Бешеный Мик. «Да будет свет!», режиссер Мартин Скорсезе

«Да будет свет!» (Shine a Light)

Автор сценария и режиссер Мартин Скорсезе

Операторы: Роберт Ричардсон, Джон Толл, Эндрю Лесни, Эммануил Любецки, Митчелл Амундсен, Стюарт Драйбург, Роберт Элсуит, Тони Джанелли, Эллен Кьюрас и другие Concert Promotions International, Shangri-La Entertainment

США

2008

Впервые за 58 лет своего существования Берлинале открылся не просто документальной картиной, а фильмом-концертом — ни к чему вроде бы не обязывающей записью выступления одной легендарной группы, сделанной одним выдающимся режиссером, весьма увлеченным рок-музыкой.

С одной стороны, «Да будет свет!» (Shine a Light) — действительно «всего лишь» зафиксированный на пленку концерт «Роллинг Стоунз», чья главная и единственная задача — схватить живую энергию выступления знаменитой британской четверки и поделиться ею со зрителем. С другой — это именно фильм, поскольку снимать «не-кино» Скорсезе не умеет физически. При помощи команды первоклассных операторов, состоящей сплошь из лауреатов и номинантов «Оскара», Скорсезе соорудил не банальную телетрансляцию рок-концерта в формате MTV, а настоящее кино, отмеченное его фирменным режиссерским почерком. И — личный омаж группе, озвучившей протестные настроения его молодости.

Спонтанность картины, разумеется, деланная. И в черно-белом прологе Скорсезе ее самолично разоблачает, продемонстрировав одновременно «behind the scene» и «making of» своего, как всегда, очень тщательно сделанного фильма. Площадкой выбран не стадион типа Madison Square Garden, где некогда бился «бешеный бык» Джейк Ла Мотта и где проходят концерты суперзвезд, а вполне камерный зал Beacon — концерт был приурочен ко дню рождения Билла Клинтона. Решив запечатлеть для истории именно это шоу (на самом деле в фильме смонтировано два представления), Скорсезе вынужденно свел действие к небольшому «пятачку» театральной сцены — своего рода рингу, где самое место бешеному Мику Джаггеру с его наилегчайшим весом и резиновой физиономией, по которой он явно не раз получал. Фронтмен «Роллингов», как и не выпускающий сигарету изо рта даже на сцене Кит Ричардс, с легкостью вписываются в великолепный ряд неуправляемых, неподконтрольных, одержимых персонажей Скорсезе — первого киноклассика рок-н-ролльного поколения.

Это поколение сделало безнадежно устаревшими любые песни о нестареющих душой ветеранах и прочей «эмансипации стариков». Да, мужчины за шестьдесят могут не только разгадывать кроссворды на скамейке и путешествовать в обнимку с престарелыми женами, но и петь, и играть рок, кувыркаться в кровати с молодыми подружками, и, как Рокки и Рэмбо, качать железо или бить морды на ринге. А что, разве может быть иначе?

Рок для Скорсезе — не только идеальная подложка для его быстрых и крепких фильмов (в некоторых из них, как в «Хороших парнях», песни «Роллинг Стоунз» комментировали экранное действие), но и идеология, и стиль жизни, и способ вентиляции легких, и возможность очистки нервной системы от тягот большого кинобизнеса. Концертное выступление «Роллинг Стоунз» любитель музыки Скорсезе снимал с целью отдохнуть от незаладившегося монтажа «Отступников». В 1977 году он точно так же «отдыхал» от работы над громоздким «неоголливудским» мюзиклом «Нью-Йорк, Нью-Йорк», снимая прощальный концерт группы The Band. Фильм «Последний вальс» (по названию одной из песен группы) стал первым опытом Скорсезе в жанре «рокьюментари» (если не считать его работу над трехчасовым полиэкранным «Вудстоком» в качестве режиссера по монтажу). После были клип Майкла Джексона Bad (в виде «отдыха» от работы с Полом Ньюменом над «Цветом денег»), фильмы о Бобе Дилане и истоках блюза, впереди — картина о Бобе Марли. Опыт, наработанный на игровых фильмах, Скорсезе легко переносит в документальные (и обратно): режиссер отмечал, что концертные номера в картинах «Нью-Йорк, Нью-Йорк» и «Последний вальс» он снимал и монтировал так же, как эпизоды бокса в «Бешеном быке» и игры в бильярд в «Цвете денег». Вот и финальный выход Джаггера из здания театра под издевательски высунувшую язык Луну1 Скорсезе снимает такой же молниеносной летающей камерой, как проход «Бешеного быка» на боксерский поединок к жаждущей крови публике. Манеру снимать концертное (или спортивное) действо с движения, в острых ракурсах Скорсезе почерпнул из классических мюзиклов Винсенте Миннелли — режиссера совсем других музыкальных вкусов. Рок впитывал в себя еще не то.

Выбрав в качестве места действия театр, Скорсезе, конечно, сильно сузил возможности своей операторской «команде мечты» под началом дважды оскаровского лауреата Роберта Ричардсона. Впрочем, по такому исключительному случаю и Джон Толл («Оскар» за «Храброе сердце» Мела Гибсона), и Эндрю Лесни («Оскар» за «Властелина колец»), и Роберт Элсуит («Оскар» за «Нефть») и Стюарт Драйбург (снимал «Пианино» Джейн Кэмпион), и Эммануил Любецки (снял всего Куарона и новый фильм Коэнов), и Эллен Кьюрас (работала со Спайком Ли и Мишелем Гондри) сами сузили свои амбиции до статуса простых камераменов. Досужей демонстрацией операторского мастерства музыкальный фильм Скорсезе не стал. Как не стал и сборником основных хитов «Роллинг Стоунз». Первой песней, которую исполняет группа сразу после короткой вступительной речи Клинтона, становится энергичный Jumping Jack Flash, завершается фильм не менее ударной — Satisfaction, а в середине звучит Sympathy for the Devil. Остальные номера гораздо менее общеизвестны. Понятно, что вместо них могли быть выбраны другие, а вместо Кристины Агилеры и солиста группы The White Stripes, спевших вместе с Джаггером по песне, ему могли бы подпеть другие современные звезды. Суть дела от этого не меняется. Что бы и с кем бы ни пели «Роллинги» — они уникальны, других таких нет. На их забавно состарившихся черепашьих лицах (которые они, кажется, и не думают подвергать пластической хирургии) — отпечаток разгульной жизни, вопреки консервативным представлениям, нисколько не помешавшей им сохранить завидную физическую и творческую форму. Они — непонятно каким образом уцелевшие ископаемые ушедшей великой эпохи. Той, которую — опять-таки не без помощи «Роллинг Стоунз» — зафиксировал Жан-Люк Годар в фильме «Один плюс один» («Сочувствие дьяволу»). Тот фильм не был концертным. Годар снимал лишь бесконечные репетиции их знаковой песни Sympathy for the Devil — «Сочувствие дьяволу» (состав группы тогда был несколько иным). Снимал как часть политического и эстетического пейзажа буйных 60-х, перемежая нарочито монотонные эпизоды репетиций уморительными сценками, герои которых — черные активисты и белые феминистки — звали к топору тогдашнюю прогрессивную общественность. Натуральность роллинговского музицирования Годар уравнивал в правах с условностью политического театра, а язык газетных передовиц, на котором изъяснялись герои-экстремисты, — с шершавым языком комиксов, специально придуманных для фильма («Если ты не выйдешь за Хрущева, ты никогда не будешь женой великого пожирателя кукурузы», — говорит Барбарелле влюбленный в нее Рузвельт).

Времена кинематографического экстремизма остались в далеком прошлом, передовицы давно уже никто не читает, контркультурные комиксы взяты в оборот телевизионной анимацией, а Скорсезе и «Роллинги» постарели и, успокоившись, занимаются теперь чистым шоу-бизнесом. Сохранив, однако, (без)мятежный размах души, беглость натруженных пальцев и бьющую наповал энергию, не снившуюся их более молодым коллегам, избежавшим столбнячной дозы 60-х. Кинематографический напор давнего поклонника блюза и рок-н-ролла Скорсезе под стать необузданному наступательному исполнительскому стилю Джаггера, в свои шестьдесят четыре года все так же изумительно двигающегося на сцене и источающего нездешнюю сексуальность. Блестяще использовав в картине кусочки старых наивных интервью молодых «Роллингов» (в одном из них гладкощекий юноша Джаггер говорит, что легко представляет себя на сцене в шестьдесят лет), Скорсезе без всяких спецэффектов, силой одной лишь кинематографической иллюзии сделал совершенно очевидным тот весьма сомнительный факт, что за все эти годы «Роллинг Стоунз» совершенно не изменились.

1 Высунутый язык — логотип «Роллинг Стоунз».