Кейт Бланшетт: «Я — пленница текста»

Интервью ведет и комментирует Ричард Портон

Во время Золотого века Голливуда был распространен так называемый иконический тип кинозвезды — хотя Джон Уэйн, Кэтрин Хэпберн и Хэмфри Богарт играли разноплановые роли, публика ожидала от них сохранения более или менее цельных, монолитных экранных образов. В 60-е появились Дастин Хоффман и Мерил Стрип, которые, среди прочих, были восприняты аудиторией как характерные актеры-хамелеоны и в результате оценены критиками и поклонниками скорее как обычные люди с необычными способностями, чем как звезды иконического типа.

Кейт Бланшетт

Австралийка Кейт Бланшетт, обладая профессионализмом и непредсказуемостью Хоффмана и Стрип, напоминает еще и о былых звездах экрана (Бетт Дэвис, к примеру), которая поразила зрителей сочетанием харизмы и мастерства.

Диапазон ролей Бланшетт впечатляет. Не многие другие современные актрисы смогли бы сыграть таких «разнокалиберных» героинь — в том числе, столь ярких, — как молодая и импульсивная королева Елизавета I в фильме Шекхара Капура «Елизавета», бывшая наркоманка, пытающаяся начать новую жизнь в картине Роуэна Вуда «Маленькая рыба» и Кэтрин Хэпберн в ее лучшие годы в «Авиаторе» Мартина Скорсезе.

Выпускница Национального института драматического искусства в Сиднее, Бланшетт, в отличие от безуспешно дебютирующих на Бродвее голливудских звезд, на сцене неотразима так же, как и на экране. Ее совершенно неожиданную интерпретацию роли Гедды Габлер театральные критики определяют как большую актерскую удачу.

Два последних фильма с Бланшетт — «Хороший немец» Стивена Содерберга и «Скандальный дневник» Ричарда Эйра — позволили шире раскрыть ее актерский диапазон. Один из немногих интригующих моментов, в общем-то, неудачной картины Содерберга — это игра Бланшетт, заставившая рецензентов вспомнить о Дитрих и Гарбо.

«Скандальный дневник» Ричарда Эйра свел Бланшетт с Джуди Денч. Фильм основан на романе Зоэ Хеллер «Что она думала?», который обладает одной интересной особенностью. Неудачная связь учительницы старших классов Шебы Харт с пятнадцатилетним школьником зафиксирована с точки зрения героини с говорящей фамилией — Коветт1 (Джуди Денч), старой одинокой коллеги Шебы, чей замысел подчинить себе молодую женщину, оказавшуюся в запутанной личной ситуации, злобен, расчетлив и обречен.

То, как в публикуемом нами интервью Кейт Бланшетт размышляет о своем ремесле и аккуратно анализирует роман Зоэ Хеллер и сценарий Патрика Марбера, подтверждает, что сейчас она — одна из самых глубоко и ясно мыслящих молодых актрис.

Екатерина Самылкина

«Хороший немец», режиссер Стивен Содерберг

Ричард Портон. Вы говорили, что в «Скандальном дневнике» вас одновременно привлекал и смущал характер вашей героини: вам сразу показалась близкой тонкость, уязвимость Шебы, но при этом вы с некоторой опаской отнеслись к связи вашей героини с подростком.

Кейт Бланшетт. Когда я прочитала книгу, мне понравился весь замысел в целом. Я поняла, что коллизия, о которой вы говорите, будучи самой непристойной частью истории, становится, как ни странно, наименее важной ее частью. Мне показалось необычным, даже уникальным образ Барбары Коветт — как его создала Зоэ Хеллер, автор романа: ее голос в этой драме — особенный.

А Патрик Марбер написал сценарий, который наделил удивительным, ни на кого не похожим голосом и Шебу. Целью Зоэ было рассказать всю историю

с точки зрения Барбары, а задачей Патрика — освободить Шебу от доминирующей роли Барбары, от ощущения, что только ей принадлежит вся правда о событиях и персонажах, об их отношениях.

Потом я подумала: «Черт, а ведь людям трудно будет проглотить такое!» Как ты сможешь объяснить подобные вещи? Вопросы, которые задают зрители по поводу происходящего на экране, — это те же вопросы, что задаю себе я, актриса. Разница между мной и зрителем в том, что как актриса я абсолютно не хочу находить решения, ответы или определения поступкам моей героини. Я просто хочу выставить все эти вопросы на всеобщее обозрение, пусть они будут открыты для обсуждения, для размышления, для понимания, потому что сама Шеба Харт не может в трех словах объяснить, почему она сделала то, что сделала. Она, может, сказала бы: «Я люблю его. Мой муж был преподавателем, а я — студенткой. Я была несчастлива в браке и неудовлетворена работой». Но это очень слабые отговорки. И она прекрасно понимает, как они неудачны, каждый раз, когда ее об этом спрашивают. Объяснения тому, что она сделала, нет.

Ричард Портон. Было ли что-то в актерской технике, что помогло вам добиться верной интонации и почувствовать все противоречия этого образа?

Кейт Бланшетт. Прежде всего нужно дать истории дышать, нужно понять, какова функция твоего персонажа. Шеба и Барбара — воительницы. Это самая захватывающая часть: ты сражаешься в седьмом круге ада с Джуди Денч. И тем самым создается драма. А раз я играю ради удовольствия, я не превращаю свою роль в нечто большее. Это немного неприятно, когда актер так делает. Не беритесь за роль, если вам не нравится персонаж. Как зритель я не люблю, когда мне говорят, что я должна думать. Меня не интересуют нравственные установки актера, мне интересна история — то есть то, что ты делаешь, когда играешь, скажем, Медею.

«Хороший немец»

Ричард Портон. Или Гедду Габлер.

Кейт Бланшетт. Да, точно.

Ричард Портон. Несмотря на то что Шеба и Гедда — два совершенно разных персонажа, увидели ли вы что-то общее между ними? Хотя у Шебы есть все преимущества современной женщины, кажется, она чувствует себя в той же ловушке, что и Гедда, жившая в XIX веке.

Кейт Бланшетт. Да, Гедда Габлер — идеалистка, она верит в величие, в благородство, в романтические идеалы и думает, что держит ситуацию под контролем. Тогда как о Шебе — и тут мне очень помогло описание Зоэ — в романе говорится: «эльф». В ней есть что-то хрупкое, почти подростковое, воздушное и несформировавшееся. Эти прилагательные не приходят в голову, когда думаешь о Гедде Габлер.

Ричард Портон. Определенно, Гедда — натура сильная, если не сказать больше.

Кейт Бланшетт. Да, резкая в какой-то мере. Но, конечно, она не сильна настолько, чтобы противостоять самой себе. Однако в конце концов именно она дает Эльерту Ловбергу ружье со словами: «Сделай что-нибудь красивое, убей себя красиво». И он портит дело. А у нее хватает мужества завершить начатое им и убить себя. Такой выбор — не для Шебы. В финале фильма Шеба возвращается к обломкам своего прошлого, назад к тому, что ушло из ее жизни.

Ричард Портон. В романе Барбара помимо вожделения испытывает еще и классовую неприязнь к Шебе. Может быть, парадокс ситуации в том, что Шеба на самом деле вовсе не вынуждена работать — она живет, ни в чем не нуждаясь.

Кейт Бланшетт. Сложилось ощущение, что в книге классовые различия обозначены более четко, чем в фильме. Ричарда Эйра социальная расстановка сил действительно не очень интересовала. В том, что Барбара много работала и почти презирала Шебу из-за ее привилегий, есть больший смысл. Шеба выросла в состоятельной семье и могла тратить свое время на что угодно. Я думаю, что Эйр хотел, чтобы мы, исполнители, передали нездоровый двойственный характер их отношений, любви-ненависти, дружбы-вражды. Они и опекали, и недооценивали друг друга. И все это — с перебором. Поэтому эта связь и оказалась в конце концов такой нездоровой и такой разрушительной.

Ричард Портон. Некоторые критики сравнивают эту ленту с «Убийством сестры Джордж» Роберта Олдрича.

«Скандальный дневник», режиссер Ричард Эйр

Кейт Бланшетт. И правильно, как мне кажется. Но я сомневаюсь, что Барбаре Коветт хоть раз удалось построить отношения с мужчиной или с женщиной. Ее сексуальность — это сексуальность подростка. Может быть, здесь и заложен корень ее отношений с Шебой. Они обе в ловушке. То, что Барбара ведет дневник с наклейками — золотыми звездами, — делает ее невероятно похожей на подростка, на старшеклассницу. Как ни странно, и инфантильное желание Шебы снять с себя ответственность отдает еще и юношеской потребностью все разрушать. Она не может помочь себе. Она не имеет ни малейшего представления о том, как начать менять свою жизнь. То есть рушит все бессознательно.

Ричард Портон. В какой-то степени обе героини несвободны? Их обеих что-то гнетет…

Кейт Бланшетт. Они очень одиноки, мне кажется, как и многие люди, которые даже не осознают этого. Есть один громадный источник одиночества. Посмотрите на любого, кто пишет в Интернет. Мы все разобщены по разным причинам. Я, конечно, не думаю, что многие спят с несовершеннолетними мальчиками, чтобы найти выход из своего одиночества. К счастью.

Ричард Портон. Многие актеры говорят, что наслаждаются атмосферой, которая возникает, когда играешь с великой Джуди Денч. Как Ричард Эйр помогал в создании такой атмосферы?

Кейт Бланшетт. Джуди и Ричард — старые друзья, они работали вместе в театре, так же как Билл (Наи) и Джуди. Мне очень понравился сам процесс — обстановка на площадке во время съемок была такой дружелюбной и открытой, как и на репетициях. Ты мог спокойно встать и попробовать сделать что-то свое, не то, что тебе предложил режиссер. Часто на съемочной площадке бывает ощущение, что тебя вынуждают держать свое решение сцены в себе до самой команды «Мотор! Начали!» и только при включенной камере раскрываться. Это хорошо. Я не возражаю против такого метода работы. Но намного больше мне нравится открытость. И я получала удовольствие от того, что остальным тоже было удобно так работать. Хотя на каждом проекте складывается свой стиль работы.

Ричард Портон. Наверное, не все режиссеры одинаково хорошо работают с актерами, не все имеют четкое представление о том, как нужно ими руководить?

Кейт Бланшетт. Некоторые режиссеры хотят знать, что они собираются получить до того, как они это получают. И я не против; я воспринимаю это как часть репетиционного процесса. Все зависит от материала. К счастью, большинство режиссеров, с которыми я работала, доверяли актерам.

Ричард Портон. Как я недавно прочитал, вы заинтересовались «Хорошим немцем» из-за того, что он воссоздавал старый голливудский стиль, который требует совсем иной техники исполнения, нежели Метод, часто используемый актерами в современных фильмах. Но даже принимая во внимание вашу театральную подготовку, я никогда не думал, что вы актриса, верная системе Станиславского.

Кейт Бланшетт. Для меня любой метод, любая техника исполнения -лишь средство для решения поставленной задачи. Если есть течение — плыви по течению. Такова моя теория. Зачастую, играя в фильме, ты хочешь найти внутренние связи, а камера уже сама схватит тебя, поймает образ. Я думаю, стиль исполнения 40-х годов, в котором, как мне кажется, было много театральности, возник из-за того, что актер был вынужден искать камеру. Он должен был искать зрителя, тянуться за ним. Это не значит, что первый способ игры правдивее; просто во втором случае твоя созидательная энергия направлена вовне, а не внутрь. Сейчас человек может быть блестящим актером, но чтобы хоть немного уловить, что он говорит, надо сильно напрячься. Тогда как в фильмах 40-х огромное значение имели язык, диалоги, повествование, ритм и сюжет.

Ричард Портон. Могу предположить, что подготовка к съемкам в «Хорошем немце» включала просмотр знаменитых фильмов 40-х годов — таких как «Зарубежный роман» Уайлдера или «Касабланка» Кёртица.

Кейт Бланшетт. Я много раз пересмотрела «Милдред Пирс» Кёртица и «Дурную славу» Хичкока. И работы Хильдегард Кнеф, с тех пор как она начала сниматься в Германии.

Ричард Портон. Мне кажется, найти подходящее произношение для персонажа, иногда даже акцент очень много значит для вас. Должно быть, это пришло из театральной практики?

Кейт Бланшетт. Находить определенный способ произносить слова на чужом языке — это действительно сложный нейролингвистический процесс. Причем создать видимость, что твои слова на самом деле вылетают из уст персонажа, а не написаны сценаристом, надо так, чтобы было незаметно твоих усилий. И часто я понимаю, что если я запинаюсь или у меня сбивается акцент, значит, я не связала свой голос с замыслом. Получается, я настоящая пленница текста. К счастью, мне повезло на несколько замечательных сценариев. Ведь доверие к тексту — это то, на что можно положиться в работе. Так происходит, когда играешь, скажем, Чехова. Ты можешь безоговорочно довериться тексту, и он даст тебе силы и убежденность, он сам подскажет, почему ты говоришь то, что ты говоришь. Если ты видишь написанное между строк, тогда то, как ты передашь это, станет органичной частью действия. Когда тебе не надо ничего додумывать за сценариста — вот это актерское счастье.

Cineaste, Spring, 2007.

Перевод с английского Е. Самылкиной

1 Фамилия героини — Covett очень похожа на английское слово Covet — жаждать, домогаться (чего-то чужого).