Ностальгия по настоящему

Фестиваль «Кинотеатр.doc» в этом году сильно изменился. Стало значительно меньше фильмов, составлявших костяк конкурсной программы раньше, — работ учеников Марины Разбежкиной и картин, спродюсированных «Кинотеатром.doc». Умер Александр Малинин, один из самых верных «доковцев». Занялась игровым кино Валерия Гай-Германика. В программе — всего один фильм про бомжей, и тот о любви. Поискам правды методом прямого наблюдения за повседневным существованием алкоголиков, бомжей, за людьми, не вполне контролирующими свои поступки, была поставлена точка (или точка с запятой) картиной Павла Костомарова и Антуана Каттина «Мать». Новые герои стали ближе и авторам, и зрителям: авторы снимали фильмы о детстве — своем и чужом, если бывает чужое детство, о друзьях, о родных и близких.

«Охота за ворота», режиссер Наталия Мещанинова

Фильм «Охота за ворота» Наталии Мещаниновой — о детстве в шинели. Это наблюдение за кадетами: розовые щеки и защитный цвет формы, желание поспать и необходимость слушать «Основы православия», живые непосредственные дети в одном кадре со своим зрелым закостенелым будущим. Фильм можно воспринимать как воспоминание взрослого о детстве вообще, когда хочется преувеличить жесткость правил, которым надо было подчиняться, и выгодно оттенить последующую свободу.

«Таблица умножения» Елены Демидовой — просто о детстве. В фильмах этого режиссера есть особенность, давно, кажется, подзабытая в документальном кино, — обаяние. В прошлом году ее «Ковчег» получил на фестивале приз зрительских симпатий. Эта работа была о том, как раскрываются характеры не знакомых друг с другом людей, которые несколько дней находятся вместе в замкнутом пространстве: едут в поезде. Персонажи — обычные люди, говорящие о Боге, о своих житейских установках, об отношении к другим нациям, обнаруживающие свое мировоззрение в спорах с незнакомцами и тамбурном трепе. Герои «Таблицы умножения» — деревенские дети, мальчик и девочка, которые каждый день ходят вместе в школу — четыре километра (опять дорога; кстати, именно в поезде вырываются самые откровенные воспоминания и у героини фильма «Мать»), а знание таблицы умножения, не по-детски будет сказано, — средство доминирования, которым активно пользуется мальчик. «Трижды четыре!» — вместо того чтобы дергать за косички. Естественность, первородность нехитрой истории усиливается близостью маленьких героев к земле, вспаханной по сторонам, в следах от детских ботинок на дороге, в комьях у головы девочки, упавшей как подкошенная после очередного окрика «Трижды четыре!»

«Таблица умножения», режиссер Елена Демидова

«Мой класс» Екатерины Еременко (приз «За документ эпохи») — об общем советском детстве. И это тот случай, когда режиссер не просто наблюдает, но осмысливает реальность и предлагает свою точку зрения на происходящее. То есть когда режиссер — это режиссер. Причем не только в отборе материала, как в других фильмах, но и в закадровом тексте, в стилевых нюансах. Екатерина Еременко сняла фильм о своих одноклассниках, окончивших в 1985 году московскую школу № 91, которая известна углубленным преподаванием математики, там готовят детей к серьезным занятиям наукой в будущем. «Мы были уверены, что станем учеными и будем служить своей родине», — говорит автор за кадром. И некоторые состоялись как математики — но не все в России. Герои делятся на тех, кто остался, и тех, кто уехал в Америку. Персонажей, кстати, двенадцать, историй — двенадцать, но тем не менее картина не распадается на отдельные фрагменты — благодаря тому, что судьбы героев связаны и зрительское внимание может охватить их, и не просто как одноклассников, но как поколение. Сами профессии, в которых реализовались одноклассники, отражают приметы времени, через которое про-шли герои: специалист по антикризисному финансовому управлению, его брат-близнец — директор по маркетингу предметов детской и женской гигиены... Екатерина Еременко, рассказывая истории сверстников, вновь и вновь возвращается к фотографии класса, к любительским пленкам, снятым на уроках и во время общих поездок за город, в Таллин. Автор нашла интересный драматургический ход, связующий все истории и придающий им тематический привкус, — перед каждой главкой показан лабораторный опыт из области физики: центробежные и центростремительные силы, закон сохранения энергии, передача импульса — все это метафорами отражается и в судьбах персонажей. Еще один элемент, проходящий через весь фильм и придающий ему восьмидесятнический лиризм, — музыка «Наутилуса Помпилиуса». В каждой главке изображение в какой-то момент становится клиповым и начинает звучать голос Вячеслава Бутусова. Да и заканчивается фильм песней, которую уже давно ждет зритель, — «Гудбай, Америка»: на московской встрече одноклассники заряжают таллинскую пленку с запечатленным кусочком своего детства в кинопроектор «Русь».

«Таксист», режиссер Роман Бондарчук

Ностальгия по прошлому, замещение настоящего прошлым во временном аспекте и тоска по дальним глухим уголкам (как в «Жил-был у дедушки» Сергея Босенко) — в пространственной пустоте постулируют пустоту настоящего. Это зияние проявилось и в фильме «Фестиваль» Алены Полуниной. Документальная картина, сделанная по заказу организаторов театрального фестиваля «Территория», — вовсе не о том, какие молодцы организаторы, что знакомят студентов провинциальных театральных вузов с современным искусством. В ней заявлено противоречие между тем, чего ждут от искусства и от людей, приходящих в искусство, сегодняшние звезды — Кирилл Серебренников, Евгений Миронов, Чулпан Хаматова (все, кстати, приехавшие из провинции), — и тем, как отторгают современное искусство молодые люди, у которых нет никакой основы, опыта восприятия, почвы, на которой могла бы прижиться чужеродная традиция. А ведь современное искусство — это тоже традиция, но чуждая провинциальным студентам, как традиция другой страны. И получилось, что московский фестиваль стал для них всего лишь остановкой по дороге обратно к дому. Четкая драматургическая структура фильма — снова со сквозным мотивом поезда, пути — выявляет непонимание между группами персонажей, дистанции огромного размера, то есть опять-таки — пустоту.

Собственно, не хватает даже не настоящего в смысле времени, а настоящего в смысле подлинного, в поисках которого режиссеры обращаются к былому и дальнему. Искомая подлинность — не обязательно откровение о жизни, а, к примеру, истинная эмоция, искренность переживания. Так, в фильме «PAL/SECAM» Дмитрия Поволоцкого, стилизованном под один день из 1985 года, такое переживание — первый секс, а цена вопроса — «видик». Но если главное — эмоция, переживание, настроение, то от определения времени можно и вовсе отказаться? Действие двух лучших с точки зрения художественного качества фильмов игровой программы и вовсе лишено черт времени — все события могли происходить и сейчас, и десять лет назад. История, рассказанная в фильме «Таксист» Романа Бондарчука (приз «За наглость и поэзию») очаровывает мужской грубоватостью стиля. Она и в логике действий главного персонажа: таксист влюбляется в пассажирку, отвозит ее к себе домой, запирает и уговаривает выйти за него замуж, решив, что так для всех будет лучше. Она и в аргументах: не понимает простых слов — надо сходить за советом к поэту, не хочет замуж — так просто платье красивое надо привезти, «портухальское», побрякушек каких. Она и в деталях, до того конкретных, что они становятся поэтичными: девушка приехала, чтобы поступать не куда-то, а в канатный техникум, приехала из Берислава, где «батька в депутаты избирается, мать у него в штабе», то же платье португальское. Действие происходит в приморском городе, Херсоне, и игра с модальностями явь/сон превращается в игру с пространствами: таксист, пытаясь организовать себе свадьбу, ходит-ездит по суше, мечтает о ней на пристани, а в мечтах свадьба плывет по воде. Конфликт между главными героями — таксист решил за девушку, в чем ее счастье, а девушка молча упирается — продолжается и во всех второстепенных персонажах: здесь у любого, случайно встретившегося герою человека — своя цель. Фотограф на просьбу увеличить фотографию с паспорта натягивает колготки на объектив и отвечает: «Я занимаюсь художественной фотографией!» К девушке, которая знает о местонахождении португальского платья, таксист приехал ровно тогда, когда она бежала из дома от бандитов...

Хорошо организованные случайности на пути мечтательного молодого человека — принцип повествования и другого игрового фильма конкурсной программы — «Рыжая и снег» Амета Магомедова, которому достался приз зрительских симпатий. Персонажи картины — студенты театрального училища, которые играют сами себя: спят на лекциях, репетируют, пристают с глупыми, но вечными вопросами. Картина построена не на конфликтах (можно выделить только один: весь день главный герой никак не может вспомнить, что же было с ним вчера), а на сочетаниях — романтики и телесности, летнего дня и снега, кед и асфальта, — которые создают образ юности.

Куда менее романтичной и более остросоциальной была международная программа. В ней были показаны фильмы Леонарда Хелмриха о переходном политическом периоде в истории Индонезии — через повседневную жизнь одной семьи («Око дня», «Очертания луны»), о террористах, обвиняемых во взрыве на Бали, — глазами артиста, кукольника («Рай обетованный»). Ретроспектива другого современного документалиста, Хелены Тржештиковой, включала фильмы-наблюдения нескольких лет за жизнью семейных пар («Супружеские этюды»), за судьбами несовершеннолетних преступников («Расскажи мне о себе»). От фильмов конкурсной программы зарубежные ленты отличает не только тематика, но и востребованность на родине — и не столько фестивальной аудиторией, сколько широкой телевизионной. А главный вопрос российского фестиваля документального кино: нужно ли нашим зрителям настоящее, или какое настоящее им нужно? — пока остается открытым.