В прокат вышла «Голгофа» Джона Майкла МакДона о праведном священинике – по мнению Нины Цыркун, эта черная комедия к финалу превращается в трагедию.

Мартин и Джон Майкл МакДона – братья, но не близнецы. Почерк первого ближе стебной дерзости Квентина Тарантино, второго – тонкому трагикомизму Этана и Джоэла Коэнов с примесью грубого мужицкого юмора и склонностью к гиперреализму. Если в фильме первого («Семь психопатов») говорят, что в кино нельзя убивать животных, только женщин, то у второго могут убить смирного и верного старого пса. Надо обладать большой отвагой, чтобы в наши дни, когда поставить такой фильм, как «Голгофа» – о добром пастыре, да так, чтобы зрители в него поверили.

«Голгофа»

Братья МакДона, как их старший товарищ Тарантино, – дети видеотеки и до сих пор продолжают играть киноцитатами. Автор сценария и режиссер «Голгофы» Джон Майкл выбирает верную стратегию – жанровый микст, откровенно отсылающий к фильмам-первоисточникам. Здесь легко узнаются хичкоковский триллер «Я исповедуюсь» и вестерн «Ровно в полдень» Циннемана, сюжетно демонстрирующие героическое бытие к смерти. Забавно, что священник (из первого фильма) и шериф (из второго) неожиданно встречаются здесь в одном персонаже. Отец Джеймс из провинциального прихода на севере Ирландии явно наследует своему предшественнику из трилогии Джона Майкла («Голгофа» – второй и центральный ее фильм), – демонстративно неполиткорректному полицейскому из криминальной комедии «Страж» (почему-то озаглавленной у нас «Однажды в Ирландии»). Они неслучайно связаны одним актером – Бренданом Глисоном. «Вы честнейший человек, святой отец, – говорит один из героев драмеди «Голгофа». – Значит, что-то скрываете». И действительно, было кое-что у патера Джеймса в прошлом (и речь, конечно, не о пристрастии к выпивке), что заставило его однажды, после смерти жены, пересмотреть свою жизнь и податься в профессиональные праведники.

«Голгофа», трейлер

Еще одно измерение добавляет «Голгофе» аллюзия на «Дневник сельского священника» Робера Брессона. Смертельно больной кюре из Амбрикура не оставляет стараний на своей службе Богу и людям, так же как приговоренный к смерти отец Джеймс день за днем проживает последнюю отведенную ему седьмицу, исполняя свой долг и пытаясь справиться с собственными страхами. Однако, в отличие от «Дневника», в «Голгофе» не ощущается метафизической глубины – так же, как ее не было уже в последних фильмах Брессона «Вероятно, дьявол» и «Деньги». На склоне дней Брессон признавался, что при всей своей религиозности начал избегать входить в церковь во время мессы; ему казалось, что когда там священник, исчезает Бог. Тем более это ощущают прихожане отца Джеймса, по привычке отправляя ритуалы или забегая в храм в суеверных надеждах на помощь высших сил. МакДона, не особо заморачиваясь, сразу объясняет расклад: поскольку церковь деградировала, постольку невиновный священник должен понести наказание вместо виновного, и это будет резонансный случай отмщения за преступления педофила в сутане. Во время исповеди невидимый некто хладнокровно сообщает патеру, что убьет его. Но, не имея против него ничего личного, даст тому время уладить мирские дела. Отцу Джеймсу знаком этот голос, а зритель, естественно, уже не может его различить по ходу того, как священник встречается со своими прихожанами, и вовлекается в детективную игру, которой маскируется основная история. Искушенный зритель ожидает, что действие будет иллюстрировать либо страсти Христовы на пути к Голгофе, либо семь смертных грехов, воплощенных в конкретных персонажах. Вот они проходят перед нами: мясник, который, говорят, бьет свою жену, дамочку с нелестной репутацией; полицейский-гей; хирург-наркоман; помешанный писатель, считающий дни до своей кончины; аристократ с безумными причудами; насильник и убийца, которому священник дает отпущение грехов в тюрьме.

«Голгофа»

На самом же деле автор фокусируется не на этих колоритных земляках пастора с их экстравагантными жестами и эксцентричными репликами, а на нем самом. Вернее – на его проживании смертельного ужаса: невозможности поверить в неотвратимость убийства; гнева, заставляющего встать на одну доску с убийцей; на попытках договориться с судьбой; принятии неизбежного и, наконец, надежде. Вся эта смена настроений и глубинных переживаний отпечатывается на лице отца Джеймса, лице человека, проведшего большую часть жизни не в храмовой прохладе, вблизи к благодати, а на открытом всем ветрам пространстве жизни. Перед нами не служитель церкви в сане, а человек под бременем принятого долга. Недаром страх его усиливается с появлением в поселке дочери, недавно совершившей попытку самоубийства; именно с этого момента меняется тональность повествования, фильм перестает быть черной комедией и превращается в трагедию. Как это бывает даже в обыденной жизни, когда начинаешь осознавать свою ответственность.