21 и 22 декабря в Санкт-Петербурге, в кинотеатре "Родина" состоится мини-ретроспектива финнских режиссеров Анастасии Лапсуй и Маркку Лехмускаллио, на которой будут показаны две игровых картины знаменитых документалистов – "Семь песен из тундры" (2000) и "Чамо" (2015), о которой написала Татьяна Алешичева.

«В 1799 году российский император Павел I основывает Русско-американскую торговую компанию. Компания строит крепость на Аляске вблизи нынешнего города Ситка. С 1809 по 1867 годы Аляска и Великое княжество Финляндское были частью Российской империи. В 1854 на полуострове Кенай на Аляске родилась девочка, которую назвали Чамо».

Вступительные титры на аскетичном черном фоне предваряют сюжет – а иначе непонятно, как в 1861 году добродетельный финн по имени Саймон (Вильхельм Гротенфельдт), конторский служащий той самой компании, оказался на другом конце мира и сподобился за бутылку рома купить семилетнюю индейскую девочку из племени тлинкит (Альбина Тологова). Торговались покупатель-финн и продавцы на ломаном русском, те вначале заломили непомерную цену аж в девять бутылок, но аккуратный финн, по всему видно, наблатыкавшийся вести дела с разнообразным непонятным народом на окраине великой империи, переплачивать не стал. Зачем молодому финну понадобилась эта странная сделка, совсем скоро становится понятно. Потому что он – правильный, хороший человек («не плохой», как он сам себя характеризует с протестантской скромностью), вознамерившийся положить конец мытарствам ребенка и подарить Чамо свободу. В другой истории это был бы счастливый финал. А в этой – начало познания девочкой нового мира, вдруг сжавшегося до комнаты.

«Чамо», трейлер

Центр вселенной в культуре северного бидермайера[1], куда волей случая попадает девочка с Аляски, – комната. Просторная, тщательно и со вкусом обставленная, уютная, светлая комната как часть и основа дома, который, в свою очередь, составляет основу жизни. Чамо изучает новый для себя мир, трогая и ощупывая наполняющие дом предметы. В доме Саймона нет ничего лишнего, все строго, аскетично, функционально: стол, сундук, ковер, чайник. Скоро Чамо начнет учиться шведскому языку, повторяя названия многочисленных окружающих ее вещей. Свой новый дом она пометит – кусочком сажи нарисует похожий на таинственный иероглиф – силуэт Ворона на чистом деревянном полу.

«Индейское племя тлинкит делится на два рода: люди Ворона и люди Орла. Принадлежность к роду переходит по матери. Ворон для них – создатель всего сущего. Взмахи крыльев Ворона создали землю из первозданного океана. Затем Ворон создал на небе солнце, луну и звезды, моря наполнил рыбой, лосося пустил в реки, животных в леса».

Ворон в черном плаще пляшет на лесной поляне, тень Ворона отражается на синей поверхности морской воды, красный силуэт Ворона украшает черный плащ Чамо. Родство в племени тлинкит переходит по материнской линии, мать Чамо была Вороном, значит, и сама Чамо тоже Ворон. Но ее плащ отныне упрятан глубоко в сундук, а ее девчачьи каракули, испачкавшие пол в чистом доме Саймона, тщательно отмыты.

Анастасия Лапсуй и Маркку Лехмускаллио – заслуженные документалисты, но «Чамо» (2015) – редкая в их фильмографии полностью игровая картина. В этом ни на что не похожем кино редкой выделки и изящества предметный мир воспроизведен с великим тщанием, будто вышитый аккуратными стежками, а временами – нарисованный акварелью. Каждый кадр в нем – система знаков, где важна любая маленькая деталь. Героиня путешествует сквозь череду чистых светлых одинаковых комнат, будто сквозь бесконечный лабиринт. Выглянуть наружу она может не через окно, а сквозь зеркало, в которое внимательно вглядывается, чтобы найти там прежнюю себя. Саймон увозит девочку к себе на родину в Великое княжество Финляндское, царство протестантской этики и уютного домашнего бидермайера. В его доме девочка не приживается, отправляется в качестве воспитанницы в другой, потом в третий. Комнаты во всех этих домах похожи одна на другую, любой предмет знает свое место, дорожки в саду вокруг дома чисто выметены, а нарисованный сажей на дверях Ворон – непонятная, странная угроза заведенному порядку и мещанскому тихому уюту. Крещеная в непонятную новую веру Айно – так теперь называют Чамо – будто по наитию украшает деревянное распятие черным вороновым пером, не подозревая, что в этот момент обрушится чужой уютный мир, и в среде принявших ее из лучших побуждений людей начнется крик и зубовный скрежет.

«Чамо»

Мало кто замечает, как тихий вкрадчивый пафос бидермайера, давно ославленного после периода своего расцвета «пошлым» и «мещанским», вдруг снова стал близок нашему времени бесконечного потребления и почтения к вещам – снова, как и встарь, окружение себя тщательно отобранными вещами заменяет нынешнему человеку самопрезентацию и подменяет свободу. История Чамо не просто о конфликте архаики и модерна, она о разном понимании свободы внутри и снаружи дома-крепости. По натуре пришлая девочка – не бунтарь, а существо из другого мира, которое не приживается в чужих чистых ласковых интерьерах, воплощении уюта; домашняя тихая радость вся построена на отторжении чужака, на защите от него. Все, что нужно правоверным благотворителям от девочки - чтобы она мимикрировала, растворилась в их мещанском порядке. Чамо смотрится в зеркало, черпая из него какую-то только ей известную правду о себе, но в финале этот последний способ самозащиты сбоит, и она разбивает зеркало. И тихий изящный фильм заканчивается в том тщательно отмеренном пункте, где должна начаться новая история.

[1]Бидермайер - художественное течение, распространенное в северной Европе в первой половине XIX века, проявившее себя в живописи, литературе и декоративно-прикладном искусстве. Стиль бидермайер был сосредоточен на идеале чистоты, скромности и домашнего уюта, и впоследствии (к началу XX века) ославлен «бюргерским» и «мещанским».