Паззл под лаком. «Вавилон», режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту

«Вавилон» (Babel)

Автор сценария Гильермо Арриага

Режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту

Оператор Родриго Прието

Художник Бригитт Брох

Композитор Густаво Сантаолалья

В ролях: Кейт Бланшетт, Брэд Питт, Гаэль Гарсия Берналь, Джейми Макбрайд, Кодзи Якусо и другие

Anonymous Content, Dune Films

США

2006

«Вавилон» мексиканца Алехандро Гонсалеса Иньярриту был самым амбициозным фильмом каннского конкурса. В соответствии с библейским названием действие охватывает пять стран и три континента, герои говорят на четырех разных языках, а в качестве единственного аналога этой масштабной конструкции те же обозреватели приводят не что-нибудь, а классическую «Нетерпимость». Впрочем, название эпопеи Гриффита сюда бы не подошло: его пришлось бы заменить на «Глупость» или «Легкомыслие». Именно из-за них, даже без тени дурных намерений, иррационально совершаются поступки, которые в современном глобализированном мире немедленно складываются в детерминистскую цепь причин и следствий, недоразумений и роковых совпадений, — и в итоге оказываются непоправимыми. Так сказать, паззл, который собирает сама жизнь.

«Вавилон» — третья часть трилогии Алехандро Гонсалеса Иньярриту и его соавтора Гильермо Арриаги, сделавших себе имя фильмами «Сука-любовь» и «21 грамм». Вновь здесь хитроумно сплетены три разные истории; одна из них происходит в Марокко и Тунисе, другая на пограничье Калифорнии и Мексики, третья — в Японии. Охотничье ружье, подаренное богатым японцем марокканскому арабу, естественно, выстрелит, попав в руки его сыновей. Выстрелит не в шакалов, терроризирующих козье пастбище, а в туристический автобус, и жертвой станет американка, путешествующая со своим мужем, что тут же распространит по округе весть об окопавшихся террористах. А в это время мексиканская няня вывезет малолетних детей американской пары из Сан-Диего на свадьбу своего сына, потом не сможет обратно пересечь американскую границу и чуть не загубит детей в пустыне. И в это же самое время в Токио глухонемая дочь японца будет переживать свою драму, суть которой окажется наименее предсказуемой и понятной только в самом конце.

Драматургия паззла, составленного из нескольких автономных сюжетных линий, которые обязательно пересекутся в точке А, разрабатывается мировым кинематографом уже не первое десятилетие. Вклад в нее внесли и Джим Джармуш «Таинственным поездом», и Квентин Тарантино «Криминальным чтивом», но это все же были специальные авторские концепты — в то время как успех фильмов «Магнолия» и «Столкновение» поставил метод «спрессованного сериала» на поток. Даже у нас появилось нечто подобное: сошлемся на дебют Екатерины Гроховской «Человек безвозвратный». Гонсалес Иньярриту же с самого начала запатентовал несколько слагаемых метода. Он как натуральный мексиканец поднимает проблемы иммигрантов и мегаполисов (кажется, полстраны живет и работает в США, а Мехико все равно один из самых перенаселенных городов), социально-культурного расслоения и двойных расовых стандартов, причем делает это с темпераментом, достойным своей нации, и со все большим, теперь уже голливудским постановочным размахом.

В фильме «21 грамм» социальное несколько отступило перед экзистенциально интимной проблематикой, но модель паззла была сохранена и впервые опробована при участии больших американских звезд во главе с Шоном Пенном. В «Вавилоне» наряду с непрофессиональными исполнителями играют звездные монстры ранга Брэда Питта и Кейт Бланшетт, причем это тот редкий случай, когда их появление оправдано. Питт придает необходимую весомость образу американца, который пытается всеми возможными средствами спасти истекающую кровью раненую жену и сталкивается с равнодушием соотечественников, стремящихся поскорее унести ноги из подозрительной арабской деревни. Бланшетт практически всю роль проводит в агонии, лежа на полу арабской хижины, что вряд ли удалось бы с таким профессиональным шиком изобразить менее известной актрисе. Горькая ирония состоит в том, что статусная американская пара, перестрадав и пережив экстрим, в итоге выходит относительно сухой из воды. Непоправимо же страдают бедные — мексиканцы и арабы.

Правда, надо признать, страдают они главным образом не из-за расизма, бюрократизма и антитеррористической истерики, а из-за самих себя и собственных детей. Если бы марокканец не дал ружье подросткам-балбесам, решившим «испытать оружие», ничего бы не случилось. Если бы мексиканская няня не усадила чужих детей в машину под управлением собственного сына-психопата, все сложилось бы иначе. Сына играет Гаэль Гарсия Берналь. Он мобилизует все свое обаяние, вовсю стараясь внушить симпатию к герою, взорвавшемуся от грубостей пограничников. И тем не менее дураку ясно, что по сути, пускай не по форме, пограничники правы: если все будут хватать чужих детей и возить туда-сюда через границу, вряд ли это приведет к хорошей жизни в современном Вавилоне.

Если марокканская и мексиканская истории с самого начала нанизаны на одну и ту же нить провоцирующих одно-другое событий, то японская связана с ними опосредованно. Японец, подарив арабу ружье, сделал свое дело, но выясняется, что и на родине он успел серьезно наследить. Здесь уже не родители страдают от необдуманных поступков детей, а дети становятся жертвами собственных родителей (в данном случае — инцеста). Чувствуя некоторую чужеродность японской новеллы в структуре целого, Гонсалес Иньярриту особенно заботится о ее кинематографически эффектном воплощении: сцена в дискотеке с пульсирующим звуком и синкопами тишины выражает пик сексуальной фрустрации глухонемой девочки с изуродованной психикой.

Семейные проблемы, впрочем, не заслоняют глобальных и мультикультурных, ибо контакт разных культур несет не меньше сложностей, чем преемственность поколений. Если бы, как это повсюду происходит сегодня, туристы не разъезжали по всему миру и из страны в страну не кочевали иммигранты, не было бы вообще фильма «Вавилон». Зато теперь о нем говорят как о «победительно амбициозном эпосе, который пытается разобраться с множеством бед, подстерегающих человечество». В течение всего Каннского фестиваля газета Metro печатала статьи (типовое название — «Вавилонская башня стоит!»), молодые авторы которых настойчиво лоббировали картину Гонсалеса Иньярриту, рассказывая, как она перевернула их сознание, и доказывая, что «Вавилон» — это квинтэссенция всего конкурса, его главных тем и устремлений.

Возникает вопрос: почему же все-таки создатели этого фильма не сорвали «Золотую пальмовую ветвь»? Да потому, что они стали жертвой собственного метода. Разрастаясь и мультиплицируясь в фильмах Гонсалеса Иньярриту, этот метод начал обращаться против себя самого. Антиглобализм идеи столкнулся с глобалистской драматургией, внимательная политкорректность в изображении локальных культур не спасла от туристического оттенка «галопом по Европам», антигламур ситуаций неожиданно обернулся гламурной упаковкой, в которой поданы «беды человечества». Последнее — самое странное в режиссерской индивидуальности Гонсалеса Иньярриту: он делает все, чтобы реальность в его фильмах выглядела спонтанно и естественно, а она плохо подчиняется «паззловой» драматургии, и ее все сильнее приходится придавливать слоем эстетического лака.