Тусклое золото Берлинале

Берлин-2008

Вердикт жюри на каждом кинофоруме в той или иной мере вызывает недовольство критиков. Но на этот раз не случилось и недовольства — на конкурсной программе 58-го Берлинского фестиваля болеть было практически не за кого. А единственный по-настоящему замечательный фильм — «Нефть» (There Will Be Blood) Пола Томаса Андерсона жюри, к счастью, отметило: Андерсон удостоился «Серебряного медведя» за режиссуру, композитор Джонни Гринвуд — за музыку. По большому счету, этот масштабный фильм мог бы собрать едва ли не всех «Медведей», тем более что он отвечает главной характеристике Берлинале — социальной заостренности. История нефтяного магната Дэниела Плейнвью (Дэниел Дей-Льюис), в которой отразились обстоятельства возвышения реальных нефтяных королей, — самая зловещая история успеха и погони за американской мечтой. В отличие от прочих литературных и киносказаний про людей, сделавших себя, в ней нет ни капли романтизма, что в фильме подчеркивается принципиальным отсутствием женщин. Плейнвью изначально одержим единственной страстью — разбогатеть; он — одинокий волк, явившийся неизвестно откуда, как полагается герою фронтира, но, в отличие от него, никак не похож на странствующего рыцаря. Скорее, он со своей хромой ногой напоминает дьявола, метящего нефтью своих жертв, как черной меткой смерти. Богатство и власть, которую оно дает, — его единственное божество, но если речь идет о выгоде, Плейнвью готов даже прилюдно покаяться в церкви Третьего Откровения, где заправляет самозванный «пророк» Элай Санди (Пол Дейно), — чтобы и с ним в свой час жестоко расправиться. Свое наказание Плейнвью тоже понесет — в пустынном «Ксанаду» он будет валяться на полу мертвецки пьяным, призрак некогда энергичного человека, достигший безмерного богатства, но потерявший все, которого ничуть не жаль, ибо все человеческое было ему чуждо. Через весь фильм проходит метафора высасывания нефти, этой крови земли, действительно краснеющей на поверхности, где уже ничего не свято и «пророк» точно так же готов отказаться от Бога, как неверящий в него грешник готов клясться ему в любви.

«Озеро Тахо», режиссер Фернандо Эймбке

Блистательному Дэниелу Дей-Льюису не дали «Медведя» за эту роль, хотя против награжденного иранского актера Резы Наджи я ничего не имею. Наджи в неонеореалистской «Воробьиной песне» (Avaze gonjeshk-ha) Маджида Маджиди, режиссера, оставшегося верным теме «благостной бедности», достоверно и колоритно сыграл безвинно изгнанного с работы служителя страусиной фермы, которому приходится пройти искус легких денег и вернуться к патриархальному благородству бедняков. Заслужила свою награду и «новая Джульетта Мазина» — англичанка Салли Хокинс за эксцентричную роль в фильме Майка Ли «Беспечная» (Happy-Go-Lucky); наши зрители могли видеть ее в телефильме «Бархатные ручки». Я бы и против других наград этой картине не возражала — она резко выделялась в кругу как на подбор депрессивных и маловыразительных фильмов и профессионализмом, и легким изяществом, хотя по сути своей слишком сильно напоминает французскую «Амели» и нашу «Русалку», а потому фильмом-открытием ее не назовешь.

«Русалка» же Анны Меликян, открывавшая «Панораму», получила приз ФИПРЕССИ (Международной ассоциации кинокритиков) — на мой взгляд, самый престижный, потому что критики, в отличие от жюри, не руководствуются конъюнктурой и прочими посторонними условностями, а только соображениями искусства. Приз этот особенно важен, потому что среди крайне бедного конкурсного отбора жюри умудрилось на этот раз наградить «Золотым медведем» один из самых, на мой взгляд, слабых фильмов — экшн «Элитный эскадрон» (Tropa de Elite) бразильца Жозе Падильи. Это, впрочем, вполне можно было предвидеть — иначе и быть не могло под руководством Коста-Гавраса, самого авторитетного из ныне живущих классиков политического кино. Рассказанная от первого лица история «Эскадрона» — довольно трафаретное повествование о честном полицейском, капитане Нашименто (Вагнер Моура), по приказу начальства подобравшем команду некоррумпированных коллег, чтобы нанести удар по наркомафии в самом неблагополучном районе Рио-де-Жанейро перед визитом в Бразилию папы римского. Каждодневная война с преступностью требует от Нашименто нечеловеческого напряжения, и нервы его сдают, но на работе приходится держаться изо всех сил, а терпеть срывы мужа приходится его беременной жене. Коллизия фильма заключается в том, до каких границ можно заходить в борьбе с преступностью и вообще можно ли с ней бороться, оставаясь в рамках закона. По фильму, разумеется, выходит, что нельзя (что вполне соответствует канону жанра) и попытки либерально на-строенной молодежи бормотать что-то о гражданских свободах и правах личности в условиях тотального господства криминалитета ведут лишь к истреблению самых лучших из числа защитников законности и полной деградации нации, бессильной перед правом сильного. Судя по тому, что у себя в стране фильм после премьеры оказался в центре горячих дискуссий, он действительно является смелым социальным высказыванием, что, однако, не добавляет ему художественной значимости. В мировом масштабе, где известны гораздо более убедительные и многоплановые, а также и художественно выразительные образцы этого жанра (кои даже неловко упоминать в одном ряду с фильмом Падильи), «Элитный эскадрон» выглядит бледновато.

«Верим в любовь», режиссер Ван Сяошуай

Тот же мировой контекст нанес удар и по другому лауреату — удостоившейся «Серебряного медведя» за лучший сценарий китайской мелодраме «Верим в любовь» (Zuo you) Ван Сяошуая (он же и автор сценария). Как раз сценарий-то там и представляется, во всяком случае, на более привычный для нас европейский взгляд, довольно нелепым: интрига в том, что на протяжении всего (слишком долгого) экранного времени мать смертельно заболевшей девочки, решившая родить ребенка от бывшего мужа, чтобы тот стал донором для сестры, пытается убедить отца больной помочь ей в этом мероприятии.

То есть, попросту говоря, бывшая жена просит бывшего мужа переспать с ней, чтобы спасти от смерти их дочь. Конечно, проблема, скажем, в европейской жизни яйца выеденного не стоящая, в данном случае осложнена специфиче-скими для китайской действительности реалиями. Дело в том, что, родив второго ребенка от бывшего супруга, женщина по китайским законам лишается возможности родить третьего — уже от второго мужа, и тот, следовательно, никогда не сможет заиметь собственное дитя. В общем, на национальном уровне ситуация патовая, призывающая пожалеть всех ее участников. Тем не менее предполагаемой от зрителя реакции сочувствия создателям этой ленты дождаться не удалось; национальный компонент не смог перешагнуть границу универсально значимого.

Подобное несоответствие между ожидаемым и получившимся для мело-драм «Элегия» (Elegy) Исабель Коиксет и «Черный лед» (Musta jaa) Петри Котвицы и вовсе обернулось конфузом. Там, где зритель должен был пролить слезу, в зале раздавался нервический смешок. «Мыльнооперные» истории, даже с привлечением ударных актерских сил в лице Бена Кингсли и Пенелопы Крус, явно не дотягивали до конкурсного стандарта фестиваля такого уровня, как Берлинале. Не вызвал добрых эмоций и дебют Эрика Зонки «Джулия» с Тилдой Суинтон в главной роли. Этот римейк драмы Джона Кассаветеса «Глория» (1980), где главную роль играла Джина Роулендс, тоже пострадал прежде всего от плохо выстроенного сценария. Безмерно затянутый фильм, финал которого, задуманный, видимо, как напряженнейший саспенс, своим предрешенным исходом и беспомощностью режиссера перед экранным временем обеспечивает ему полный и абсолютный провал. Не спасает даже наэлектризованная, психологически взвинченная игра Тилды Суинтон, со всей отчаянностью изображающей запутавшуюся в денежных и карьерных делах алкоголичку, а потом женщину, в которой пробуждаются материнские чувства.

Ну а что касается Гран-при Эрролу Моррису за документальную ленту «Стандартная оперативная процедура» (Standard Operating Procedure), то здесь нет ничего неожиданного и возражать против этого награждения тоже нечего. Подчеркивающий свою политическую ангажированность фестиваль еще в 2006 году заложил тенденцию включения в конкурсную программу (при наличии отдельной документальной) неигрового кино с его прямым политическим высказыванием — тогда «Серебряный медведь» за лучшую режиссуру был вручен Майклу Уинтерботтому и Мэту Уайткроссу за документальную драму «Дорога на Гуантанамо».

«Джулия», режиссер Эрик Зонка

Политическое высказывание Морриса в жанре «нон-фикшн хоррор» (по определению режиссера) да еще под антиамериканским соусом как нельзя лучше отвечает политике, проводимой директором Берлинале Дитером Коссликом. Взятые в заключении свидетельские показания персонала тюрьмы Абу-Грейб, иллюстрируемые ими же сделанными фотографиями, рисуют вполне впечатляющую картину, которую, правда, вряд ли стоило аранжировать музыкой голливудского композитора Дэнни Элфмана и уж тем более компьютерными врезками в духе хорроров Джорджа Ромеро — довольно было бы самих фотографий. На мой взгляд, особенного внимания заслуживает здесь констатация того факта, что охранники и дознаватели Абу-Грейб понесли наказание не за фактические преступления против личности, то есть физические пытки, а за то, что они эти пытки зафиксировали как фотодокумент. Выяснилось, что по демократическим законам пытка — это когда ставят в неловкое (физически) положение или заставляют стоять лицом к стене, то есть морально унижают. А вот если приковывают наручниками голым к койке или ставят на табурет и подключают к электропроводам — это всего лишь «стандартная оперативная процедура». Гиперочевидность фото- или видеосвидетельства вытесняет, отменяет саму реальность, устанавливая примат отраженного над отражаемым, означающего над означаемым, а если называть вещи их простыми именами — формального над содержательным.

Кстати, фотографии, точнее, фотограммы, длинные статичные кадры, перемежающиеся вставками черного экрана, стали художественным приемом (самим по себе далеко не новым, даже, пожалуй, хорошо забытым старым, но вдруг оказавшимся уместным) мексиканского режиссера Фернандо Эймбке в фильме «Озеро Тахо» (Lake Tahoe), получившем почетный приз имени Альфреда Бауэра, основателя Берлинале, обычно вручаемый за художественные новации. Они создают в картине гипнотический ритм послеполуденной сиесты, вовлекающий зрителя в тягостную дремоту портового городка, сквозь которую яркими наплывами проступают эксцентричные характеры его жителей, попадающихся на пути подростка Хуана: врезавшись в столб на пустой дороге, он ищет нужную деталь для ремонта автомобиля. Драматичная в своей основе история (у Хуана только что умер отец, и он не знает, как справиться с горем) ненавязчиво перерастает в комедию нравов, что не оказывается кощунственным, так же как трогательный финал не несет в себе слезливой сентиментальности.

«Воробьиная песня», режиссер Маджид Маджиди

Фернандо Эймбке, а также Лэнс Хаммер с фильмом «Балласт» (Ballast), приехавший в Берлин из Санденса, и Жозе Падилья — самые молодые конкурсанты нынешнего фестиваля. Зарубежные коллеги-критики подсчитали возраст и других участников официальной программы: Амос Коллек (61), Майк Ли (65), Йодзи Ямада (76), Анджей Вайда (81) и добавили в эту почетную компанию председателя жюри Коста-Гавраса (75), что в целом, по их мнению, создало картину резко постаревшего фестиваля, по меньшей мере на полтора десятилетия отстающего от актуального кинопроцесса, теряющего ту остроту, которой он гордился в прежние времена. Как заявила одна критикесса, «сегодня в конкурсе оказывается невозможной такая, например, картина, как «Головой о стенку» Фатиха Акина, получившая в 2004 году и «Золотого медведя», и приз ФИПРЕССИ, что знаменовало редкое совпадение мнений жюри и критического корпуса. Разумеется, сегодняшнюю конкурсную палитру оживляют и разнообразят те полтораста фильмов, которые включены в другие секции, но все же фестивальной маркой всегда является именно конкурс, а он на этот раз выглядел довольно блекло. «Берлинский медведь поседел», — сделал вывод критик The Hollywood Reporter Скотт Роксборо, и с ним трудно спорить. А потому в памяти публики самыми яркими событиями останутся документальный фильм-концерт «Да будет свет!» (Shine a Light) Мартина Скорсезе, показанный на открытии фестиваля, и явление народу Мадонны с ее дебютом «Мерзость и мудрость» (Filth and Wisdom).