые структурируют его, распределяют, посылают на фестивали, показывают отчеты о проделанной работе. Как ни странно, в коротком метре сегодня получается больше индустриального продвижения, чем в полном. Здесь необходимость диктуется количеством фильмов. Парадокс в этом. Мы живем во времена больших техногенных революций. Рынок предлагает в коротком метре много опций. Вы можете пойти и снять, условно говоря, игровое кино для рекламы ГИБДД, что-то для благотворительного фонда. Ничего не заработать, но зато вас купят и деньги пойдут в фонд.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Я даже не знаю, кому это нужно объяснить.

СИТОРА АЛИЕВА. В первую очередь это должен быть нормальный широкий государственный ресурс онлайн-показов, специализированная государственная организация, которая действительно, как Норвежский киноинститут или Финская комиссия кино, продвигает свою продукцию. Я точно знаю, что в Финляндии они занимаются всеми картинами, которые ежегодно снимают. Точно так же норвежцы. Конечно, им проще – у нас намного больше проектов.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Как вы думаете, для России достаточно снимать пятнадцать авторских и квазиавторских картин в год?

СИТОРА АЛИЕВА. Мне кажется, больше и не нужно. Кроме того, наши режиссеры авторского кино ушли в телеиндустрию или в производство блокбастеров.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Я бы сказал, они завербованы.

СИТОРА АЛИЕВА. Завербованы большими деньгами. Сейчас новая генерация идет, например, на канал ТНТ, который поддерживает и показывает их кино, что очень важно. Для этого нужно решение Игоря Мишина, который захочет показать на ТНТ фильмы «Кинотавра» и тут же привлечь лучших авторов в свое производство.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Или Александра Дулерайна.

СИТОРА АЛИЕВА. Они вместе и помогают новым режиссерам. И они, конечно же, молодцы, потому что еще и свои фирменные сериалы благодаря этому делают.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. У них невероятно эффективная политика.

СИТОРА АЛИЕВА. Все, как мы видим, зависит от конкретных людей. Инициатива все равно должна приходить снизу, а потом уже поддерживаться государством.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Раньше режиссеры как-то самоорганизовывались, а сейчас ничего этого нет. Каждый сам по себе. Почему?

СИТОРА АЛИЕВА. Мне кажется, у нас нет именно профессионального единства. Я не вспоминаю о профсоюзе, где вам будут давать квартиры или деньги на дни рождения и поминки. Я говорю именно о творческом объединении кинематографистов. Мне сложно сказать, с чем это связано. То ли действительно с новой эпохой, когда существуют совсем молодые авторы, которые живут своей, другой – не советской – жизнью, и рядом авторы среднего и старшего поколений... Есть еще те, кого мы вообще не знаем. Мальчики и девочки, студенты киношкол, которые присылают нам свои бесконечные фильмы.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Да-да, чем-то ведь вызван нынешний бум киношкол.

СИТОРА АЛИЕВА. Я, честно говоря, в шоке от них, потому что имела возможность читать лекции в четырех. Говорят, киношкол сейчас в Москве больше тридцати. Это связано с тем, что те, кто все эти институты-курсы-академии организует, видят в них серьезную коммерческую прибыль. Они ведь платные, берут с желающих хорошие деньги. И люди готовы платить.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Теперь это такая специфическая услуга.

СИТОРА АЛИЕВА. Думаю да, это новая услуга. Для кого-то это fun. Один американский кинокритик понял, что одни учащиеся хотят снимать кино, а другие приходят просто потому, что его любят. И помните, на «круглом столе» вашего журнала, посвященном короткому метру, мы об этом и говорили. Как их учить, они совсем разные, у них разные цели. Им больше интересен фильм «Борат», а не картины Эйзенштейна. Школ очень много, но я не думаю, что они будут сильно влиять на кинопроцесс. Я читала лекции в одной очень известной школе, где мне задавали вопросы, после которых мне хотелось просто встать и уйти. Потому что было ясно, что студенты элементарно необразованны.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Значит, бум киношкол тоже не станет панацеей излечения системы. После оттепели вокруг Союза кинематографистов возникли цеховые интересы, шли бои с Госкино. Ничего этого сегодня нет. Российский кинорынок не организовался как бизнес, у которого есть механизмы поиска талантов, в том числе через авторское кино. Возникновение так называемых мейджоров их тоже изолировало друг от друга. Не знаю, что следует делать.

СИТОРА АЛИЕВА. Все, что вы назвали, – это и есть те три или четыре базовых «кита», на которых может расти киноиндустрия. Я люблю повторять: как бы ни шутил кто-то: «дайте мне миллиард, и я сделаю Голливуд» – никто не сможет этого сделать. С другой стороны, мы не создали и своего аналога румынской или израильской кинематографии, которые стали имиджевыми. Сегодня все знают Румынию благодаря кинематографу. А один человек, Катриэль Шхори, бывший военный, приехал из Нью-Йорка, поднял все израильское кино на такой уровень, когда многие военные, я подчеркиваю – да, это люди с погонами, – стали режиссерами и рассказали миру о том, что они видели на войне. И получили «Золотых львов». Один человек (!) сделал израильскую кинематографию привлекательной для сотрудничества, копродукционной, в стране мало фильмов, где работают только израильские деньги. Но там роятся идеи, замыслы… Невероятно для такой маленькой страны. Израиль выносит на экран темы и сюжеты, которые интересны Европе. Их авторы будут работать на телевидении, на фестивалях.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Амос Гитай, к примеру, громит премьер-министра.

СИТОРА АЛИЕВА. Я даже не беру Гитая, а говорю о поколении молодых радикальных режиссеров, которых недавно видела в Локарно. И то, что они снимают и показывают, – это вообще вне рамок нормального восприятия, это невозможно пересказать. Женщина-ортодокс может снять фильм про свою коммуну и попасть в конкурс Венецианского фестиваля – такое может случиться только с кинематографистами из Израиля.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Значит, итоги нашей беседы можно сформулировать приблизительно так. Кинополитика – это всегда конкретный человек, с именем и фамилией, сумасшедший фан своего предназначения, которому и посвящает свою жизнь. У нас по каким-то причинам сегодня таких людей не хватает. Они не стимулируют страну. Государство и атмосфера жизни не дают вдохновляющего заказа на таких людей. Но все же наша культура безумно креативная, лукавая, выдающаяся. Люди могут возникнуть и вырасти. Нет необходимости системной рефлексии кинодела, какого-то понимания, что условная вице-премьер Голодец, которая курирует всю «социалку», вдруг предложит создавать специализированные фонды, поддерживать молодых. Вот вам по-настоящему патриотическое задание.

СИТОРА АЛИЕВА. Мне кажется, здесь есть еще что-то помимо того, что должен прийти харизматичный человек. Очень достойным, талантливым и достаточно авторитетным людям предлагались какие-то ключевые должности в управлении, но все они отказались. Никто не хочет создавать в своей жизни новые виды напряжения. Потому что все понимают, что это ежедневная борьба, скрытая и изнуряющая война. И с государственной машиной, и с кинематографистами, и с ворами, для которых сегодня главное – украсть, а попасть на «Кинотавр» нужно только для того, чтобы получить следующие деньги.

ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Согласен.

СИТОРА АЛИЕВА. Надеюсь, что когда-нибудь распределение денег станет открытым и прозрачным, окажется в руках людей образованных, культурных, обладающих пониманием процесса и видением перспектив. Это необходимое условие для прогресса.