18 января в российский прокат снова выйдет знаменитый фильм австрийского режиссера Михаэля Ханеке «Пианистка» с Изабель Юппер в главной роли (2001). По нашей просьбе Зара Абдуллаева припомнила коллизии этой картины, завоевавшей на Каннском фестивале сразу три награды: Гран-при и призы за женскую и мужскую роли.

Давняя «Пианистка» выходит в ограниченный прокат накануне премьеры последнего фильма Ханеке «Хэппи-Энд». Будем считать, что это – затакт к его музыкальной режиссуре. Новая картина продолжает мотивы предыдущей «Любви». Но транспонирует их в другой тональности. Шубертовский экспромт звучал в начале «Любви» на концерте, где присутствовали ее герои. Трактовки Шуберта, как и вообще рефлексия об артистизме, были темой режиссерской композиции «Пианистки». Неслучайно, что и в том фильме, и в «Любви» главные персонажи – преподаватели музыки.

Важно, думаю, напомнить, что «Пианистка», в обход навязчивых идей Эльфриды Елинек, по роману которой был сделан фильм, не о психоаналитических банальностях, накрывших профессора Венской консерватории, с холодным блеском сыгранной Изабель Юппер. Конечно, Ханеке исследовал (в том числе) и комплексы Вены, несущей бремя музыкальной столицы, но при этом не довольствовался интеллектуальными трюизмами. Скорее, он – в подтексте «Пианистки» – имел в виду эссе Роберта Музиля «Немецкий человек как синдром»

«Пианистка»

Так или иначе, центральная коллизия этой картины разворачивается между педагогом консерватории – анархисткой Эрикой, нетривиально интерпретирующей Шуберта, – и одаренным дилетантом Вальтером, берущим у нее частные уроки (Бенуа Мажимель). Ханеке с расчетливой чувственностью тестирует классические оппозиции: природа - культура, наслаждение – боль, безумие – норма. Но не муссирует издержки прессинга буржуазного музицирования, развенчивая его в гротесковом образе экзальтированной матери пианистки (Анни Жирардо).

Этот фильм легко воспринимать (да так он и был воспринят) как фетишизацию искусства, влекущую за собой мазохистскую фетишизацию эроса. Или – как урок презрения к обдуманному вдохновению. При этом лейтмотив «Пианистки» – интерпретация музыкальных сочинений, неотделимая от актерской техники Юппер, выбранной для этого фильма.

Скандальные отношения Эрики с матерью основаны, в сущности, на конфликте разного понимания исполнения романтической музыки. Одна предпочитает эффектную игру на рояле с сильной педалью. Другая добивается отстраненных и более эксцентричных трактовок.

«Пианистка»

Поэтому «Пианистка» тяготеет к «парадоксу об актере». Поэтому и сюжетом фильма становятся версии, вариации исполнительского искусства. Этот обертон (коллизий) здесь самый волнующий, интересный. Самый загадочный.

Юппер играет роль пианистки именно так, как ее героиня учит играть и петь своих учеников. Столь неочевидная интрига придает роли Юппер романтическое звучание, предполагающее одновременно стальное самообладание и бунтарские порывы.

«Вы понимаете, что такое холодность? – спрашивает Эрика вокалиста, исполняющего песню Шуберта. – Музыка не просто описательный ряд, она не тонет в безразличии и сентиментальности». Пианистка уверяет, что «фальшивая нота в Бетховене лучше плохой интерпретации». Такие подробности, а также иррациональные вспышки «холодной» Юппер в педантично выстроенной конструкции, завораживают в обход феминистских камланий, неизменно опошляющих этот фильм Ханеке.

Зрители «Пианистки» не пытались разгадать, что скрывалось за драмой увядающей профессионалки («у пианистки должны быть крепкие нервы»), обессиленной встречей с молодым плейбоем.

С одной стороны, Ханеке намекал, что в Вене музыкой спасаются – но и пропадают от нее же, если не удается справиться с карьерой. Великую иллюзию национального характера он не рассеивал. Если надо обезвредить соперницу, Эрика засунет осколки стекла в карман своей способной ученицы накануне концерта, где та должна была сыграть в шубертовском трио. С другой стороны, подобная фабульная пряность – режиссерская уступка ухищрениям Елинек.

«Пианистка»

В конце концов, Ханеке выруливает из всех, включая культурологические и гендерные, благоглупостей не только благодаря бесстрастной маске Юппер и бодрому дарованию Мажимеля. «Пианистка», будучи, на первый взгляд, фильмом о перверсиях музыкантши, на самом деле является сочинением Ханеке на тему «новой философии» старого искусства. Строгого фильмического искусства, раскаленного режиссером с его главной актрисой на сухом спирту.

Во время каннского фестиваля Юппер ходила с татуировкой: «Бог должен быть благодарен Баху, потому что Бах – доказательство существования Бога».