По мнению Натальи Серебряковой, ключевыми темами документальных и псевдо-документальных фильмов, представленных в этом году в программе Берлинале «Форум», был физический труд в эпоху капитализма, а также миграция и отношение к иностранцам.

СВАЛКА (Scrap Yard)

Эмиграция – одна из любимых тем в целом политизированной программы «Форум». Нагеде Требал – жительница Франции, сценарист и режиссер, представила в этом году на Берлинале свой второй полнометражный фильм, который повествует о жизни автомобильной свалки в Марселе. Как и предыдущая Bleu pétrole, «Свалка» – документальная картина. Но если первая лента, срежиссированная Требал, была о нефтеперерабатывающем заводе в устье Лауры и работе профсоюза, то герои нового фильма – афроамериканцы, которые правдами и неправдами пытаются обустроиться во Франции. Они приходят на свалку, чтобы покопаться в запчастях, отвинтить нужную деталь или элемент интерьера автомобиля.

«Свалка»

Время проходит в приятельском общении. Герои узнают друг о друге что-то новое, детали биографии, порой неординарные или сентиментальные. Так, один рассказывает, как прибыл во Францию с трехмесячной визой и пятидесятью центами в кармане, и в результате счастливой случайности смог здесь остаться. Другой – как пересек Средиземное море на лодке, наполненной нелегалами, и как они все чуть не погибли в море, пережив целую неделю страха и молитв.

Свалка – место для брутальных мужчин, однако их юмор вполне безобиден. Один пытается поддеть другого фразами о том, каким джентльменом тот стал во Франции, каким эстетским научился словам. Другой рассказывает об отношениях с собственной женой, о том, что никогда не демонстрирует на улице свои чувства («любовь только дома»). Красной нитью через весь фильм проходит мысль, что главным в жизни является ежедневный тяжелый труд. По крайней мере, в жизни иммигрантов. Иногда мы видим и кусочек другого мира – посетителей свалки. Молодая француженка с ребенком, который боится этого места и тянет мать за руку подальше отсюда. Надо понимать, перед нами метафора отношения местного населения к занятиям людям, прибывшим из стран третьего мира, но большой акцент на этом в фильме не делается. «Свалка» – это жизнь внутри микросообщества, веселая и грустная, полная сотрудничества и доброжелательности. И ручная камера оператора Оливье Жербо, вглядывающаяся в лица героев, хорошо передает эти эмоции.  

И МЫ ЗДЕСЬ, ПОСЕРЕДИНЕ (And There We Are, in the Middle)

Размышлениям над ультраправым движением в среде австрийской молодежи посвящен фильм Себастьяна Брамешубера «И мы здесь, посередине». Свою первую короткометражку с длинным названием «Сохранение культурных традиций в период нестабильности» австриец Брамешубер снял десять лет назад под псевдонимом Генри Форд. Его новый (и второй) документальный полный метр – тоже о культурных традициях. Фильм начинается прелюдией, в которой группа аутентично одетых австрийских подростков распевает народные песни и обходит дома с просьбами о пожертвованиях. Дело происходит в небольшом городке Эбензее, в котором в 2009 группа молодых людей с пневматическими винтовками сорвали мемориальную церемонию, посвященную памяти погибших в концлагерях. Фильм строится из зарисовок жизни 15-летних подростков, а также их прямой речи.

«И мы здесь, посередине»

Михи носит национальную фетровую шляпу и ботинки «Доктор Мартенс». Его компьютер полон фолк-песен и... клипов с Майклом Джексоном. Он подрабатывает в местной пивной и дружит по работе с парнем постарше, который агитирует его стать панком. «Кем ты был до этого?» – спрашивает Михи. «Мне неудобно об этом говорить. Я был ультраправым», – отвечает приятель. По дороге домой парни на телефоне слушают музыку, слова которой однозначно говорят о ксенофобии. Энди играет на электрогитаре, качается в спортзале, увлекается оружием и знает все о Первой и Второй мировых войнах. Родители его подруги Рамоны осуждают соотечественников, участвующих в неонацистском движении. Все это – коллективный портрет жителей Эбензее, ярмарочной коммуны, чье население в последние годы катастрофически сокращается. Отсутствие ярких перспектив и соблазн следовать ультраправым воззрениям, по мнению Брамешубера, идут рука об руку. Однако фильм нельзя назвать мрачным или тяжелым. В нем есть остроумные диалоги, смешные шутки, динамичные сцены с выступлением Михи на местном шоу в образе Майкла Джексона. Если это зеркало для австрийцев, то очень самоироничное.

ИРАНЕЦ (Iranien)

Иранский режиссер, архитектор и эссеист Мехран Тамадон, прежде всего, атеист. С 12 лет он жил во Франции, затем, в зрелом возрасте вернулся в Иран, где работал архитектором, а потом начал снимать документальное кино. Пять лет назад он сделал фильм Bassidji о защитниках исламской республики Иран. Для того, чтобы создать свой новый фильм «Иранец», у него ушло два года только на уговоры. Нужно было найти четырех сограждан, которые пойдут на то, чтобы участвовать в дискуссии о жизни и обычаях в стране.

«Иранец»

И вот гости Тамадона собрались у него дома, отправили женщин в другую комнату, а сами становятся участниками коллективного перфоманса, целью которого является доказать, что в Иране возможно плюралистическое общество. Тамадон достаточно красноречив, однако не так-то просто убедить в чем-то ортодоксальных мусульман. Речь идет об абортах, гражданском браке, искусстве, светском обществе, свободе слова. Разговоры прерываются дружным приготовлением еды и ее поглощением. Но вся сложность дискуссии в том, что слишком много вопросов не подлежат обсуждению. Картину можно отнести к разряду достаточно смелых экспериментов, если учесть все препятствия, которые стояли на пути Тамадона к его осуществлению (как говорится, «попробовали бы вы это сделать в мечети»), однако ничего существенно нового об иранском обществе она зрителям не говорит.

РАДОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ЖЕЛАНИЯ (Joy of Man`s Desiring)

Квебекский режиссер Дени Коте, фильмы которого третий год подряд показывают на Берлинале, представил докудраму «Радость человеческого желания», основной темой которой является ручной труд в индустриальную эпоху. Картина начинается монологом женщины (Эмили Сигуин), сидящей вполоборота к зрителям. «Будь вежливым, уважительным, честным, – говорит она. – Иначе я тебя уничтожу». Кажется, она разговаривает с любимым человеком, обещая доверить ему какую-то тайну. Однако, из дальнейшего содержания получается, что женщина символизирует собой капитализм, а ее слова – своеобразный манифест к трудящимся.

«Радость человеческого желания»

Фильм, который длится чуть больше часа, полностью представляет собой серию квазидокуметальных рабочих сцен, снятых на различных заводах и фабриках. Наблюдение за монотонной работой механизмов, станков и машин, прерывается короткими диалогами между рабочими. Минуте примерно на пятнадцатой, обилие двигающееся техники начинает навевать мысли о сексуальном подтексте всего происходящего. В подтверждение – разговор в курилке между двумя рабочими о возможной гомосексуальности принца Чарльза. С другой стороны, чем еще является человеческий труд, если не сублимацией? По степени медитативного воздействия кадров на зрителя, кажется, Коте пытался снять нечто, похожее на «Левиафан». В фильме есть ритм (машины), есть мелодия (труд) и есть оркестр (люди). Недаром название ленты перекликается с почти одноименной кантатой Баха (Jesu, Joy of Man's Desiring). Поэтому логический ее финал – неумелое соло маленького мальчика на скрипке. По словам самого Коте, новый фильм в какой-то степени – продолжение предыдущего проекта «Бестиарий», только вместо зверей в зоопарке на этот раз люди на работе.  

ВЗЛЕТНО-ПОСАДОЧНАЯ ПОЛОСА (The Airstrip)

Этот фильм Хайнца Эмигольца является 21 частью единой авторской серии. Режиссер, обычно сосредоточенный на архитектуре, и в этот раз создал кино-эссе, состоящее из изображений церквей и монастырей, стадионов и посольств, универмагов и супермаркетов, автобусных остановок и складов, а также множества аэропортов. Все кадры сняты в городах разных уголков планеты. Их объединяющая точка отсчета представляет собой «час zero», промежуток между моментом сбрасываниея бомбы и моментом достижения ею земли. Немец по происхождению, Эмигольц считает, что обязан жизнью первым двум атомным бомбам и японскому фанатизму, приведшему к американской атомной атаке Японии. Такой радикализм разделят далеко не все, однако оценить красоту архитектурного ассоциативного ряда могут даже люди, далекие от видео-арта.

«Взлетно-посадочная полоса»

Эмигольц, к тому же, необычайно ироничен. Голосом немецкой актрисы и режиссера Нати Брункхорст он провозглашает, что музыки не должно быть в документальных фильмах. Именно в этот момент в фильме, до этого лишенного саундтрека, начинает звучать трек, под звуки которого через зал ожидания аэропорта пролетают различные объекты – куски мяса, а также голубое платье. Возможно, этот перфоманс – метафора потребительского общества XXI века.