Среди иностранных картин, номинированных на «Оскар» за лучший неанглоязычный фильм, – публицистический кино-памфлет «Мандарины» режиссера Зазы Урушадзе о российско-грузинской войне в Абхазии. Редакция сочла возможным предоставить слово эксперту по кинематографиям республик Южного Кавказа Ульви Мехти, не во всем разделяя его мнение, как и мнение создателей картины о затронутом в фильме военном конфликте.

Все люди — один народ и у них один язык;
вот они и затеяли такое;
теперь не будет для них ничего невозможного...
(Быт. 11:6)

Грузия на сегодняшний день – это, похоже, единственный уголок Кавказа, где по-настоящему царит межконфессиональный и межнациональный мир. Магическое пространство этой маленькой, но гордой страны с ее философским укладом жизни притягивает даже, казалось бы, совсем далекие нордические народы (например, эстонцев), перемещенных сюда в разные эпохи и нашедших свое место под солнцем этих гор. 

Грузинское кино увенчано не одним триумфом. Постсоветские годы стали периодом трудных испытаний – и в «лихие 90-е», и в период гражданских войн национальное кино проходило испытание на выживаемость. Несмотря на царившее в те годы беззаконие, новые поколения грузинских мастеров и художников демонстрировали свободу действия на экране, уверенно сочетая художественную условность и жесткий гротеск.

В моем восприятии новейшее грузинское кино начинается с «Покаяния» Тенгиза Абуладзе – величественного финала советского кинематографа. Под знаменем этого фильма откроется первая страница новейшей истории грузинского кино 90-х: «Солнце усопших» Темури Баблуани, «Кладбище грез» Георги Хайндрава и затем нулевых: «Тбилиси-Тбилиси» Левана Закарейшвили, «Прогулка в Карабах» Левана Тутберидзе… Все эти режиссеры использовали библейские темы как самый проверенный камертон для соизмерения хаотично меняющегося времени и окружающего пространства.

В начале 80-х состоялось открытие грузинской киношколы для дипломирования национальных кадров. Одним из первых выпускников грузинской киношколы стал Заза Урушадзе, чей фильм «Мандарины» (копродукция Грузии и Эстонии) был номинирован на «Золотой Глобус», на «БАФТА» и вот теперь на «Оскар». Номинации поддержаны аншлагами, сопроводившими показы картины в Тбилиси, Таллине, Варшаве, в других городах Европы и в нескольких штатах США, где «Мандарины» были показаны в рамках фестивальных спецпоказов. Огромная заслуга в успехе фильма принадлежит и эстонскому продюсеру Иво Фельту, сумевшему просчитать за 2 года с бюджетом в 650 тыс. €, когда по скромным голливудским меркам – это стоимость одного съемочного дня. Хочется надеяться, что такой беспрецедентный успех послужит толчком к возрождению и широкому международному признанию грузинского кино.

«Мандарины»

Фильм Урушадзе повествует о грехе в библейском понимании, о моральной силе всепрощения и о ценности человеческого бытия. Главный герой – одинокий дед по имени Иво (Лембит Ульфсак), строгающий древесину в своей столярной мастерской для ящиков под мандарины. Плотницкая профессия наводит на ассоциации с самим Иисусом Христом. В небольшой эстонской деревне (на территории Абхазской автономной республики в составе Грузии) дед остался с двумя соседями: хозяином мандариновой рощи и доктором-ветеринаром. Остальные покинули деревню по указу первого президента постсоветской Эстонии – Леннарада Мери, издавшего в 1992 году закон «О репатриации всех эстонцев мира».

Сад из созревших мандаринов ассоциируется с Гефсиманским, тоже цитрусовым садом, сожженным легионерами Римской империи. В фильме Зазы Урушадзе мандариновый сад поджигают российские офицеры, до того нанявшие чеченца Ахмеда (Георгий Накашидзе), чтоб он защищал «независимую Абхазию». Это второй важный персонаж картины. В результате перестрелки между двумя сторонами конфликта в дом главного героя приходит война. Дед-эстонец выхаживает раненных воинов, как родных детей, и лечит их заблудшие души, напоминая им о неписаных правилах Кавказа.

Еще один герой фильма, грузин Нико (Миши Месхи) – все тот же образ, какой зрители помнят по Прогулке в Карабах». Потерянный романтик 90-х, незадолго до гибели он сознается хозяину дома, что всего лишь безработный актер театра и кино, оказавшийся на поле боевых действий из патриотических соображений.

Фильм, несомненно, стал плодом дружбы между двумя народами, грузинским и эстонским, объединенными против империалистических настроений большого соседа, и этот политический подтекст заставляет рассматривать картину как публицистическое высказывание. В то же время рассмотрение военного конфликта на более глубоком уровне, как и сокращение диалогов, пожалуй, пошли бы на пользу художественному потенциалу картины.

Отдельный парадокс можно усмотреть и в том, что фильм снят на «языке агрессора», то есть на русском языке – общем для грузинского и эстонского народов и прочно связующем их культуры.

 «Мандарины»

Для меня как зрителя постсоветской эпохи было радостно видеть, как эстоно-грузинский фильм охватил единое культурное пространство всего русскоязычного ареала, совершив кругосветное путешествие по фестивалям. И я безгранично рад, что эту успешную миссию выпало нести моим друзьям – продюсеру Иво Фельту, автору-режиссеру 3азе Урушадзе и актеру Мише Месхи.

Просмотрев фильм еще в сентябре прошлого года, я на своей странице в ФБ предсказал, что фильму будет по силам дойти до финальной номинации на одну из ведущих кинопремий мира. Последующие события превзошли все мои ожидания – фильм стал претендентом на все три премии. Теперь, когда остались считанные дни до оскаровской церемонии, я мечтаю увидеть подлинное чудо наяву.