О шестом перевоплощении Хью Джекмана в самурая Логана и первом фильме из серии «Люди Икс», выпущенном в 3D и IMAX, – «Росомаха: Бессмертный» режиссера Джеймса Мэнголда, – Нина Цыркун.

Родившийся в 1974 году на страницах комиксов Marvel мутант Росомаха (Джеймс «Логан» Хоулетт) из команды «Людей Икс» в 2008 году возглавил список из двухсот героев комиксов всех времен по версии журнала Wizard. Он уверенно вышел из супергеройской массовки и уже занимает место рядом с Супременом, Бэтменом, Железным человеком. В пяти фильмах из серии про Людей Икс, где появлялся этот угрюмый брутальный тип с когтями из адамантия, о нем было рассказано достаточно, чтобы теперь вспомнить о том, чем заканчивается первый «сольник» Логана – «Росомаха. Начало», и в блокбастере «Росомаха. Бессмертный» вернуть его в Японию.

«Росомаха: Бессмертный»

Страна восходящего солнца – самое место для размышлений о вечности, на которую Логан обречен благодаря своей способности к регенерации, ставшей для него бременем. В связи с местом действия режиссер Джеймс Мэнголд заявлял, что для аутентичности будет руководствоваться не эстетикой манга, как можно было бы предположить, а художественными принципами Ясудзиро Одзу. Свойственная тому аскеза, доведенная до предельного совершенства, его поэтический формализм не только не противоречат, а очень даже соответствуют поэтике западного комикса, которую иногда несправедливо называют примитивизмом.

Однако, если особо не принимать всерьез часто повторяемые оператором Россом Эмери кадры с раздвигающимися сёдзи или съемку движущихся теней за матовым стеклом, действительно напоминающие о фильмах японского классика, то сказать, что Мэнголд применил правила Одзу к своей «Росомахе», вряд ли повернется язык. Да и у кого из его соотечественников это получилось бы? Ведь абсолютное искусство Одзу – это как раз не правила, не набор приемов, даже не стилистика, а состояние, способ существования. В игре с японским колоритом у западного человека есть, пожалуй, только один выход (кроме, конечно, эксплуатирования боевых искусств и ниндзюцу) – ирония. Но ирония то ли не далась, то ли не задумывалась как авторами сценария Марком Бомбэком, Скоттом Фрэнком и Кристофером МакКуорри, так и самим режиссером. Застывшее раз и навсегда с выражением внутренней сосредоточенности лицо Хью Джекмена, то есть Логана, исключает всякое пересмешничество и настраивает на сугубо серьезный лад. Зрителю предлагается вместе с самим героем, то есть супергероем, решить, что лучше: отказаться от бессмертия, а взамен обрести смысл жизни, или же остаться вечным неуязвимым странником, но не знать, зачем живешь.

«Росомаха: Бессмертный»

Саспенс таким образом переносится в психологическую сферу, окрашенную грустным романтизмом. Лен Уэйн и Джон Ромита, создавая рисованного мутанта Росомаху, имели в виду образ ронина – странствующего самурая. В феодальной Японии эта фигура была неоднозначной: с одной стороны, странствует он потому, что лишился своего властелина (стало быть, и смысла жизни), а это подразумевает, что сам он плохим оказался самураем, причем даже сэппуку не сделал из трусости, из-за чего его мучают угрызения совести; а с другой стороны – он был независим, он был свободен. В фильме крупный промышленник Шинген Яшида, с которым Логан познакомился, когда был в плену у японцев во время Второй мировой, называет его ронином, но скорее без отрицательных коннотаций, а вроде бы сочувственно. Яшида призвал Логана к себе, когда жить ему оставалось совсем ничего, чтобы попрощаться и помочь обрести смысл жизни.

Но Логан не подозревает, какую интригу плетет его друг, которого он спас от ядерного взрыва, и какую ловушку готовит ему встреча с Серебряным самураем. Нюанс в том, кто же на самом деле оказался трусом, и чего стоит сегодня самурайская мифология с ее кодексом бусидо. Вопреки традициям, получается, что большее почтение к нему испытывают женщины – воинственная и бесстрашная, медноволосая Юкио (Рила Фукусима) и «принцесса в замке» Марико (Тао Окамото). Вообще женские типы тут представлены во всем спектре: кроме двух прекрасных японок, еще призрак прежней любви и сестры по оружию Джин Грей (Фамке Янссен) и белокурая бестия, мутантка Гадюка в исполнении ослепительной Светланы Ходченковой. Этот хоровод масок добавляет ярких красок в «бредовый сон о Японии», который мечтал создать на экране Джеймс Мэнголд, сон о суперсовременной стране, где живут волшебные тени прошлого. О непроницаемой стране, куда нет хода пришельцам.

«Росомаха: Бессмертный»