В конце сентября отечественной киноотрасли, переживающей не лучшие времена, был нанесен еще один удар – по киноведению – в виде расформирования Научно-исследовательского института киноискусства (НИИК). Мы попросили коллег объяснить, что случилось. Рассказывает старший научный сотрудник НИИК Юлия Хомякова.

25 сентября 2018 г. сотрудники Научно-исследовательского института киноискусства, с 2011 г. объединённого со ВГИКом и ставшего его подразделением, а в 2015 г. полностью перебазировавшегося в здание ВГИКа, получили уведомления о сокращении их должностей. Научные фонды и архивы НИИКа  переводятся в Музей кино. Туда же предложено перейти сотрудникам: для них в Музее кино создаётся новое подразделение с целью усилить научную работу.

Через два месяца коллектив НИИКа перестанет существовать. Часть его сотрудников останется во ВГИКе. Одни преподавали ещё до 2011 г. и не собираются оставлять эту деятельность, а штатное трудоустройство надёжнее, чем совместительство. Другие начали читать лекции уже после присоединения, наладив отношения с руководством ВГИКа: от добра добра не ищут. Тем более что ВГИК ближе к метро, чем Музей кино, отдалённость которого от транспортных артерий  уже заставила некоторых нииковцев задуматься об уходе на пенсию: в определённом возрасте долгая дорога на работу не просто утомительна, а смертельно опасна. Если учитывать, что в последние семь лет в НИИК практически не брали молодых, сокращая каждую ставку уволившегося или умершего сотрудника, картина получается катастрофическая. Начиная с нулевых годов, НИИК терял уникальных специалистов со знанием редких языков. Их некем было заменить ещё тогда, а тем более сейчас. Мирон Черненко, Александр Трошин, Галина Компаниченко, Анатолий Шахов никому не передали своё научное наследие. Некоторые исследовательские направления полностью остановлены.

В дубовом зале НИИК.

В Музее кино нииковцев встретили приветливо, с пониманием их положения; состоялся полезный и содержательный разговор с новыми коллегами. Без сомнения, опыт НИИКа в выпуске киноведческой литературы и в организации научных конференций пригодится Музею. О том, с каким  облегчением вздохнули многие после первой встречи с «музейщиками», говорит, например, тот факт, что именно директор Музея кино Лариса Солоницына первой предложила работу доктору искусствоведения Валерию Фомину, который недавно был «сокращён» из НИИКа «как внешний совместитель».  Но Лариса Оттовна рекомендована министром культуры В. Мединским на должность исполнительного директора Фонда кино. Если она туда перейдёт, кто займёт её место? Понадобятся ли ему уникальные специалисты, которые после гибели НИИКа стали то ли королями без королевства, то ли чемоданами без ручки?  Вопросов пока больше, чем ответов.

Хочется верить, что в Музее кино,  с которым многие нииковцы и раньше сотрудничали (а некоторые даже работали, когда Музей был ещё в Киноцентре), им удастся на какое-то время перевести дух - после всего, что выпало на долю после рокового слияния НИИКа со ВГИКом. Ведь коллектив НИИКа с самого начала не принял этот «аншлюс» - несмотря на уверения руководства, что это-де единственный способ сохранить за нами здание в Дегтярном переулке. И действительно через три года НИИК был выселен из его дома, а ещё через четыре неполных года прекратил своё существование. (Напоминает отречение Николая II: «Подпишите, Ваше Величество, ради мира в стране и безопасности родных!». Ну, подписал.  Стране это принесло две революции и гражданскую войну, а царю и его родным – заточение и гибель…). Каким «гарантиям» после этого можно верить? Особенно – на фоне деградации всей отечественной науки?

Чем бы дело ни кончилось, по людям НИИКа нанесён удар на всю их оставшуюся жизнь, тем более – уже перевалившую за вторую половину.  Мысленно возвращаясь к роковым для НИИКа 2009-2011 годам, никогда не перестанут они спрашивать себя: неужели действительно не было альтернативы «аншлюсу»? И дальше, ещё больнее: а кто виноват в медленном упадке НИИКа после ухода его первого директора Владимира Баскакова – Алесь Адамович, больше занимавшийся политикой, чем институтом, или сменившая его Людмила Будяк, пожертвовавшая интересами института ради своей семейной выгоды, оставив следующему директору «наследство с обременением»? Такие темы закрыты на много лет вперёд. И не стоит надеяться, что кто-либо из виновников гибели НИИКа напишет об этом мемуары. История кино – молодая отраслевая наука, в которой документы о событиях, живых в памяти уходящего поколения, становятся доступными только тем, кто сейчас ещё учится во ВГИКе. 

Может быть, нынешние студенты-киноведы когда-нибудь вспомнят бродивших по коридорам alma mater печальных, униженных нииковцев. Вспомнят, как мы сейчас вспоминаем Пролеткульт, ГАХН, АРК, «Межрабпомфильм», Бюро пропаганды киноискусства…  Всё это вспомнится и на новом месте, когда будет накрыт первый стол и помянуты в очередной раз «добрым крепким словом»  разорители старого, тёплого, насиженного гнезда: есть-де Божий суд, наперсники разврата!

Кстати, на Музей кино ложатся ещё и расходы по обеспечению бывших нииковцев новой оргтехникой и офисной мебелью. Инвентарные номера ВГИКа на старой (между прочим, в очень неплохом состоянии) «матчасти» из Дегтярного переулка делают невозможным её передачу в Музей кино вместе с бывшими нииковцами. Например, кожаный диван, стоявший когда-то в директорском кабинете: после переезда в 2015 г. его поставили в кабинет одного из проректоров ВГИКа. Безо всякого на то согласия прежнего владельца. Там он и остался. Пустячок, а неприятно…