Опасные связи, или Скрытое предназначение. «Вожделение, предосторожность», режиссер Ан Ли

«Вожделение, предосторожность»

(Se, Jie / Lust, Caution)

По одноименному рассказу Эйлин Чан

Авторы сценария Ван Хуэйминь, Джеймс Шеймас

Режиссер Ан Ли

Оператор Родриго Прието

Художник Пан Лай

Композитор Александр Депла

В ролях: Тони Люн, Тан Вэй, Джоан Чен, Ван Лихом

Mr Yee Productions c/o, Focus Features International

Китай

2007

Западные критики упрекают новый фильм Ана Ли «Вожделение, предосторожность» (в нашем прокате запросто «Вожделение») в недостатке первого и переизбытке второго. Цензоры с исторической родины режиссера придерживаются прямо противоположного мнения и острят ножницы, чтобы кромсать ими постельные сцены, венчающие почти трехчасовую картину, самую откровенную из снятых на китайском языке.

И ту, и другую реакцию хитрый и многоопытный Ан Ли, несомненно, предвидел. Самый титулованный азиатский режиссер достиг такого могущества (глава компании Focus Features пишет ему сценарии и тексты к песням на финальные титры), что может снимать кино «для себя», игнорируя мнение «заказчиков музыки». К счастью, «авторство» в пафосном и во многом уже пародийном смысле Ан Ли отрицает, как и жанровые, национальные и видовые кинематографические условности (награды Independent Spirit и «Оскары» он заслужил за одни и те же картины). Так герои его «Крадущегося тигра, затаившегося дракона» отрицали земную гравитацию. Эклектичная фильмография постановщика, обладающего редкой способностью одним фильмом удовлетворить Ингмара Бергмана, а другим — почитателей боевых искусств, заставляет вспомнить режиссеров золотого века Голливуда, этих великих ремесленников, которым, казалось, было совсем все равно что снимать — драму, комедию или вестерн, но которые, тем не менее, умудрялись сохранять узнаваемый почерк и гнуть генеральную линию.

Линия, которую протягивает через свои фильмы Ан Ли, обнаруживает в нем чувствительную душу, которой понятен патологический характер любой пылкой страсти, неизбежно входящей в противоречие с разумом (в том числе и коллективным), преображающей унылую повседневность и безвозвратно разрушающей ее.

В новой картине режиссер до предела обострил извечную драму страсти, герои которой и без того часто заканчивали пожиранием друг друга — в попытке выхода из любовного тупика или в надежде остудить пыл. Герои «Вожделения» изначально являются непримиримыми антагонистами. Она — активистка китайской «молодой гвардии», ведущей подпольную деятельность в оккупированном японцами во время второй мировой войны Шанхае. Он — облеченный властью сотрудник тайной полиции, предатель своего народа. Одержимая ненавистью к коллаборационисту, красивая и смелая Ван Цзя-чжи (Тан Вэй) самонадеянно вызывается пробить брешь в стене тотального отчуждения, которую возвел между собой и миром сосредоточенный на выполнении долга господин Еэ (Тони Люн). Актриса любительского театра, представляющего патриотические пьесы, она оборачивается загадочной госпожой Мак. Под этой личиной прекрасная подпольщица сводит знакомство с женой господина Еэ (Джоан Чен), хозяйкой элитного женского салона по игре в маджонг, и принимается самоотверженно прокладывать себе путь в постель врага. Надежды вышибить моральную опору из-под ног палача, превратив его в удобную мишень для товарищей по оружию, однако, идут прахом. Нарочно расставшаяся с невинностью в процессе подготовки к выполнению ответственного задания, героиня постепенно подпадает под неочевидное порочное обаяние своего врага, неожиданно для самой себя превращаясь из боевой гадюки в растерянную крольчиху, которую хорошенько попользует этот видавший виды удав.

Непроницаемый и немногословный господин Еэ воплощает непобедимую эротическую привлекательность Зла. Неопытная и самонадеянная госпожа Мак — прогнозируемую обреченность Добра. Но Ан Ли ставит вовсе не тот наивный спектакль, в котором участвуют героиня-молодогвардейка и тайно влюбленный в нее лидер комсомольской ячейки Юйминь Куан (Ван Лихом). Рассказ Эйлин Чан, едва ли не впервые обратившийся к тяжелой для национального самосознания теме японской оккупации, предоставил режиссеру возможность, ступив на хорошо освоенную территорию страсти, оказаться по ту сторону окончательно обессмыслившихся понятий. Поместив извечный конфликт мужского и женского в откровенную, развязывающую руки ситуацию войны, он попытался преподнести его в лабораторно чистом виде. Отсюда холодная стерильность картины, принципиально отказывающейся видеть жизнь как калейдоскоп забавных, чуть опасных приключений, как было у Верхувена в отдаленно напоминающей ее по сюжету «Черной книге», или бесперебойную очередь героических поступков, как было, допустим, у Герасимова.

Режиссер умудряется обойтись даже без демонстрации подвигов господина Еэ на рабочем месте, хотя, судя по его последующим эротическим выходкам, он не отказывает себе в удовольствии самолично пытать людей — не из вредности натуры, а просто по той причине, что он вообще не привык отказывать себе в удовольствиях. Да и предателем родины этот изысканный и стильный джентльмен стал скорее по каким-то закамуфлированным эротическим причинам, чем по идейным соображениям. Скажем, из привязанности к хорошим сигаретам, доступ к которым в военном Шанхае имели лишь избранные.

«Настоящая сила приходит без усилий», — говорил мастер Ли Мубай, он же крадущийся тигр. И советовал затаившейся драконше отказаться от себя самой и таким образом обрести свою суть. Без сомнения, довольно рано догадавшийся о тайных намерениях госпожи Мак, ее наделенный безмолвной силой любовник и враг ведет с ней примерно такую же воспитательную работу (воплощая ее на экране, Ан Ли прибегает к хореографии, боевой или эротической — не так уж и важно). В результате госпожа Мак действительно обретает свою суть, стихийно, под воздействием нахлынувших чувств, отказываясь не только от своей цели, но и от несвойственного ей амплуа. Потеряв голову, забыв обо всем на свете, она проваливает задание, подводит всю подпольную организацию, подписывает всем ее членам смертный приговор и, кажется, не испытывает по этому поводу никакого сожаления.

Вступая в небезопасные BDSM-отношения1, самоуверенная подпольщица рассчитывала подчинить партнера себе. Но доминатрикс из нее примерно такая же, как актриса на героические роли. Господин Еэ оказывается не только актером куда большего масштаба и дарования (и тайной внутренней драмы), но и прирожденным Господином (в том смысле, какой вкладывают в это слово садомазохисты). Он бережно подводит лжегоспожу к осуществлению ее скрытого предназначения, одновременно со свойственной ему элегантностью закрывая дело по обезвреживанию подрывной сети.

Удел неудавшейся фам фаталь этого лженуара — быть жертвой, чье место на дне обрыва, предварительно выкопанного для заговорщиков их палачом. И победительницей, обретающей успокоение и мучительное счастье полного подчинения. Удел ее мучителя — невидимые миру страдания и моральная инвалидность. Ибо он не только остался без любимой жертвы — он сломлен ее финальным жертвоприношением. Только такая полная самоотдача и может сломать глухую оборону противника. Сама того не осознавая, госпожа Мак достигла-таки своей цели, только историческому процессу, на который она надеялась повлиять, от этого никакой выгоды.

Как бы ни противились цензоры, для китайской культуры, где секс продолжает оставаться главным табу, скандальное и двусмысленное «Вожделение» неизбежно станет тем, чем стала «Горбатая гора» для цивилизации западной. Но если, впервые заставив мейнстримовскую аудиторию лить слезы над любовной драмой двух мужчин, «Горбатая гора» возвестила о рождении нового тренда (пусть он пока и не породил волну последователей, как «Разум и чувства» и «Крадущийся тигр», спровоцировавшие лавину экранизаций английской «женской» классики и ассимиляцию Западом чисто китайского жанра «усяпянь» соответственно), то «Вожделение» едва ли откроет глаза европейскому зрителю, в чьей культурной памяти живы эпохальные картины 70-х годов, переосмыслившие роль секса в истории и политике.

Печальная участь госпожи Мак заставляет вспомнить финал героини Шарлотты Рэмплинг в «Ночном портье» Лилианы Кавани. Бывшая узница концлагеря, случайно войдя в сношение со своим бывшим палачом, попадала в такой же моральный ступор, как героиня «Вожделения» от романа с палачом будущим. Презрев уютное буржуазное существование, она тоже обретала потерянную себя и удалялась со своим мучителем в вечную ночь.

Трагический герой Тони Люна (который, подобно герою Дирка Богарда, может закончить свои дни за стойкой ночного портье) чем-то сродни и лишившемуся всяких иллюзий относительно жизни, любви и политики, пережившему крах идеала и идеологии персонажу Марлона Брандо из «Последнего танго в Париже», также обращавшемуся со своей подругой довольно сурово. Он столь же одинок и для китайца почти неправдоподобно отделен. В отличие от его непуганой сексуальной партнерши, рьяной коллективистки и патриотки. Патриотизм до сего дня является единственной по-настоящему работающей идеологией, объединяющей всех китайцев, — замечал в своем венецианском интервью Ан Ли, ненадолго вернувшийся на историческую родину, чтобы сделать своим героем отщепенца-индивидуалиста, не хуже Хамфри Богарта умеющего носить полосатый костюм и легко доказавшего, что не только патриотизм может стать последним прибежищем мерзавца.

1 BDSM-отношения (сокр. oт «Bondage, Domination, Sadism, Masochism») — тип сексуальных отношений, основанных на доминировании-подчинении.

йка и тайно влюбленный в нее лидер комсомольской ячейки Юйминь Куан (Ван Лихом). Рассказ Эйлин Чан, едва ли не впервые обратившийся к тяжелой для национального самосознания теме японской оккупации, предоставил режиссеру возможность, ступив на хорошо освоенную территорию страсти, оказаться по ту сторону окончательно обессмыслившихся понятий. Поместив извечный конфликт мужского и женского в откровенную, развязывающую руки ситуацию войны, он попытался преподнести его в лабораторно чистом виде. Отсюда холодная стерильность картины, принципиально отказывающейся видеть жизнь как калейдоскоп забавных, чуть опасных приключений, как было у Верхувена в отдаленно напоминающей ее по сюжету «Черной книге», или бесперебойную очередь героических поступков, как было, допустим, у Герасимова.