Старость как порок

Среди очень приличных, в сравнении с пресным конкурсом,  картин программы «Форум» Берлинского кинофестиваля одна из лучших –  «Отсрочка» (Уругвай/Мексика/Франция) Родриго Пла. Мода на латиноамериканскую волну как будто схлынула, но молодые режиссеры продолжают пальпировать и проникать в обыденную жизнь героев, не уступая   созерцательной действенности в осмыслении повседневности, свойственной обласканным (еще недавно) на фестивалях мексиканским, уругвайским, перуанским и аргентинским авторам.

Скромная картина Пла – тихая и грозная семейная история о стареющей дочке с тремя детьми и стариком-отцом. Выдающиеся актеры – Роксана Бланко, похожая на Маньяни, только очень изношенную, и особенно Карлос Валларио, изумляющий своим подробным присутствием, в который раз провоцируют на фестивалях вопрос об актуальности неоклассического кино и о той высокой простоте, которую никакими эксклюзивными приемами не спугнуть или не сымитировать. И не стилизовать.

Дочка, малооплачиваемая швея и мать-одиночка, моет беззащитного в своем возрасте отца. На улице ливень. В доме тоска. И промозглое настроение. Но также не угрюмая нежность друг к другу обитателей трущоб, знакомых по первым неореалистическим фильмам. Никакой эстетики, которая все-таки длится в своей незаметности –  физически внятной киногении.

Ритуальное укладывание отца в постель, прием лекарств. Дрязги на швейной фабрике, тщетные усилия профсоюзной ячейки в борьбе за трудодни и зарплату. Скудная еда. Затянувшееся обещание Марии (так зовут мать семейства) дать своей дочке  денег на путешествие с классом. Воспоминания, что не дают заснуть деду по имени Агустин и удерживают его бытие. Перебор старых фотографий, которые зритель не увидит. Остаток дней, которые надо худо-бедно -- опрятно, бесслезно прожить.

Агустин отправляется на поиски старого дома, где когда-то жил с женой. Теряется в дороге. Его подбирают, привозят домой. Марии с черными кругами под глазами невмоготу  ухаживать за отцом, тянуть заботу о детях. Она готова к невозможному решению – для себя, рабочей косточки, для семейных устоев/традиций. Мария с отцом едут в контору, направляющую – в случае социальных и материальных обстоятельств – в дома престарелых. Увы. Места выдаются только бездомным или не таким неимущим, как уставшая Мария, украдкой, словно девочка, покуривающая в туалете и выхаживающая красивого, потерявшего память отца.

Еще одна попытка избавиться от отца в больнице, где работает сестра Марии. Но и она не может, не хочет его забирать. Выбора нет: либо самой умереть, либо оставить (умирать) старика в надежде на опеку других. Дочка таки оставляет отца на лавочке, обещая сбегать в магазин за водой, но сбегает домой. Жалкий бунт хоть на время, если выдержки хватит – до конца его жизни.

Старик ждет. День катится к закату. Поднимается ветер. Смеркается. Какая-то тетка, живущая поблизости, хочет Агустину помочь, он отказывается, терпеливо ждет дочку. Сердобольная тетка приносит термос, плед. Он ждет. Теперь он бездомный по праву, теперь ему самое место в приюте, куда принимают таких бедолаг.

Дома все, как обычно, но: «люди обедают, только обедают,  а в это время разбиваются их жизни».

Мария спохватывается. Объезжает приюты, куда должны были привезти старика. Его нигде  нет. Возвращается в далекий двор, где оставила отца. Ночь, ветер, никакой сентиментальности.  Только  ужас кромешный. Замерзший отец лежит на земле. «Ты так долго. Что-то случилось? Теперь все в порядке? – Да».  Конец фильма.

Короткая страшная история с хэппи вроде бы эндом о затянувшейся и бессильно продолженной жизни, которую никак не прервать ни смертью, ни местом в приюте, где покоятся (перед кладбищем) старики, не сумевшие вовремя перестать быть.

Базен писал, что социальное содержание «Похитителей велосипедов» «нельзя выделить, оно есть имманентное свойство происходящего. Но оно настолько ясно, что никто не может им  пренебречь, ни тем более отвергнуть, ибо оно никогда не проявляется само по себе. Подразумеваемый фильмом тезис отличается замечательной и ужасающей простотой – в том мире, где живет этот рабочий, бедняки должны воровать, чтобы выжить».  И еще: «когда отцом овладевает искушение украсть велосипед, молчаливое присутствие мальчишки, угадывающего мысль отца, почти непристойно жестоко».

Ужасающая простота поступка уругвайской рабочей – избавиться от отца, чтобы выжить с детьми. Но добродушные - тяжкие вопросы ее детей, куда делся дед, избавляют Марию от непристойного искушения. Что свидетельствуют о живой и неподдельной связи «Отсрочки» с открытиями настоящих неореалистов.

Сейчас, когда мода на подделки немого кино достигли легитимации «Оскаром», содержательная неэффектность новых реалистов  привлекает только малую часть публики, критиков.