На Амфесте показали документальный фильм, который можно назвать оммажем Дэвиду Линчу, отметившему в январе свое семидесятилетие. Восхищение его авторов перед создателем «Твин Пикса» передалось Нине Цыркун.

Надо обладать невероятной отвагой, чтобы взяться сегодня за съемки сериала «Твин Пикс». Я не представляю, как можно второй раз ступить в ту своенравную реку, которой был для зрителей самый, наверное, культовый сериал из всех, когда-либо снятых. В то время он был такой один. А станет ли сейчас, при необозримом разнообразии американских телесериалов (не говоря уж о продукции других стран), будущий новый «Твин Пикс» с ними вровень или выше их? Не сгинет ли, не получив достойного отклика?

Тем не менее 18 эпизодов уже отсняты, идет постпродакшн, и в будущем году мы их, будем надеяться, увидим. В документальном фильме «Дэвид Линч. Жизнь в искусстве» Джона Нгуйена, Оливии Ниргард-Хольм и Рика Барнса о «Твин Пикс» нет ни слова. Ни о прошлом, ни о будущем. На экране седовласый Дэвид Линч, то сидящий в кресле с сигаретой, то что-то мастерящий из латекса, пластмассы или пластилина, то грунтующий холст, то пишущий картину, – и вспоминающий. А ты сидишь в кресле кинозала и изо всех сил напрягаешься, чтобы не пропустить ни слова, произнесенного этим негромким безынтонационным голосом.

«Твин Пикс» связан с миром сверхреальным, с проникновением в инобытие, проводником в которое оказывается федеральный агент Дейл Купер в исполнении Кайла МакЛоклена. Купер – идеальный медиум (или транслятор), посредник между двумя мирами. С ним и только с ним беседует убиенная Лора Палмер оттуда, где «всегда поют птицы и звучит музыка». Купер ведет репортаж из городка Твин Пикс в некую высшую инстанцию, обозначенную кодовым названием «Дайана». Одновременно он делает это и для нас, сидящих, подобно Ниро Вульфу, дома в кресле, в то время как наши «глаза и уши» (Купер) суетятся в окрестностях города-на-лесопилке. А его начальника Гордона Коула опять же играл и играет Дэвид Линч, для которого нет фигуры интереснее сыщика, потому что тот имеет дело с тайной, а «тайна – самое грандиозное, что может быть». Что само по себе и не ново. Новое в качестве тайны, интересной Линчу.

«Дэвид Линч. Жизнь в искусстве», официальный трейлер (англ.)

В первый раз маленький Дейв соприкоснулся с непостижимой тайной в детстве, когда однажды вечером, встречая отца с работы, увидел бредущую по дороге обнаженную женщину. Она присела на бордюрный камень и заплакала. Кем она была? Откуда пришла? Что с ней случилось? Куда она делась? Ответа нет, как не бывает его и в фильмах Дэвида Линча. «Я думаю, что всякий раз, когда что-нибудь делаешь, пишешь картину или еще что-нибудь, у тебя возникают какие-то идеи, и прошлое воскрешает из памяти нечто, что окрашивает эти идеи», – говорит он.

Кстати, насчет окрашивания. Линч с благодарностью вспоминает родителей, хоть они не разделяли его тягу ни к живописи, ни к кино, и как всякие родители хотели, чтобы сын занялся каким-то более надежным делом. Но вот деталь. Мать, видя, как мальчик любит рисовать, никогда не покупала ему книжки-раскраски, убивающие воображение и ставящие художника в строгие рамки. Дейв с детства про рамки ничего не знал. И потому стал в буквальном смысле слова свободным художником, всегда остающимся самим собой – каким, впрочем, был и его отец, к искусству отношения не имевший.

Еще одна поразительная вещь: на детских подростковых фотографиях Дэвид Линч удивительно похож на себя сегодняшнего. Даже прическа та же. Только волосы теперь совсем седые. В юности и ранней молодости лицо на снимках меняется, становится разным – заметно, что человек на них позирует, выбирает ракурс и освещение. Перемен в жизни и самоощущении Дэвида в юные годы происходит много, но говорится о них от первого лица довольно лапидарно. Особенно о таких важных вещах, как женитьба и развод – о них вообще впроброс, хотя по поводу бракосочетания с первой женой Пегги следует ремарка: «Это, может быть, лучшее, что случилось в моей жизни».

«Дэвид Линч. Жизнь в искусстве»

Фильм выстроен как монолог, но в нем нет и намека на лекцию в стиле «Моя жизнь в искусстве», пусть название и провозглашает обратное. Эта на самом деле существующая жизнь предстает как калейдоскоп отрывочных впечатлений, случаев, упоминаний имен. В целом создается впечатление, что Дэвид Линч, под условным микроскопом разглядывая детство, именно его считает самым важным периодом своей жизни, в нем видит точки роста творчества и, скорее всего, страну детства так никогда не покидал. Радость узнавания Дэвида Динча в детстве, юности, ранней молодости переходит в щекочущее раздражение от ощущения близкой тайны, которую не получается разгадать.