Стивен Спилберг: «Мы станем свидетелями атомного распада Голливуда»

Беседу ведет Жан-Пьер Лавуанья

Жан-Пьер Лавуанья. Какое чувство вы испытываете, оглядываясь на прошедшие двадцать лет вашей работы в кино?

«Список Шиндлера», режиссер Стивен Спилберг

Стивен Спилберг. Мне трудно сказать. Я целиком устремлен в будущее, к тому, что еще не успел сделать. Мне только шестьдесят лет, я ощущаю себя молодым человеком, который ищет вдохновение, стимул, человеком, который способен бросить вызов своим творчеством.

Жан-Пьер Лавуанья. В чем вы изменились за эти годы?

Стивен Спилберг. Наверное, я изменился в своем отношении к успеху и провалу. На протяжении первых семнадцати лет моей карьеры меня преследовал большой успех. Но чем более вы успешны, тем больший провал вас подстерегает. А с провалом я никогда не смогу смириться. В молодости, когда публика не приняла одну мою картину, я решил, что она просто не удалась. Теперь я смотрю на это иначе: я стал более зрелым человеком. Некоторые мои фильмы провалились, например «Империя солнца» или «Всегда», но все равно я горжусь ими. «Всегда» — маленький фильм, но я его очень люблю, хотя, возможно, только я один и люблю. (Смеется.) К тому же эти картины снимались в тот период, когда я шел на риск, когда пытался экспериментировать. Ныне я могу оценивать кино исключительно с точки зрения достигнутого художественного качества. Будучи продюсером, руководителем студии и просто ответственным человеком, я понимаю, что не имею права наносить ущерб студии, как это случилось с вышеупомянутыми фильмами и «Мюнхеном».

Жан-Пьер Лавуанья. Какой момент за двадцать лет вашей жизни в профессии вы считаете самым важным?

«Война миров»

Стивен Спилберг. Минуту, когда я привез в Иерусалим евреев, спасенных Оскаром Шиндлером, — несколько сот евреев со всего света, — для того чтобы они могли произнести слова благодарности своему спасителю, похороненному на христианском кладбище. Я снял их для последней сцены «Списка Шиндлера», которой не было в сценарии. Она придала достоверность всему сюжету, благородству Шиндлера, его смелости. Я тогда только закончил трудные эпизоды фильма и оказался в Иерусалиме вместе с тремястами евреями, выжившими при Холокосте. Они стали для меня родными людьми.

Жан-Пьер Лавуанья. А если бы вам предложили сохранить для истории только один из ваших фильмов, то какой бы вы тогда выбрали?

Стивен Спилберг. Конечно, «Список Шиндлера» — по всем возможным причинам, которые только можно себе представить.

Жан-Пьер Лавуанья. А если выбирать из чужих фильмов?

Стивен Спилберг. Наверняка я бы выбрал картину, которую очень люблю.

Но их столько…(Раздумывает.) Вероятно, это было бы «Криминальное чтиво». Оно содержит такой кладезь волнений и удовольствий… Оно стало вершиной независимого кино. Тарантино открыл дорогу многим молодым режиссерам. Я видел этот фильм столько же раз, сколько и «Крестного отца». Вот так…

Жан-Пьер Лавуанья. Какое самое большое разочарование вы испытали за эти двадцать лет?

«Мюнхен»

Стивен Спилберг. Это продажа студии «DreamWorks». (После паузы и раздумий.) Нет, скорее то, что многие евреи из Америки и Израиля не поняли «Мюнхен». Фильм был буквально разгромлен как правыми, так и левыми экстремистами и фундаменталистами. Я же лишь стремился найти истину, выступить в защиту мира. Впервые на мою картину нападали по политическим мотивам.

Жан-Пьер Лавуанья. Вы считаете своим долгом выступить против закона о возмездии, за мир на Ближнем Востоке?

Стивен Спилберг. Да, но в этом плане я действую не только как режиссер, но и как участник многочисленных благотворительных и гуманитарных акций в защиту мира на Ближнем Востоке. Я тихий активист, который глубоко верит, что у Израиля есть права, а также в то, что существует возможность создания государства, в котором сосуществовали бы две нации. Моя любовь и поддержка Израиля столь очевидна, что я был весьма огорчен, когда израильтяне подумали, будто я отвернулся от них. Это самое последнее, в чем меня могли бы обвинить.

Жан-Пьер Лавуанья. Что больше всего изменилось за эти двадцать лет в Голливуде?

«Империя солнца»

Стивен Спилберг. Соперничество студий стало еще более страшным. Теперь тратятся огромные суммы денег ради успеха и для того, чтобы обогнать в гонке соперника. Они расходуют огромные средства ради сомнительной выгоды, зарплата актеров и режиссеров тоже все время возрастает. Я уж не говорю про сотни миллионов, уходящих сегодня на маркетинг.

Жан-Пьер Лавуанья. Вы видите здесь угрозу для кино?

Стивен Спилберг. Ситуация взрывоопасная. Она может обанкротить всю систему. Достаточно того, чтобы несколько картин, стоивших более двухсот миллионов долларов, провалились, как вся система рухнет: мы станем свидетелями атомного распада Голливуда. Студия «DrеamWorks» старалась сдерживать рост стоимости фильмов. Как и «Парамаунт». Сегодня кинопромышленность находится в руках художественных агентов, которые представляют интересы актеров и режиссеров. Все студии должны бороться против этой ситуации и снова взять власть в свои руки.

Жан-Пьер Лавуанья. Изменилось ли что-нибудь в способах рассказывать истории?

Стивен Спилберг. Не думаю. В Голливуде по-прежнему имеется два вида продукции: та, которая эксплуатирует «золотую жилу» киносюжетов до конца, и та, которая придумывает новые концепции, рассказывая прежде никому не известные истории. Поэтому Голливуд еще работает. К второму течению примыкают молодые, еще наивные и творчески богатые режиссеры, которые после трудно достигнутого успеха на ниве независимого кино получают десяток миллионов долларов, чтобы сделать что-то новое. Некоторые позволяют себя подкупить, другие не забывают, кто они есть. Как, например, Кристофер Нолан, который после весьма амбициозного фильма «Мементо» снял потрясающий фильм «Бэтмен: начало», но потом вернулся к истокам с «Престижем», одной из моих самых любимых картин в 2006 году. То же относится к Альфонсо Куарону, который после нескольких прекрасных картин «Гарри Поттера», принесших ему целое состояние, снял «Дитя человеческое», еще один мой фаворит 2006 года. В этом фильме Куарон добился поразительных результатов: он создал на экране оруэлловский мир, который намного интереснее произведений самого Оруэлла.

«Искусственный разум»

Жан-Пьер Лавуанья. Можете ли вы назвать режиссеров, родившихся за минувшие двадцать лет, которыми вы восхищаетесь и к которым могли бы испытывать чувство ревности?

Стивен Спилберг. Я обожаю множество фильмов. Они тем не менее не вызывают у меня зависти. Наоборот, хороший фильм побуждает меня снять хороший фильм, а плохой вызывает желание остановиться. Но такое желание длится не более пяти минут, тогда как воздействие хорошего фильма длится все время.

Жан-Пьер Лавуанья. Что вас поражает в современном мировом кино?

Стивен Спилберг. Каждый бьется за то, чтобы сохранить свою личность. В том числе и французы, которыми я неизменно восхищаюсь. Посмотрите, что принес этот год. Мы стали свидетелями взрыва в мексиканском кино: Алехандро Гонсалес Иньярриту, Бенисио Дель Торо, Альфонсо Куарон. Последние десять лет то же самое происходит в китайском кино. А южнокорейские картины! Например Oldboy, который так популярен в лицеях. Я вижу, как эти фильмы влияют на моих детей. Именно они, кстати сказать, обращают мое внимание на азиатское кино.

Жан-Пьер Лавуанья. Беспокоит ли вас будущее кинотеатров?

Стивен Спилберг. Я считаю, что кинотеатры будут существовать всегда. Конечно, экраны телевизоров будут все больше увеличиваться, а люди будут оборудовать у себя дома минизалы для проекции. Но ничто не способно подменить просмотр фильма среди незнакомых людей. Этот опыт незаменим.

«Особое мнение»

Жан-Пьер Лавуанья. Что может принести в кино Интернет?

Стивен Спилберг. Интернет изменил нашу связь с информацией. Когда зритель идет в кино в пятницу (день выхода новых фильмов в США) и ему нравится фильм, он сообщит об этом на MySpace или по телефону, и тогда субботние сборы обеспечены. Если же кино не понравится, произойдет обратное. Слухи циркулируют со скоростью света.

Жан-Пьер Лавуанья. А пиратство?

Стивен Спилберг. Пиратство угрожает не кинозалам, а всей системе. Как режиссер я сожалею, что в то самое время, когда изображение и звук становятся все более совершенными и тщательно отработанными, иные склонны смотреть кино на iPod или на экранчике мобильника.

Жан-Пьер Лавуанья. Пережили ли вы продажу DrеamWorks как поражение?

Стивен Спилберг. Нет. Если бы эта студия ничего не стоила, ее бы не купили за 1,6 миллиарда долларов! Цена, которую заплатил «Парамаунт», свидетельствует о наших успехах за двенадцать лет. Дэвид Геффен решил, что пора вернуть деньги нашим инвесторам. Хорошо то, что мы сохранили свою автономию и можем сами решать, какие фильмы снимать.

Жан-Пьер Лавуанья. «Особое мнение» и «Война миров» — одни из самых мрачных и необычных картин в вашей фильмографии….

Стивен Спилберг. Так могло показаться до 11 сентября. После терактов я понял, что необходимо рассказать такую историю, как «Особое мнение». Ибо от нас во имя борьбы с терроризмом потребовали отказаться от многих гражданских свобод, согласиться на шпионаж, на то, что наши телефоны будут поставлены на прослушивание. На мой взгляд, «Особое мнение» показывает выпадение политических осадков после 11 сентября. Как и «Война миров». «Особое мнение» отражает паранойю многих американцев, опасающихся нападения на нашу территорию, и рассказывает об угрозе, нависшей над личной жизнью человека, хотя республиканская администрация считает, что такой контроль осуществляется ради нашего блага.

Жан-Пьер Лавуанья. В обоих фильмах главного героя играет Том Круз. Как вам с ним работалось?

«Поймай меня, если сможешь»

Стивен Спилберг. Превосходно. Он очень здоровый человек. Я люблю с ним работать, так как наши отношения построены на взаимном доверии. А когда Том доверяет режиссеру, то отдается ему целиком. В этом случае он способен зайти значительно дальше, чем просто выражать эмоции перед камерой. С возрастом он будет играть все лучше. Том рассматривает кинопроект не с точки зрения своего имиджа, он оценивает его с разных сторон. В самом деле, он больше, чем актер, он режиссер, который еще не снял свой фильм. Если Том на это решится, то от него можно ожидать чудесных результатов.

Жан-Пьер Лавуанья. Когда вышла «Война миров», все писали о его романе с Кэти Холмс. Писали и о его принадлежности к религии сайентологов. Было такое ощущение, что вам это неприятно…

Стивен Спилберг. Я очень гордился фильмом и игрой Тома. У него в тот момент были иные заботы, о которых он хотел поведать всем вокруг. И имел на это полное право. К тому же стремление прессы поживиться на описании личной жизни звезд летом только повышается.

Жан-Пьер Лавуанья. В данном случае все зависело от Тома Круза?

Стивен Спилберг. Трудно сказать, от кого все зависит. Во всяком случае, опыт съемок и выпуска на экран «Войны миров» не оставил у меня дурных воспоминаний. Фильм собрал шестьсот миллионов долларов во всем мире, так что я не могу сказать, что мы сделали нечто такое, что разочаровало бы зрителей.

Жан-Пьер Лавуанья. Вы можете вспомнить свою последнюю беседу с Кубриком?

Стивен Спилберг. Конечно, помню. Но… я не стану вам об этом рассказывать. (Смеется.) У меня накопилось много воспоминаний о Стэнли. Это был очень закрытый человек. Он многое скрывал. Но, говоря вам о нем, я отдаю дань его памяти и нашей дружбе.

Жан-Пьер Лавуанья. Правда ли, что во время съемок «Искусственного разума» Кубрик попросил вас завести специальный номер факса, чтобы он всегда мог с вами связаться?

Стивен Спилберг. Когда мы снимали «Искусственный разум», он хотел со мной общаться в любое время. И просил поместить факс так, чтобы я всегда мог видеть его замечания. Я разместил факс в спальне, но из-за разницы во времени Стэнли стал звонить в два, три, четыре, пять часов утра. Моя жена сказала: «Я не могу быть замужем за вами двумя!» Я отнес факс в гостиную и каждое утро, проводив детей в школу, спокойно прочитывал то, что он присылал.

Жан-Пьер Лавуанья. У вас трижды снимался ваш старый друг Том Хэнкс. Чем он вас так привлекает?

Стивен Спилберг. Попробуйте обнаружить сходство между капитаном Миллером из «Спасения рядового Райана», инспектором Карлом Хэнратти из «Поймай меня, если сможешь» и Виктором Наворски из «Терминала»! Том умеет растворяться в своих ролях, заставляя забыть свое настоящее имя. Разумеется, он звезда и герой. Если присмотреться ко всем его работам, можно убедиться, что это удивительный характерный актер, самый разносторонний в истории американского кино. Я уже не говорю о его человеческих качествах. Вот отчего я так люблю с ним работать.

Жан-Пьер Лавуанья. Вы также работали с Леонардо Ди Каприо…

Стивен Спилберг. Он удивительно техничный актер, умеющий, как никто другой, анализировать свои роли. Между дублями он смотрит на контрольный экран, чтобы понять себя и лучше развить образ. Одновременно он настоящий артист, умеющий раскрыть всю глубину характера героя. Я никогда не работал с похожими на него актерами. И мне не терпится снова снимать его.

Жан-Пьер Лавуанья. Насколько вам трудно выбрать новый проект?

Стивен Спилберг. Самым трудным представляется выбор нового сюжета.

Я научился быть осторожным и не изменять своей интуиции, не думать о сюжете, пока во всем не разобрался. Тут скрыта самая большая опасность. Если вдруг проходит слишком много времени между чтением романа или сценария и предстоящим началом съемок, я отказываюсь от фильма. Самые лучшие решения я принимал импульсивно.

Жан-Пьер Лавуанья. А что является щелчком для начала работы? Сюжет? Актеры?

Стивен Спилберг. Не знаю… Причина, по которой я решаю снять фильм, всегда является для меня загадкой. Я не могу объяснить это рационально. Когда снимаешь кино, многие решения принимаются с объективной точки зрения, так что нет ничего страшного, если появляются необъяснимые и иррациональные идеи.

Жан-Пьер Лавуанья. Из всех фильмов, которые вы не сняли как режиссер, но в создании которых принимали участие — «Человек дождя», «Мемуары гейши», «Гарри Поттер», — назовем лишь эти три. Есть ли еще один, о котором вы жалеете, что не стали его постановщиком?

Стивен Спилберг. Нет, разве что «Человек дождя». Мы много работали с Дастином Хоффманом, Томом Крузом и сценаристом Роном Бассом перед тем, как я предпочел снимать картину «Индиана Джонс и последний крестовый поход»… Это единственное мое сожаление.

Жан-Пьер Лавуанья. Вы собираетесь снимать четвертый фильм о приключениях Индианы Джонса. Вы долго не решались на это: прошло восемнадцать лет после третьей серии. Это имеет какое-то отношение к «Космическим ковбоям»?

Стивен Спилберг (смеется). Скорее, к «Розе и стреле»1. Новая серия будет в том же жанре, что и предыдущие. Мы не намерены лукавить со временем, которое миновало. В фильме будет рассказана история, происходящая через восемнадцать лет после событий третьей серии.

Жан-Пьер Лавуанья. Догадываюсь, что вы не откроете мне сюжет…

Стивен Спилберг. Очень сожалею, что не могу это сделать.

Жан-Пьер Лавуанья. Чего вам не хватало в сценарии, написанном Фрэнком Дарабонтом?

Стивен Спилберг. Мне сценарий очень понравился, а Джорджу Лукасу — нет. А у нас была договоренность дать обоюдное согласие. На тот момент Джордж уже предлагал сценарий, который мне не нравился. К счастью, новый вариант согласился написать Дэвид Коэпп, который был автором сценариев «Парка Юрского периода» и «Войны миров». Мы оба сошлись на его кандидатуре.

Жан-Пьер Лавуанья. Будет ли снова сниматься в роли отца Индианы Джонса Шон Коннери?

Стивен Спилберг. Это зависит только от него. Роль невелика, но есть интересные сцены. Мы сделали ему предложение и ждем ответа. Мне так хочется скорее начать работу. Она вновь внесет в мою жизнь запах попкорна и топленого масла. Это также означает сжимать в своей руке руку зрителя, который становится моим настоящим партнером. Я работаю не для себя, а для него. Я словно ребенок, который после долгих лет, проведенных за вышиванием, хочет начать танцевать.

Жан-Пьер Лавуанья. Кто из людей, которых вы встречали за минувшие двадцать лет, оказал на вас наибольшее влияние?

Стивен Спилберг. Не могу сказать. Их столько! Всех не перечислишь.

Жан-Пьер Лавуанья. Есть ли среди ваших современников те, кто вас особо восхищает?

Стивен Спилберг (долго думает). Нельсон Мандела. Это настоящий человек. Все, что он говорит и пишет, все, что делает, направлено на преображение, улучшение мира. Он — настоящий источник вдохновения.

Жан-Пьер Лавуанья. Вы недавно отметили свое шестидесятилетие. Вы не ощущаете свой возраст?

Стивен Спилберг. Это просто цифра, не более того. (Смеется.) Я не стал другим. Я не чувствую себя тем стариком, каким меня считают мои дети. Мне кажется, что мне по-прежнему тридцать лет и что я даже более энергичен, чем в двадцать.

Жан-Пьер Лавуанья. А каким вы себя видите через следующие двадцать лет?

Стивен Спилберг. Где-то на съемках, за работой над новым фильмом.

Studio, 2007, № 233

Перевод с французского Александра Брагинского

1 Фильм Ричарда Лестера о последних годах жизни Робина Гуда и Марианны, которых играли Шон Коннери и Одри Хепбёрн.

«Особое мнение» alt=