Сочи в SHORTах

По рзелульаттам илссеовадний одонго анлигйсокго унвиертисета, не иеемт занчнеия, в кокам пряокде рсапожолены бкувы в солве. Галвоне, чотбы преавя и пслоендяя бквуы блыи на мсете. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиатем кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цликеом.

Из новостей

Собственно, в отборщики кинотавровского конкурса короткого метра меня сосватал журнал «Искусство кино». В прошлом году Елена Михайловна Стишова и Кирилл Эмильевич Разлогов позвали меня третьей обсуждать программы «Кинотавра»-2006. Как известно, обмен впечатлениями в компании приятных умных людей — дело довольно безответственное. Кое-что из своих заявлений я с радостью вычеркнула, получив материал на правку. Но вот сгоряча сказанные слова о том, что в том виде, в каком была представлена короткометражная программа, она не нужна вовсе, оставила. Крылатое выражение наших дней «за базар ответишь» вылилось в действительно заманчивое предложение арт-директора «Кинотавра» Ситоры Алиевой взяться за формирование программы. Весело кивнув головой в знак согласия, я не догадывалась, в какую бездну рефлексий погрузит меня такое с виду незатейливое занятие. Дело совсем не в том, что фильмов, присланных в этом году, оказалось в три раза больше, чем в прошлом, — 220 или что-то около того. Это всего лишь вопрос времени и добросовестности, которой мне не занимать: так что я действительно видела своими глазами все эти произведения, хотя иногда глаза бы мои на них не смотрели.

Проблема отборщика, по крайней мере, такого первозданного, как я, в другом — надо быть одновременно и прокурором, и адвокатом, и свидетелем, и присяжным заседателем, и даже уголовным кодексом в одном лице. Потому что отбор, каким бы он ни был, сам себе закон. Но при этом он должен осуществляться по неким правилам. А какие могут быть правила, если подсудимые часто едва держатся на ногах и сами не знают, зачем на свет появились? Так что первое правило — презумпция невиновности — отменяется. По этой причине за борт отправилось около сотни присланных фильмов. Основную их часть составило документальное кино телевизионного розлива. Похоже, телеканалы, дав безработным документалистам возможность набить руку на производстве некоей шаблонной публицистики, поставили крест на креативном мышлении целой армии деятелей этого видимого фронта. Впрочем, поскольку отбор такого рода фильмов на «Кинотавр» невозможен по определению, то говорить о них незачем. Но пока я их смотрела, у меня возник совершенно посторонний вопрос: если ситуация изменится и у телеканалов появится непреодолимая потребность создать в обществе интерес к документальному кино, то что они будут делать с людьми, производящими абсолютно одинаковый продукт хоть из тайн нашей оборонки, хоть из истории русской Антарктиды, хоть из жизни замечательных людей? Ведь ясно же, что всем этим, как, впрочем, и стремительным падением ниже плинтуса драматургии, изображения и актерского мастерства в игровом кино, рулит телевизор, который нахапал себе рейтингов (и рекламы под это) на развлечениях, адресованных низовой аудитории, развратил потенциальных зрителей с более высокими запросами и теперь, как мне кажется, попался в свой собственный капкан. Нельзя же два раза войти в одного и того же «Идиота» или «Няню». Все картонные сюжеты использованы по нескольку раз, одна и та же выгородка в павильонах АМЕДИА гуляет по разным каналам, рейтинг падает, судорожные поиски креатива не дают результата, а непаханое поле подлинной жизни — историй про реальных идиотов из психушки или настоящих нянь из Бирюлева — некому пахать.

Кстати, в кинотавровской программе как раз был документальный фильм «Идиот» режиссеров Юлии Панасенко и Светланы Стрельниковой и продюсера Михаила Синева. Честно говоря, просмотрев программу, на мой взгляд, слишком распиаренного и разрастающегося вширь, а не вглубь «Кинотеатра.doc», для себя лично я выбрала бы только эту картину. Мне показалось, что при всех огрехах композиции она интересна тем, что там найден неординарный, непонятный, но обаятельный и цепляющий внимание герой. А главное, есть та загадка, порожденная умышленной сбивчивостью рассказа, которая за-ставляет зрителя самого для себя решать, идиот этот парень или нет.

Отметать понравившиеся фильмы только потому, что они длинные, мне не хотелось. Другие фильмы «Кинотеатра.doc» были взяты в программу совсем не по личным причинам. «Москва» Бакура Бакурадзе и Дмитрия Мамулия сделана очень чисто и пользуется заслуженным успехом. Но для псевдодокументальной драмы, какой ее хотят видеть авторы, жизнь киргизских гастарбайтеров здесь слишком огламурена и лишена подлинной социальной остроты. А для чисто игрового кино с актерами-непрофессионалами здесь использованы слишком шаблонные сюжетные ходы. Но при всем моем скепсисе я вижу, что кино снято талантливыми и думающими людьми, каких у нас, извините, днем с огнем. Поэтому свой субъективный вкус я со спокойной душой спрятала в карман до лучших времен.

Проект (фильмом его назвать можно с очень большой натяжкой) «Гербарий» Наталии Мещаниновой, снявшей во всей красе и подробностях подготовку и сам конкурс красоты в доме престарелых, интересен только найденным материалом. Однако он подчинил себе автора полностью, заставив вместо производства двухчастевки, бодро проходящей путь от бытового анекдота до социальной драмы, утонуть в повторах и наращивании фабульного «мяса» при отсутствии костяка. Тем не менее мне было известно, что картина эта вызывает большой интерес у критиков и журналистов. В конце концов, а о ком, как не о зрителях программы, надо думать отборщику? Да и сам материал в своей рыхлости и недодуманности мне показался подходящим для дискуссий, которых, к сожалению, на этом «Кинотавре» не было. А ведь молодые режиссеры, чьи работы с каждым годом вызывают все больший интерес у фестивальной публики, очень в этом нуждаются.

Любопытно, что два других документальных фильма, отобранных в конкурс, — это тоже результат независимой продюсерской стратегии. Насколько я понимаю, продюсер Екатерина Филиппова запускала на свой страх и риск фильмы «Дети Адама» Георгия Параджанова и «Уехал» Бориса Хлебникова и Валерии Гай-Германики. В первом без единого слова комментария и перевода снята подготовка к свадьбе в курдском селе, расположенном на территории Армении. Во втором вольнолюбивый белорус Олег, работающий в Москве строителем, приезжает на побывку в родное село, где живут оставленные им жена, дети и родные. Это часть продюсерского проекта «Диаспоры» (при финансовой поддержке ФАКК), задуманного без учета формата какого-то определенного телеканала. Поэтому получились не обтесанные болванки, а авторские произведения, каждое со своей стилистикой. В принципе, мне казалось, что «Уехал» имеет большие шансы получить приз в конкурсе короткого метра. Но, видимо, большие документальные фильмы (а был еще «Юрий Арабов. Механика судьбы» Аркадия Когана, который, как я не скрывала, был отобран чисто волюнтаристски, из давней любви к герою фильма) допекли не только жюри, но и всех. Действительно, документальное и игровое кино в одну программу никак не хотят монтироваться. Вообще-то я не склонна преувеличивать реальность документального сюжета или выдуманность игрового, но все-таки хотя и лепятся они из одного теста, но готовятся по-разному. Поэтому конкурс короткого метра на «Кинотавре» должен состоять только из игровых фильмов, представляющих некую проекцию в будущее большого кино.

Картина, которая складывается с игровым кино, похожа на тот текст, что приведен в эпиграфе. Возвращаясь в зал суда и пытаясь примирить в себе прокурора с адвокатом, хочу задать вопрос: а по какому принципу надо отбирать фильмы в короткометражный конкурс? Ну, кроме размера, конечно. Можно тут понаписать про яркость идеи, емкость сюжета и особые средства выразительности — читала я такую журналистику. Но я отдаю себе отчет, что все это напрасные слова и никаких правил и законов здесь нет. У фильмика может быть совсем не великая идея и изобразительные средства не намного выше, чем в программе «Наша Раша», но получится гомерически смешной «День знаний» Михаила Трофименко, где двое работяг, получив зарплату, спорят, взять им сначала по маленькой или сразу по большой… книге, читая потом эту книгу в традиционных местах распития и оправдываясь перед милиционерами. Очень далеко до шедевра, однако довольно близко к той легонькой социальной комедии с хорошо придуманными гэгами а-ля ранний Гайдай, которую хотят запустить, насколько мне известно, все наши студии, только автора никак найти не могут. В общем, все правила отбора тут, по-моему, укладываются в одно внятное требование: надо, чтобы было интересно и демонстрировало возможность молодого режиссера найти поворот в теме. Если полный метр, особенно фестивальный, может себе позволить игры со скукой, которая за два часа хоть кого-то да развлечет, то фильм-коротышка, оставляющий впечатление двухчасовой пытки тоской смертной, — это брак. Нетрудно догадаться, что изрядную часть своего просмотрового времени я утешалась мудрой фразой моего ремонтника-гастарбайтера: третий сорт не брак.

Правда, приговаривая это, я из любопытства начала тыкаться в интернет-поисковики с именами моих незадачливых бракоделов и обнаружила, что они по большей части уже известные в узких кругах мастера. Кто-то указан автором музыкальных клипов, кто-то оказался поэтом с публикациями в солидных толстых журналах, некоторые пишут прозу хоть и в Интернете, но ее читают, одна девушка известна как куратор выставок и даже дала кому-то зажигательное интервью о смерти искусства. То есть ребята все хорошие, только фильмы у них довольно бессмысленные, постороннему глазу не за что зацепиться. Но я не хочу их называть по именам и привлекать тем самым к ответственности. Вдруг к следующему году тот же юноша, что совершенно напрасно вообразил себя новым Джармушем, бросит производить эти дешевые подделки и снимет нечто свое. Между прочим, я обнаружила в Сети его маленький фильм глупейшего содержания, который, будь он представлен для отбора, я бы, может, и взяла в конкурс как цирковой трюк: там дядька утром идет в ванную чистить зубы, с изумлением вынимает у себя изо рта, как из банкомата, три сотенные долларовые купюры, вытаскивает заодно и язык, жарит его на сковородке и съедает с очень довольным видом. Вот ведь, смог же сделать абсурд без джармушизма.

Впрочем, молодой режиссер, у которого крыша съехала на Джармуше, мне понятен. Зато остаются загадкой те ребята, которые, входя в профессию, не смотрят, не анализируют, не впечатляются ничем — ни большими голливудскими проектами, ни американским независимым кино, ни европейской продукцией, работающей на внутренние прокатные рынки, ни фестивальными хитами, ни опытами молодых китайцев, которые после крупных фестивалей худо-бедно выходят у нас хотя бы на DVD, ни гонконгским полицейским трэшем, снова входящим в моду. При отсмотре большого потока фильмов, снятых выпускниками ВГИКа и ВКСР, виден главный, по-моему, порок нашей образовательной системы: такое впечатление, что почти никто из будущих режиссеров не знает и не чувствует современное кино. Поэтому странно смотрятся их фильмы, сделанные на уровне советского кино 60-70-х годов, о котором не скажу ничего плохого, кроме того, что это ушедшая натура, не вызывающая пока ностальгии. Впрочем, я очень надеюсь, что в наших киношколах все-таки никогда не будут натаскивать на то, чтобы удовлетворять вкусы массовой аудитории так, как это делают на редакторских тренингах в АМЕДИА.

Впрочем, даже когда смотришь сборник короткометражек мэтров мирового кинематографа, вроде фильма «Париж, я тебя люблю», понимаешь, что не всем дается этот коварный размер. Сегодняшний короткий метр — это кино на вырост, наше завтрашнее большое кино в перспективе. На мой взгляд, перспектива вполне обнадеживающая: есть авторы, которые способны найти интересных героев в самых неожиданных местах, есть выдумщики, формалисты, артисты и даже юмористы, что большая редкость. Остается их только заметить. Мне кажутся по-своему интересными все авторы отобранных в конкурс картин и даже часть тех, кто в программу не вписался. Филипп Коршунов не зря второй раз попал в Shorts «Кинотавра» — в прошлом году у его «Ромашек» был приз, в этом году он доказал своим новым коротким фильмом «9:00 Поцелуй», что из него вырастает нетривиально мыслящий режиссер, который не торопится лезть в полный метр. Константин Статский («14 02»), насколько мне известно, уже включен в полнометражный проект и в работу над сериалом. Обе его короткие картины, которые я видела, выдают хорошую насмотренность и умелое стилизаторство. Вячеслав Лавров («Дзэн-драйв») со своим квазикурёхинским абсурдом сделал заявку на полнометражный наркотический трип по советской мифологии. Омари Зверков («Другая Москва») удачно соединил шестидесятническую романтику прогулок по чистой и светлой Москве с немного скрежещущей музыкой Бьёрк. Ирина Коржан («Звонок») сумела практически из ничего создать атмосферу Германии 20-х годов. Александр Реуцкий («Один») очень удачно переложил чеховскую «Тоску» на язык современного таксиста-бомбилы. Ольга Городецкая («Сказка, рассказанная на ночь») явно имеет вкус и к едкой сатире, и к жуткой сказке. Наталия Волкова («Эспрессо») хорошо придумывает буквально из ничего историю. Ну и Константин Иванов («Пять минут») действительно уложился со своей шуткой юмора в пять минут, за что ему отдельное спасибо.

И все-таки тех, кто получит призы и признание, я могла бы назвать еще в марте. Продюсеры Анна Михалкова и Максим Королев прислали на конкурс две безупречные, на мой взгляд, работы — они и стали теми первой и последней буквой, благодаря которым программа читается как текст. «Коза» Игоря Волошина, уже известного молодого режиссера («Месиво», «Сука», «Губы») — это изощренный визуально-звуковой эксперимент на «горячую» тему войны на Кавказе. Сейчас Волошин снимает свой полнометражный дебют «Нирвана». «Люди из камня» Леонида Рыбакова, постановщика непонятых и сразу по какой-то причине сброшенных со счетов полнометражных «Похитителей книг» (2004), — метафорическая стилизация под тоталитарное кино о самой лучшей на свете стране. Фальшивая документалистика здесь незаметно переходит в нефальшивую и заканчивается мощным фарсовым аккордом. Я нисколько не удивилась, что этот фильм был отобран в конкурсную программу короткого метра Венецианского фестиваля, — ведь это и мой выбор.