Нина Цыркун вернулась из Минска с рассказом о прошедшем там фестивале «Листопад» и об одном из его победителей – фильме Юриса Пошкуса «Крутая Колка».

В Минске закончился 19-ый Международный кинофестиваль «Листопад». На площадках города было собрано 350 фильмов, и поскольку это «фестиваль фестивалей», то увидеть можно было все самое значительное, что засветилось в последнее время в Канне, Берлине или Венеции. Но все же самые бурные страсти разгорелись вокруг самого белорусского фильма – «В тумане» Сергея Лозницы по повести Василя Быкова.

Кому-то не хватало в этом проекте участия «Беларусьфильма», кого-то обижает, что режиссер живет за пределами исторической родины, кто-то счел, что Лозница разошелся с Быковым. Отрешившись от всех околокинематографических соображений, жюри основного конкурса под руководством Андрея Звягинцева, без споров согласившись, что «В тумане» можно без всяких околичностей назвать шедевром, присудило ему Гран-при – «Золото Листопада». На самом деле труднее всего было поделить первые два приза, потому что и фильм Василия Сигарева «Жить» жюри сочло хоть не абсолютным шедевром (Трюффо, вероятно, сказал бы про него: «великий больной фильм»), но явлением выдающимся и – в буквальном смысле слова – потрясающим. Так что Сигарев получил Приз за лучшую режиссуру.

Вообще очень нелегко было распорядиться призами – их явно не хватало, поэтому лауреатство по другим номинациям жюри решило дополнить в Дипломах уточняющими характеристиками. Так картина Михаила Сегала «Рассказы» удостоилась Специального приза жюри с формулировкой «За блистательное открытие нового измерения в комедии», а фильм Юриса Пошкуса «Крутая Колка» плюс к формуле «Приз имени Юрия Марухина за лучшую операторскую работу» получил уточняющую реплику: «За визуальную магию воплощения реальности».

Ивета Поле, Артусс Кайминьш в фильме «Крутая Колка»

Надо сказать, что при обсуждении последней формулировки мелькало слово «экзистенциальный», но от него отказались потому лишь, что оно звучало бы уместнее от лица жюри ФИПРЕССИ. А по существу оно вполне на месте. Потому что та бездельная, бессмысленная маята, которой томятся герои латышской ленты, вполне сродни томлению француза Мерсо у моря в Алжире в романе Альбера Камю: «новые европейцы» Пошкуса, обитатели прибрежной деревни – родные братья и сестры своих 25-30-летних сверстников где-нибудь на западе Европы старой, да хоть бы персонажей «Доли ангелов» Кена Лоуча. Только у Лоуча получилась на этот раз комедия, а черно-белая гамма «Колки» превратила ее почти что в нуар, хотя с изрядной долей иронии. Потому что стилистическая изысканность нуара подходит антуражу приграничной прибалтийской деревни также, как подошел бы костюм от Бриони или Тома Форда герою фильма Анджи, привыкшему к своей неизменной «тройке»: треники, майка-алкоголичка и шлепанцы. Черно-белой же картина стала не умышленно, а напротив, так сказать, пост-фактум. Сняли на цветную пленку (за камерой стоял Аадель Нодех-Фарахани) и увидели, что обилие зеленого – это скучно. И решили цвет убрать. «Вот такое кино у нас получилось, – сказал, представляя картину на фестивале, продюсер ленты Иварс Путниньш. – Извините, что черно-белое».

Точнее было бы сказать, что (уже в силу того, что изначально снималось на цветную пленку) это не ч/б с его контрастами, а гризайль, сероватая, бессолнечная притушенность красок, переводящая смену дня и ночи в непрерывную пелену обыденности, которая окутывает людей, незаметно впитывая в себя их жизнь. А тем временем, слоняясь по деревне, лузгая семечки и перемежая пиво праздничным шампанским, именно в ожидании жизни, которая вот-вот должна наступить, и пребывают Анджи, его брат Гвидо, друзья и девушка Симона.

Сюжетные ситуации, которые нередко создавались импровизационно, прямо на площадке, постоянно готовят зрителя к некоему взрыву, к вспышке агрессии, даже к трагедии, но всякий раз они разрешаются на экране смешно или абсурдно, словно истекла из людей энергия, толкающая на любые дела, хоть добрые, хоть злые. Встретили чужого парня на дороге, говорят ему: «Мы тебя щас побьем», а тот поворачивается, не торопясь уходит и никто не бежит ему вслед – рассосалось.

Жизнь течет расслабленно, бесконфликтно, даже цветам зла вроде бы не на чем вырасти, но после съемок режиссер узнал, что парень, послуживший прототипом Анджи, нелепо погиб от удара ножа. Как будто убийство, которое совершается на страницах книги Камю, пришло и в Колку, только оставшись за кадром.