Духless. «Волкодав из рода Серых Псов», режиссер Николай Лебедев

«Волкодав из рода Серых Псов»

По роману Марии Семеновой

Автор сценария и режиссер Николай Лебедев

Операторы Валерий Мартынов, Ирек Хартович

Художник Людмила Кусакова

Художник по костюмам Светлана Титова

Композитор Алексей Рыбников

В ролях: Александр Бухаров, Оксана Акиньшина,

Александр Домогаров, Нина Усатова, Андрей Руденский,

Лилиан Навзрошвили, Евгения Свиридова, Татьяна Лютаева,

Артем Семакин, Игорь Петренко, Наталья Варлей,

Юозас Будрайтис и другие

«Централ Партнершип»

Россия

2006

Кумир был вырезан грубовато, но умело. Поклоняться Проппу стали еще в незапамятные времена, такие незапамятные, что никто и не помнил, что это за Пропп такой и зачем ему следует поклоняться. Много чего знали про Белбога и Чернобога, про Громовика и Мокрую Мокриду, да и про Отсекающую Тени рассказывали немало лишнего; некоторые самолично видели издалека Мироеда, а вот насчет Проппа никто ничего опре- деленного сказать не мог, у него даже жрецов своих не было. Знали только, что он установил все законы, по которым идут дела в мире. Законов тоже никто не помнил, хотя исполнялись они неукоснительно.

Михаил Успенский. «Приключения Жихаря»

В некотором царстве, в некотором государстве (а к тому же в далекой-далекой Галактике, о чем крайне трудно догадаться, глядя на экран) жили-поживали разные племена, хорошие и плохие. Особенно хорошим был род Серых Псов, мирных поселян, ловко притворяющихся берендеями из «Снегурочки» А. Н. Островского. Но однажды ворвались к Серым Псам вороги и вырезали всех под корень, зачем-то оставив в живых только одного мальчишку, как раз перед набегом смастерившего из прутиков летающую птичку. Паренек запомнил на всю жизнь, как загорелись крытые соломой избы, как «по-тарковски» рассыпался свежий урожай яблок под копыта мчащихся черных коней, как несколько актеров в супостатских куфиях пытались разыграть кровавую сцену набега из «Андрея Рублева», убивая его отца-кузнеца и беременную мать, и как на руке главного ворога невзначай обнажилась татуировка в виде волчьей головы (прям как у байкеров «Ночные волки»). Потом мальчик вырос и стал статным добрым молодцем с живописно разбросанными (гримерами) по лицу шрамами, набычившимся взглядом, спутанными нарощенными волосами и неуловимой для памяти, но тем не менее все же приятной наружностью (Александр Бухаров). Сопровождает его повсюду единственный верный друг — Нелетучий Мыш без мягкого знака и с дыркой в крыле, залатав которую, Мыша вполне можно использовать не только в качестве почтовой гаррипоттеровской совы, но и боевого камнемета.

В сформированном пространными флэшбэками прошлом у добра молодца осталось рабство в далеких и холодных Самоцветных горах у негодяев из братства Волка, законное освобождение из волчьего концлагеря после героического поединка с одним из вертухаев-охранников и собственно обретение по итогам этого события имени Волкодав. А в анамнезе, как отзвук никак не озвученного в фильме прошлого, постоянно возникает мистико-духовная связь с некоей дамой в летах по имени мать Кендарат, которая одета в точности как «нотр дам» в библейских эпиках и регулярно с олимпийским равнодушием сообщает Волкодаву о том, что миром правит любовь. А в доказательство исправно снабжает его волшебным золотым порошком, похожим на бенгальский огонь, способным и силы придать, и раны излечить, и жизнь вернуть, и мозги прочистить. Странно, что авторы не заметили очевидной, но ненужной в их серьезном творении ассоциации.

В своем настоящем Волкодав полон тех же намерений, что и несчастная Беатрикс Киддо, когда она очнулась из долгой комы и решила убить Билла. Как и у Тарантино, в данном случае путь мстителя тоже становится движущей силой сюжета, начавшись с сумбурного убийства довольно симпатичного сладострастника Людоеда (Александр Домогаров), который, впрочем, оказался вовсе не людоедом, а недалеким слабаком и недо-Биллом, всего лишь родственником главного врага. Роль настоящего Билла легла на плечи некоей громоздкой, сильно костюмированной личности без лица и с детсадовской кличкой Жадоба. Сыграть этого славного подражателя-эпигона толкиеновских назгулов и лукасовского Дарта Вейдера предлагали тому же Домогарову, но актер предпочел умереть в самом начале фильма, зато с открытым лицом. Впрочем, никто не знает, кто сыграл Жадобу, так что не исключено, что это все-таки Домогаров. Этого Жадобу Волкодав станет ловить на живца — на случайно подвернувшуюся в случайно встреченном обозе кнесинку из славного города Галирада по имени Елень (символ нон-конформизма Оксана Акиньшина, по непроясненной причине озвученная Ириной Лачиной).

В этом месте, само собой, хочется остановиться, передохнуть и в утешение вспомнить, что сэр Алек Гиннесс тоже не был в восторге от того «мумбо-юмбо», которым он занимался в «Звездных войнах», а зрителям между тем понравилось. Да и сам сэр, после того как оттянул лямку великого джедая и мастера martial arts Оби Вана Кеноби, с благодарностью обнаружил, что отчисляемый ему от лукасовского триумфа процент в надцать раз превосходит пенсию, назначенную Ее Королевским Величеством. Но все-таки, граждане, мне неприятно сообщать о том, что романтическую героиню главного «славянского фэнтези» в наших широтах без всякого юмора зовут, прости господи, Елень Глуздовна и никого не коробит, что это имечко ни в какие ворота не лезет.

Однако вернемся к нашему сюжету, хотя обнаружить его в «Волкодаве» не так-то просто: помимо того что он обслуживает продвижение главного героя к поединку с Жадобой, он бесцельно плутает по миру в группе людей, севших, как говорится, на хвост Волкодаву без особой нужды для развития действия. Полудохлый волшебник Тилорн, построивший замок Людоеда и спасенный Волкодавом при разрушении этой шаткой постройки (по книге, насколько я поняла, он инопланетянин-землянин, наблюдающий за развитием раннего средневековья на этой планете, как Румата в «Трудно быть богом» Стругацких). Периодически этот Тилорн якобы из последних сил налагает светящиеся неоновым светом руки на раны, и те исчезают (изображает его Андрей Руденский в постижерском недоразумении, коими изобилует картина). Кроме него, к Волкодаву прибился доходяга-школяр по имени Эврих, без нужды размахивающий иудейскими свитками чего-то похожего на Евангелие и демонстрирующий знания средней школы (тоже, кстати, вроде бы инопланетянин; его играет Артем Семакин). Есть еще дева-воительница-амазонка Эртан, затянутая в черную кожу с байкерскими клепками (Лилиан Навзрошвили) — она создает Волкодаву дополнительные трудности в боевых сценах. Есть юная служанка кнесинки Ниилит (Евгения Свиридова), спасенная Волкодавом от грязных лап Людоеда. А также некая Лекарка (Татьяна Лютаева), до кучи тоже спасенная Волкодавом от злобных харюков. И — самый непонятный персонаж — некто Дунгорм, роль которого досталась легенде совкино Юозасу Будрайтису, стоически промолчавшему весь фильм. Ни характеров, ни историй, ни сюжетных функций у этой свиты Волкодава нет.

Собственно, даже героев с функциями здесь раз-два и обчелся. Волкодав, как уже сказано, мститель убийцам родителей и всего рода Серых Псов. Кнесинка, с одной стороны, как всякая блондинка, нужна для украшения и мелодраматизации сюжета (прекрасно ее явление Волкодаву голой с заявлением: «Хочу сына»). С другой стороны, она необходима Жадобе в качестве жертвы. Он хочет отцедить из нее немного (вернее, много, поскольку Жадоба максималист и глобалист) крови, чтобы с помощью некогда похищенного Людоедом галирадского талисмана, похожего на обувную стельку (путано переходя из рук в руки, в одном из финальных эпизодов картины эта штуковина прилипает к следу на заветной скале с нехорошими последствиями для хороших героев), открыть Небесные Врата и пробудить мировое зло, представленное западнославянским духом смерти Мареной (в фильме, как и в книге, она зовется Мораной и похожа на ворону размером с Кинг Конга, которая злится из-за того, что супервайзеры спецэффектов не смогли добиться, чтобы ее пиксели крепко держались на месте). Какая из всего этого беспорядка выгода лично Жадобе, заварившему кашу, ей-богу, понять совершенно невозможно. Видимо, он начитался Толкиена до зеленых человечков и у него возник комплекс Саурона.

На режиссера «Волкодава» могли бы подать иск практически все делатели блокбастеров. Уверена, что, как человек старательный и неленивый, Николай Лебедев — хотя и отрицает это (клянется, что видел только «Конана») — пересмотрел немало. Чтобы уличить его в этом, не надо быть большим знатоком — все лежит на поверхности (речь идет не о литературных мотивах, а о конкретной визуализации). Процитированные планы, раскадровки и даже целые сцены видны всякому зрителю. Скажем, кровь девицы, которую надо пролить, чтобы снять заклятье, — это из «Пиратов Карибского моря». Метеорологический апокалипсис, нависший над Галирадом из-за потери «стельки», — из неудачной британской вампуки «Мстители», где злой Дед Мороз, сыгранный Шоном Коннери, нагнал такую же неподвижную тучку над Лондоном. Затаенные взоры, которые бросает Волкодав на охраняемую кнесинку, тут же вызывают в памяти пуленепробиваемого Кевина Костнера в «Телохранителе». Отрубленная рука Жадобы с татуировкой вместо Кольца Всевластия и меч, полученный опять же вместо Кольца, — понятно откуда. Световой меч джедаев, который в финале откуда ни возьмись (по просьбе, обращенной к некоему подобию Перуна) дается Волкодаву, чтобы отмахиваться от мирового зла, — тоже ясно. Поединки, сведенные монтажом (при котором, похоже, не из чего особо было выбирать) к чередованию статичных крупных планов и невнятному мельтешению пикселей, вдохновлены «Конаном-варваром» без учета года выпуска этого в своем роде революционного фильма. Битва на мосту постыдно (вследствие удешевленной вторичности и постоянного убегания пикселей с места прописки) травестирует две ключевые сцены из «Властелина колец». Убивающий людей живой туман один в один похож на спецэффект образца 80-го года из фильма Джона Карпентера «Туман». Короче, получился настоящий кинокапустник. Только несмешной.

Впрочем, образцы выбраны не без вкуса и сами по себе хороши. Нехорошо то, что использованы они с изнуряющей серьезностью. В фильме есть только одна сцена, которая из него вываливается в силу своей циничной пародийности. Это вставная новелла о свиноподобных и туповатых харюках-монголоидах, в которой звездит вовсю Нина Усатова, шевеля наклеенными усами. Смотрится она как омаж классическим ядреным сказкам Александра Роу. Именно этот комический эпизод показывает, какой стиль спас бы «Волкодава» с его весьма скромным для настоящего «высокого фэнтези» бюджетом и бедным на идеи и эмоции сюжетом, который хоть и был радикально переписан режиссером, но не обрел при этом ни одного нового смысла по сравнению с романом Марии Семеновой.

Признаюсь, что к Николаю Лебедеву я отношусь хорошо и у меня нет намерения глумиться над неудачей этого трудолюбивого и культурного режиссера. Но все же он как автор фильма (сценарист и режиссер) должен отдавать себе отчет в элементарных вещах. Используя мотивы семеновского «Волкодава», можно сделать только квазипародию на «Властелина колец» а-ля рюс, но никак не полноценное фэнтези, хоть сколько-нибудь приближающееся к уровню толкиеновской эпопеи, чьи «уши» торчат в «Волкодаве» живым укором. Ведь для Толкиена создание трилогии было не безделкой и не забавой, а осмыслением всего личного духовного опыта, и он прекрасно понимал, что за мир, который создал, несет ответственность перед Богом. Семенова же, как она много раз говорила, с легкостью в мыслях необыкновенной начирикала «Волкодава» только оттого, что ей осточертело переводить за гроши какое-то третьеразрядное зарубежное фэнтези, и она решила сама стать писательницей, неожиданно взорвав книжный рынок в унылом 1995 году. Стоит ли удивляться, если уровень мотивации и мышления авторов полностью соответствует уровню мотивации и мышления их героев. Вот не нуждающаяся в комментариях цитата из интервью Семеновой: «Кстати говоря, сам дедушка Толкиен, которого я читала до всех переводов, при всем своем величии сразу вызвал у меня глубокий протест тем, что у него есть злые народы и добрые. Увидел гоблина — бей. Чем мне при всей художественной несопоставимости с Толкиеном дороги и близки „Звездные войны“? Тем, что там никто не подсчитывает, у кого сколько лап, щупалец, крыльев и так далее, — там смотрят на личность». В общем, с личностью тут все понятно.

Конечно, я нисколько не подозреваю ни производящую компанию, ни продюсеров, ни режиссера «Волкодава» в неискренности намерения на полном серьезе создать новое русское фэнтези. Они потратили много сил, денег и времени на эту картину. Они выбрали достойные образцы для подражания и цитирования. Они действительно надеялись, что можно превратить дилетантский роман в то, чем он пыжится быть. И они вполне резонно делали ставку на фанатов этой книги, как в свое время Питер Джексон — на «толкиенутых». К тому же они построили на «Мосфильме» целый деревянный город, послужив, по-видимому, возрождению многих утраченных в постсоветском безвременье киноремесел. Они сшили около двух тысяч костюмов, включая действительно впечатляющий свадебный наряд, расшитый бисером. Они продвинули хотя бы на полшага вперед профессиональные навыки наших создателей спецэффектов. Но и с патриотизмом они не переборщили, сделав аж в Стокгольме цветокоррекцию, а звуковые эффекты — в самом Лондоне.

Чего ж вам боле? Так и хочется воскликнуть: чудны дела твои, Господи! Можно ли было всего лет пять назад подумать о таких амбициях, бюджетах и возможностях! Однако получившаяся картина, как и самый симпатичный ее герой, хоть и трепыхается, но взлететь так и не может. Фокус не удался, за исключением явной способности (не фильма даже, а нашей киноаудитории, жаждущей досуга в новогодние каникулы) отбить за праздники совокупный производственно-рекламный бюджет. А самое неприятное, что причина неудачи проста и банальна: графоманская литературная основа, нескладно написанный сценарий и, главное, — отсутствие хоть как-то сформулированной идеи. Данила Багров с его вопросом: «В чем сила, брат?» по-прежнему на фоне пустоголового новорусского кино смотрится великим мыслителем.

Не хватает фильму и того важного ингредиента, без которого русское фэнтези, сколько в сюжет Лучезаров и посконных рубах ни заложи, никогда не сможет обрести идентичность. А именно: русского духа. Что это такое, даже объяснять не надо. Достаточно вспомнить очень разные по стилю былинно-сказочные опыты двух Александров — Птушко и Роу, которых вполне можно считать родоначальниками русского фэнтези-кино.

Не сомневаюсь, что люди отнесут в кинотеатры свои рубли, которые, конвертируясь, создадут у авторов проекта иллюзию правильного выбора и литературной основы, и методов ее воплощения на экране. Но мне почему-то эти успехи отечественного кино в прокате все больше напоминают «Трансвааль-Парк», который, прежде чем рухнуть, исправно подсчитывал выручку. И самое ужасное: у меня открыт абонемент в этот развлекательный комплекс.

p