Strict Standards: Declaration of JParameter::loadSetupFile() should be compatible with JRegistry::loadSetupFile() in /home/user2805/public_html/libraries/joomla/html/parameter.php on line 0

Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/templates/kinoart/lib/framework/helper.cache.php on line 28
Правила игры. «Между стен» («Класс»), режиссер Лоран Канте - Искусство кино

Правила игры. «Между стен» («Класс»), режиссер Лоран Канте

«Между стен» (Entre les murs / The Class)

По мотивам одноименной книги Франсуа Бегодо

Авторы сценария Лоран Канте, Франсуа Бегодо, Робин Кампилло

Режиссер Лоран Канте

Оператор Пьер Милон

Художники Сабин Бартелеми, Элен Белланже

В ролях: Франсуа Бегодо, Нассим Амрабт, Франк Кейта,

Рашель Регулье и другие

Haut et Court

Франция

2008

Париж. Невысокий белый мужчина среднего возраста — одет обыкновенно, в руке потертый кожаный портфель — едет в общественном транспорте, окруженный другими парижанами, спешащими кто куда. Читает книжку. Такого можно и не заметить, если б не взгляд камеры. Она плавно снимает Франсуа со спины и в профиль, на непрерывном крупном плане, вторя его движению. Эти считанные секунды — регулярный путь из дома на работу — единственные кадры города в фильме «Между стен». Больше Парижа мы не увидим. Равно как и ничего не узнаем о частной жизни Франсуа, хотя ожидание этой информации и упование на ее сенсационность провоцируют глупые догадки и составляют ложный, но эффективный саспенс картины.

На деле же ближайшие два часа развернутся в обычной школе, расположенной в двадцатом округе Парижа, а вовсе не в пригороде, как кажется на первый — стереотипный — взгляд. Весь фильм — это диалог между Франсуа, учителем французского, и его двадцатью пятью учениками, большинство из которых — дети эмигрантов. Арабы, азиаты, африканцы. Франсуа играет непрофессионал Франсуа Бегодо, писатель, журналист, кинокритик, автор «Кайе дю синема», спортивный колумнист «Монда». А также — настоящий учитель французского, написавший по стопам своего преподавательского опыта книжку «Между стен», по которой и поставлена картина Канте. В ролях его учеников — реальные ученики. В картине также появляются их реальные родители и другие педагоги, коллеги Бегодо. Камера ни разу не выйдет за границы этого социального института, лишь изредка переключаясь с уроков на учительские советы и разговоры во время перемены. Все как в «производственном кино» о системе образования. Но производственном не только в том смысле, что оно снято изнутри события, с «инсайдерской» точки зрения. Производственное в данном случае — это антипотребительское, не создающее иллюзий.

Грамматика, орфография, правила произношения, отличие устной речи от письменной, чтение «Дневника Анны Франк», составление автобиографий... Всем этим Франсуа занимается с разношерстными учениками, натыкаясь на их упрямство, возражения, лень и другие свойства подросткового характера, обманчиво — в глазах смотрящего — помноженные на принадлежность детей к другой культуре, с которой французы по-прежнему не знают, как быть.

То ли, следуя заветам «просвещения», приспособить ее к европейским традициям и заставить новое поколение эмигрантов говорить на правильном французском языке — но это не особенно получается и еще больше усложняет ситуацию. То ли самим приспособиться к их самобытности и органике, не терпящим перевода на другой язык и многое теряющим при таком переводе.

Но тогда потерять что-то в собственной — европейской — самости. Впрочем, она давно подвергнута критическому сомнению, и Канте, вместе со своим соавтором Бегодо, тоже в ней сомневается.

Про этот клубок неразрешимых противоречий во Франции снят не один фильм. Наиболее близкий к ленте Канте — «Увертка» Абделя Кешиша, где подростки из семей эмигрантов разыгрывали в окраинной школе классическую пьесу Мариво «Игра любви и случая», чтобы легче ассимилироваться во французском обществе. Но экстравагантный драматургический ход — детский спектакль на железобетонных подмостках, соединивший изящную словесность с безъязыкостью и социальной неустроенностью исполнителей-непрофессионалов, с невзрачным индустриальным пейзажем, — манифестировал, скорее, не слияние французов и эмигрантов на почве «высокой» литературы, а антропологические, неподвластные искусству и политике разрывы между ними. С другой стороны, призрак отчуждения, размывающий в «Увертке» иллюзию взаимопонимания, не имеет ничего общего с расовыми конфликтами и ничем не отличается от «классического» отчуждения, ставшего аурой европейского общества еще до нашествия «новых варваров».

У фильмов Канте и Кешиша есть кое-что общее. Это непрекращающаяся, бурная, с интонационными перепадами речь героев как проявление их внутренних волнений и в то же время как проявление игровой, а значит, и социальной природы человека, его способности притворяться (или увертываться), не называть вещи своими именами, играть и очаровывать словами. В «Увертке» этот речевой поток восходит к театральным словопрениям, к словесным дуэлям и искусству декламации, в «Между стен» — чуть ли не к традиции платоновских диалогов, схоластического поединка. Все подколы со стороны учеников Франсуа мягко оборачивает в вопросы к ним самим, заставляет их мыслить там, где они уже поставили точку, любой вопрос раскручивает в сторону еще большего вопроса. Франсуа не преподает в классически-дидактическом смысле слова, не навязывает знание, а учит мыслить самостоятельно.

В самых известных европейских фильмах про «постколониальный синдром» пресловутый Другой выступает в двойной функции — как психоаналитический «козел отпущения» для выплеска «белой» агрессии, чьи истинные причины так и не проясняются («Скрытое» Ханеке), и... как смутный, манящий объект желания (предыдущий фильм Лорана Канте «На юг», в котором состоятельные француженки бальзаковского возраста искали спасения от «экзистенциальной» скуки в объятиях «диких» чернокожих самцов, работающих в сфере секстуризма). В обоих случаях воспроизводились — пускай и критически — клишированные эксплуататорские отношения, жестко разграничивающие господ и рабов.

Чтобы совсем увернуться от этих культурных клише, от самой лексики, согласно которой европейцы — господа, а чужаки — рабы, или vice versa, и раздвинуть границы взаимоотношений между ними, не впав в еще большие клише политкорректности, Лорану Канте всего-то и потребовалось сменить оптику: с игровой, повествовательной, «просвещенческой» — на документальную и антропологическую, незаинтересованную, исследовательски непредвзятую.

Игровой фильм Канте построен на импровизации профессиональных учеников и учителей, не выходящих за рамки своей профессии и потому не становящихся любителями-непрофессионалами. Это позволило актерам — и в первую очередь Франсуа Бегодо — не только не скатиться в самодеятельное актерство, а продемонстрировать уникальное существование в кадре — мягкое, пластичное, прозрачное и непоправимое. И при этом далекое от виртуозности артистов-профессионалов. Иными словами, они играют только то, что умеют играть, ведь школа — это тоже театр, как замечает Франсуа. Очень тонкое режиссерское решение — с документальной естественностью и строгостью показать лишь публичную ипостась человека, которая свидетельствует — без всяких режиссерских ремарок и акцентов — о его сущности намного полнее, чем любые, в том числе и документальные, попытки запечатлеть его приватную, интимную жизнь. Документализм в данном случае оказывается самым настоящим гуманизмом, не нуждающимся больше ни в каких подпорках — вроде «поучительной» истории с наглядными примерами. Пространство личного намеренно убрано из картины. Канте ничего не сообщит не только про закулисную жизнь Франсуа, но и ни разу не обмолвится про внешкольное поведение учеников — про их влюбленности, затаенные комплексы и прочее. Этот традиционный психологизм — материал для классических или шокирующих драм — убран за скобки, но во всей своей сложности просвечивает, бликует сквозь аутентичные уроки французского.

Художественные правила игры становятся у Канте инструментом для выявления других — социальных — правил. В классе ничего особенного не происходит, ничего не выходит за рамки нормы, включая отчисление одного ученика за плохое поведение и депортацию родителей-нелегалов другого учащегося. Но такая спокойная — документальная — бессобытийность проявляет всю сложность социальной системы, которая не может быть справедливой, но в которую загнаны герои. Между стен — это, конечно, обозначение не столько места действия, сколько психологического состояния Франсуа, способного установить контакт с учениками, но бессильного включить в него окружающую реальность, сломать стереотипные представления об эмигрантах как агрессорах, посягающих на европейские ценности и нуждающихся в «перевоспитании».

Конечно, в границах школьного кабинета эти высокомерные стереотипы и ложные предрассудки разбиваются в пух и прах одним лишь взглядом и интонацией Франсуа, его открытостью и чувствительностью. Документальный опыт сосуществования учителя и учеников, а также учеников друг с другом превращает «Между стен» в фильм о том, что такое сообщество и что такое коммуникация в их самом чистом — идеальном — виде, освобожденном от политической окраски. Такой прорыв к основам человеческой коммуникабельности, преодолевающей и коллективное, и частное отчуждение, куда важнее недавних — попсовых — спекуляций по поводу того, как Европе справиться со своим колониальным прошлым, а «третьему миру» — вытеснить свою колониальную травму.

В интервью Франсуа Бегодо называет происходящее в классе моментами утопии, но делает оговорку, что сумма этих моментов неизбежно приводит к коллапсу, катастрофе, проигрышу. Сообщество утопично, так как возможно лишь в отдельно взятой комнате. А коммуникация заканчивается катастрофой, как только выходит за пределы четырех стен. Последний кадр фильма — пустой кабинет, лишь столы и стулья, знак отсутствия, свидетельствующий о недавнем прошлом, но бессильный свидетельствовать о том, что происходит с Франсуа и его учениками после того, как они покинули пределы школы.

Лоран Канте сделал бесшумный фильм на грани между утопией и катастрофой, присутствием и отсутствием. Уловил сквозняк между тем и другим, который пронизывает как отдельного человека, так и любое общество в целом.


Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/modules/mod_news_pro_gk4/helper.php on line 548
По тонкому льду. «Перформер», режиссеры Матей Собешчаньский, Лукаш Рондуда

Блоги

По тонкому льду. «Перформер», режиссеры Матей Собешчаньский, Лукаш Рондуда

Зара Абдуллаева

Еще один любопытный фильм, показанный на фестивале «Завтра/Tomorrow», но не попадавший ранее в поле зрения обозревателей ИК (в отличие от большинства других хитов этого форума), представляет собой «результат тесного сотрудничества» кинематографа и современного искусства. Замысел его авторов, режиссеров и сценаристов Матея Собешчаньского и Лукаша Рондуды попыталась разгадать Зара Абдуллаева.


Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/modules/mod_news_pro_gk4/helper.php on line 548
Экзамен. «Моего брата зовут Роберт, и он идиот», режиссер Филип Грёнинг

№3/4

Экзамен. «Моего брата зовут Роберт, и он идиот», режиссер Филип Грёнинг

Антон Долин

В связи с показом 14 ноября в Москве картины Филипа Грёнинга «Моего брата зовут Роберт, и он идиот» публикуем статью Антона Долина из 3-4 номера журнала «Искусство кино».


Strict Standards: Only variables should be assigned by reference in /home/user2805/public_html/modules/mod_news_pro_gk4/helper.php on line 548

Новости

Завершился 35-й Московский международный кинофестиваль

30.06.2013

29 июня в Москве состоялась церемония закрытия крупнейшего российского кинофестиваля. Главный приз в конкурсной программе, собравшей 16 номинантов, завоевала картина «Частица» турецкого режиссера Эрдема Тепегеза, посвященная девушке, ищущей в Стамбуле работу. Актриса Жале Арикан, исполнившая в «Частице» главную роль, признана лучшей актрисой. Приз за лучшую мужскую роль присужден Алексею Шевченкову, сыгравшему в фильме «Иуда» режиссера Андрея Богатырева.