Кинофестиваль как учебный процесс. «Круглый стол» по итогам студенческого фестиваля «Питеркит»

Анжелика Артюх, кинокритик, преподаватель СПбГУКиТа. Фестиваль «Питеркит» — это зеркало нашей киношколы, шанс увидеть новые работы других киношкол России и мира. Контекст представлен, можно сравнивать качество, обозначать тенденции, говорить о том, какие затрагиваются темы и проблемы в современном студенческом кино. Иными словами, можно понять, какое будущее нас ожидает.

Фестиваль как продолжение учебного процесса — так формулируется концепция «Питеркита», и она позволяет, что называется, проверить фильмы на зрителе. В этом году отбор был довольно жесткий: из 110 фильмов в программу вошли только 42. Но и эту программу смотреть было непросто: нелегко наблюдать за тем, как слабые картины соревнуются с еще более слабыми. «Топорище» Николая Борца, «Братья» Екатерины Галич, «Животное» Евгении Голубевой, коротенькие «Поучалки» анимационной мастерской К. Бронзита и Д.Высоцкого, «Оставленные без присмотра» Дмитрия Тюрина — эти работы действительно запомнились, и все они были отмечены жюри призами или дипломами. Если «Питеркит» станет открытым, а то и международным фестивалем, это не только улучшило бы качество программы, но и позволило бы студентам в большей степени понять всю важность своего участия в этом смотре. Я уж не говорю о награде. Выиграть ее у вгиковца или выпускника Высших режиссерских курсов очень почетно. Кстати, в этом году Высшие курсы поразили многих высоким качеством своей документалистики, привезя такие фильмы, как «Маленькая Катерина» Ивана Головнева, «Чернобыль-2» Ольги Смаковой и «Прозрение» Виты Гудилиной.

«Топорище», режиссер Николай Борец

Николай Никитин, кинокритик, отборщик Берлинале. Я считаю, что концепция «Питеркита» вполне правильна. Для меня было важно увидеть различия между фильмами из Москвы и из Питера. Нельзя смотреть на российское кино только через призму Москвы. Здесь, в Петербурге, своя культура, собственная школа.

А. Артюх. Полезно выяснить, чем работы студентов СПбГУКиТа отличаются от работ студентов других киношкол. Мне они представляются, может быть, чуть более бедными в техническом отношении. Тележки, краны и прочая профессиональная утварь для питерских студентов практически недоступны. Посмотришь вгиковские фильмы, скажем, «Граффити» Антона Коскова, и уже по первому кадру видно: у режиссера есть кран и он хочет, чтобы все об этом знали. Правда, других идей, кроме того чтобы поразить зрителей наличием крана, в фильме не просматривается.

И здесь мы подходим к проблеме содержания. Кризис идей — общий для всех трех школ. Все как один устремляются в российскую глубинку за экзотикой. Почему? Часто, чтобы скрыть за экзотикой неспособность видеть мир вокруг себя. Экзотический материал самоигрален. И есть еще одна очень серьезная проблема — слабость игровой режиссуры. Если с документальным кино как-то справляются, то найти хороший сценарий и интересно его разыграть — задача для студента почти непосильная. За небольшим исключением.

«Поучалки».Мастерская К.Бронзита, Д.Высоцкого

Н. Никитин. По поводу ухода в экзотику я согласен. Я также вижу большую проблему в том, что молодое поколение не готово еще отрефлексировать, что же произошло со страной за последние пятнадцать лет, что происходит сейчас. Я часто спрашиваю у режиссеров: почему вы не снимаете картины про свое поколение, про то, что вы сами испытываете? Меня сейчас особенно интересует молодое кино, я все время ищу картины-размышления о современности — снятые в Москве, в Питере, не важно где, — которые не уходят в экзотику. Конечно, очень легко поехать в деревню, найти старух, но такие фильмы уже были, и вполне удачные, например «Старухи» или «Ой, вы, гуси…».

Интересно, что даже молодые мастера, как Алексей Герман-младший, которого я очень уважаю, к сожалению, пока еще не добрались до нашего времени. Один из немногих, кто сумел это сделать, и талантливо, — Илья Хржановский в фильме «4». Побольше бы таких картин.

Василий Гусак, преподаватель СПбГУКиТа. Мне кажется, существуют объективные причины, которые препятствуют проявлению творческой и интеллектуальной активности. Методики обучения творческим специальностям не стимулируют к поискам, экспериментам внутри кинематографической формы, к попыткам впечатлить, заворожить ею зрителя. Мастера не учат мыслить ярко, оригинально, активно переживать окружающую реальность. Вместо этого предлагаются набор профессиональных навыков и собственный опыт мастера.

А. Артюх. То есть проблема в мастерах?

«Животное», режиссер Евгения Голубева

В. Гусак. Не только. В самой атмосфере внутри мастерской. Мне, например, непонятно, почему на режиссерское или сценарное отделение берут сразу после школы. В этом возрасте у многих студентов СПбГУКиТа есть сильнейшее желание отвергать все, что вступает в противоречие с их юношескими представлениями. Максимализм — еще одна причина инфантильности студенческого кино. Но все же главная проблема — методика обучения профессии. Именно мастера призваны сломать максимализм.

А. Артюх. Во ВГИКе, на Высших режиссерских курсах преподают видные мастера, такие как Масленников или Хотиненко. Но проблема с игровой режиссурой остается. Равно как и желание молодых снимать исключительно деревенских старичков и старушек…

В. Гусак. А ведь тематика, подразумевающая только деревенскую экзотику, себя исчерпывает.

Дмитрий Комм, кинокритик. Если бы я ничего не знал о России и судил по фильмам этого фестиваля, то у меня сложилось бы впечатление, что Россия — это аграрная, провинциальная, деревенская страна, типа Уругвая или Бангладеш. Я не понимаю, почему за киноматериалом нужно ехать в глухую, загнивающую деревню, находить там семидесятилетнего беззубого алкаша, долго снимать его крупным планом, чтобы каждый прыщ на его физиономии был хорошо виден, записывать его невнятное бормотание… Как, например, в фильме «Без тебя».

А. Артюх. Кстати, он получил приз как лучший документальный фильм.

«Поучалки».Мастерская К.Бронзита, Д.Высоцкого

Н. Никитин. Документальное кино идет от персонажа. Если ты правильно его найдешь, сумеешь вступить с ним в контакт, то и фильм пойдет. Нам в жюри понравилась сцена в картине «Без тебя», где есть прямой контакт между оператором Ксенией Сухановой и одним из героев, которого она просит: «Ну расскажите!», а тот отвечает: «А что я за это получу?» Я сказал бы, что этот фильм — самый продуманный из тех, что показаны в программе. Вспомните маленькую девочку, которая наблюдает за съемками. Другие картины существуют по принципу «смотрели, видели», а эта картина — «наблюдаю, думаю».

Д. Комм. Вся игра с протагонистом сводилась к тому, что его невнятное лопотание и дебильная мимика регулярно вызывали громовой хохот в зрительном зале. Но грешно смеяться над калекой, и фильм «Без тебя» я не принимаю категорически. В целом на меня этот фестиваль произвел тягостное впечатление. Я не могу обсуждать его концепцию; если дирекция утверждает, что фестиваль — это продолжение учебного процесса, то проблемы фестиваля суть проблемы всего учебного процесса. Однако учебная кухня меня не интересует, я сужу о конечном результате. И вот чем результат удручает, так это невероятной умственной робостью.

Поясню. Я не жду от студентов высокого профессионализма, мастерского владения ремеслом, наоборот, отсутствие всего этого, на мой взгляд, простительно. Непростительно отсутствие дерзости. Человек, который учится творческой профессии, должен считать себя креативным гением, новым Феллини, новым Хичкоком, он обязан фонтанировать идеями, и пусть какие-то из его идей — полный бред, он не должен этого понимать. Жизнь успеет обломать его амбиции. Пока он учится, он должен быть искренне убежден, что с его приходом в кино это искусство уже никогда не будет таким, как раньше, что он изменит все каноны, сломает все табу, произведет революцию в киноповествовании, что после его появления Бунюэля, Эйзенштейна забудут, а его имя напишут крупными буквами во всех энциклопедиях. Представленные же на фестивале работы продемонстрировали полное отсутствие творческой дерзости, желания сказать что-то яркое, оригинальное, радикальное. Фильмы серые, монотонные, словно снятые одним человеком, без изюминки, без выдумок, без элементарного желания вступить в полемику хотя бы со своим мастером.

«Братья», режиссер Екатерина Галич

Кстати, о мастерах. По фестивальной программе видно, что для большинства студентов кино началось с картин их мастеров — и на них же закончилось. Они чудовищно необразованны в области киноистории, им нужна синематека, нужно набираться элементарных знаний о кино. И вот Санкт-Петербургский музей кино сделал бесплатный проход на свои показы для студентов СПбГУКиТа. Я узнавал, многие ли ходят на просмотры по студенческим билетам. Отвечают: два-три человека.

А ведь мастер, учитель — это не обязательно тот, кого ты видишь лично на занятиях. Брайан Де Пальма не встречался лично с Годаром, но во всех интервью называет его одним из своих учителей, потому что смотрел его фильмы в Нью-Йоркской синематеке и многому у него научился. Василий Гусак говорил об особенностях российского кинопроцесса и о том, кого брать в мастера.

Не нужно оперировать категориями российского кинопроцесса. Есть мировой кинопроцесс. Есть американская, европейская, азиатская, индийская, латиноамериканская кинематографии. Выбери из этого бескрайнего моря того режиссера, который тебе ближе всего по духу, назначь своим мастером и учись у него. Не важно, будет это Годар, Де Пальма или Джонни То. Если есть желание, то человек научится. А если желания нет, то и самый гениальный мастер, который каждый день приходит в класс и что-то рассказывает, не спасет.

А. Артюх. Мы как-то неожиданно быстро все обобщили, сказали, что все плохо. Но это на самом деле не так. В мастерской Лопушанского был снят симпатичный комедийный фильм «Топорище», в мастерской Бронзита и Высоцкого целая группа остроумных студентов порадовала своими «Поучалками». Видно, что бронзитовские студенты живут общими идеями, возделывают делянку сообща. Милую короткую историю снял Дмитрий Шестопалов, студент мастерской Овчарова. Его «Руками не трогать» — смесь иронии и лирики, история о социальных табу, которые не выдерживают натиска многообразной жизни. Человек, снимающий о слепых детях, сумел избежать пошлости и слезливости. Не менее симпатична работа «Животное», также из мастерской Овчарова. Конечно, его студенты-первокурсники пока еще только пробуют себя, трудно сказать, как они будут справляться с большой формой, работать с актерами и сценарием. Но конкурс первого фильма их работы украсили. Что бросается в глаза: средний уровень очень низкий. Но и история СПбГУКиТа очень короткая — четырнадцатый год работы. И хотя кое-какие имена выпускников мы уже можем назвать: Андрей Кравчук с «Итальянцем», Артем Антонов с «Полумглой», оператор Андрей Воробьев, но они пока смотрятся исключением из правил.

«Сказка про снежинку», режиссер Светлана Печеных

Конкурс первого фильма выглядит гораздо свежее, чем конкурс второго и третьего. Конечно, к первой студенческой картине мы часто предъявляем не такие жесткие требования. Тем более что она, как правило, построена на одном гэге, тогда как следующая уже ставит более сложные драматургические задачи. Но вопрос не только в усложнении задач. Впечатление такое, что за время обучения теряется энергетика. Почему это происходит? Опять будем винить мастеров?

Д. Комм. Если студенты сами не хотят учиться, их невозможно ничему научить, и мастера тут не виноваты. Невозможно заставить студента любить кино, если он мечтает только о том, чтобы устроиться на телевидение пятым ассистентом шестого помощника того человека, который делает «Дом-2».

Даже в лучших фильмах фестиваля не найдешь того, что присутствует в ранних работах большинства великих режиссеров. Это своеобразный фетишизм по отношению к созданию самой ткани кино. Наслаждение от того, как двигается камера, как сочетаются кадры при монтаже. Почти сексуальное удовольствие от того, что творишь новую реальность. Этот фетишизм и отличает кино от театра, где тоже имеются драматургия, актерская игра, режиссура, однако это другое искусство. В кино есть камера, освещение, монтаж, которые составляют суть киноязыка. Но ни у кого из студентов не видно этого наслаждения тем, как плетется ткань кино.

А. Артюх. То, о чем ты говоришь, иногда проскальзывает в работах операторской мастерской Эдуарда Розовского. Например, «В милиции сегодня выходной» Ивана Котельникова. Фактура изображения, игра со светом, тенями — это все есть. Другое дело, что срежиссирована работа слабо. В целом я с тобой согласна: киноманской эйфории не наблюдается. И еще нет желания найти новые запоминающиеся лица. Кино — это ведь и лицо, герой — вспомните «новую волну» с ее галереей новых интеров и персонажей. Кстати, жюри фестиваля справедливо отдало приз за актерскую работу исполнительнице главной роли в фильме «Братья» Магдалене Бауровой. Ее лицо действительно исключение, оно врезается в память, да и фильм, осваивающий специфику вестерна, смотрится свежо, неожиданно.

Отсутствие на экране выразительных лиц — проблема общая. Возьмем, например, «Граффити» — наиболее заметную игровую вгиковскую работу. Там интересные идея, пространство, эти граффити на стене сами по себе очень эффектны. Но актеры совершенно амебные, следить за ними неинтересно.

В. Гусак. Действительно, обаяние «новой волны» убедительно, особенно самых первых ее фильмов, смотря которые, наслаждаешься любовью автора к самому процессу создания кино. И в кадре часто присутствует то, что я называю «очаровывающей безграмотностью». В СПбГУКиТе студентов учат грамотности. Странным образом процесс этот чреват большим количеством стандартных решений. Учащиеся привыкают выполнять требования мастера. Акцент на грамотности в ущерб креативу. Проблема стоит весьма остро.

Д. Комм. Вот вопрос: учитель русского языка и литературы в школе чему должен научить — писать без ошибок или думать и излагать свои мысли в сочинениях? А может быть, и тому, и другому? Чудовищно, когда грамотность противопоставляется креативу и наоборот. А я уверен, что так оно и происходит в СПбГУКиТе и ВГИКе.

А. Артюх. Я хотела бы задать вопрос Василию: какие из фестивальных фильмов ты считаешь грамотно сделанными?

В. Гусак. Грамотно смонтированы «Братья», грамотная работа с актерами в «Топорище», операторская работа Котельникова.

А. Артюх. Грамотностью отличаются фильмы мастерской Бронзита — здесь все как один пытаются освоить работу с гэгом, заставить его выстрелить, чтобы зритель смеялся, четко и ярко оформить титры. Но это грамотность одного гэга.

В. Гусак. Я имел в виду обучение грамотности. Это не значит, что конечный результат будет ее демонстрировать. В ответ на твой вопрос я бы мог привести пример с фильмом «Отражения» Николая Летуновского про художника и его бывшую девушку, вышедшую замуж за «нового русского». Я чувствую, что автор пытается избежать банальностей, быть может, следуя указаниям мастера. Мы видим план движения камеры по дереву, подростка, который пытается что-то сбить на этом дереве. То есть вид дерева нестандартный. Видим монтаж по рифме: один герой звонит по телефону, затем после затемнения другой эпизод — женщина, гуляющая с коляской в парке, набирает номер на сотовом телефоне. Понятно, автор имеет представления о том, как стыковать эпизоды. Но это неинтересная работа. Тривиальный сюжет и грамотное исполнение в лучшем случае приводят к стандартному результату.

Д. Комм. Ты считаешь переход через затемнение грамотным? В современном кино он редко используется, если это не диктуется какой-то специфической, концептуальной задачей. Однако студенческие работы изобилуют затемнениями, и это говорит о том, что их авторы не знают, как смонтировать

одну сцену с другой. И им лень подумать над этим, они просто начинают с нового абзаца. Это не может считаться признаком грамотности. Также почти никто не умеет работать с актерами. Из всех фильмов только в «Топорище» более или менее органично существуют актеры. Во всех других они передвигаются, как сомнамбулы, и произносят свой текст замогильными голосами. Символично, что приз за лучшую актерскую работу был вручен Магдалене Бауровой, у которой в фильме «Братья» нет ни одной реплики. Год назад я написал статью, в которой была такая фраза: «Когда я смотрю кино, сделанное на „Ленфильме“, я вижу серые дома, серые лица, черные провалы окон, слышу тусклые голоса, и еще обязательно вода на заднем плане капает». Я и не знал тогда, что в точности описываю эстетику фильмов фестиваля «Питеркит», например, картины под названием «Дом 27/29».

Н. Никитин. Я считаю, что научить режиссуре нереально, это вещь невозможная. Когда человек приходит в вуз учиться режиссуре, он приходит на самом деле для того, чтобы найти себе команду — оператора, художника, продюсера, актеров, — освоиться в структуре кино. Да, студенты должны учиться на истории кино, на опыте великих мастеров, но плохой режиссер не станет хорошим. Учителя, конечно, выполняют свою важную функцию, но чудес не бывает: вряд ли из студентов они создадут гениев.

Записала А. Артюх