Стив Маккуин. Последний оплот сопротивления

Стив Маккуин

Интервью ведет Мария Бейкер

Мария Бейкер. В этом году в Канне вы получили приз «Золотая камера» за лучший дебют. Но дебютантом вас назвать трудно: вы снимаете фильмы уже пятнадцать лет. Просто до выхода «Голода» ваши работы классифицировались как видео- или киноарт и их показывали в галереях, а не в кинотеатрах. Чем, на ваш взгляд, работа кинохудожника отличается от работы кинорежиссера?

Стив Маккуин. Это разные дисциплины. Я бы сказал, это другой язык, высказывание на другом языке. В мире киноарта моей основной задачей становится создание новой формы. Там меня больше всего интересует новизна формы, изобретение языка. Что же касается кинорежиссуры, то там главным является повествование, рассказанная история, развитие формы. Форма помещается в рамки нарратива — с началом и концом. Я как режиссер подчиняю и адаптирую эту форму в соответствии с заданными рамками. Именно это — игра с формой — больше всего интересует меня в традиционной режиссуре. Дело в том, что любой человек может рассказать историю. В любой стране, в любой точке земного шара вы можете найти рассказчиков — например, среди папуасов Новой Гвинеи! Поэтому история, рассказанная в кино, намного более универсальна, чем объекты, предназначенные для узкого круга ценителей современного искусства. В традиционном кино меня привлекает универсальность. Киноарт эксклюзивен — обращен прежде всего к людям, знакомым с западноевропейской концепцией искусства и готовым ее принять.

Если же говорить об условиях работы с практической точки зрения, конечно, это совершенно иной процесс! В кино ты окружен людьми — множество людей чем-то заняты на площадке. По правде говоря, мне показалось, что так работать проще! Всегда найдется кто-нибудь, кто принесет вам чашку чая или унесет ее в нужный момент. Когда я работаю как художник, мне приходится самому делать себе чай...

Мария Бейкер. В «Голоде» вы обращаетесь к той же форме, к тому же объекту, который привлекает вас в артпроектах — человеческому телу. Кажется, что и в традиционном кино «история тела» остается для вас главной.

Стив Маккуин. Нет, я бы не сказал, что меня интересует тело как таковое. Меня интересует физическое и физиологическое в кино. Мне интересно не само тело, но то, что мы с этим телом делаем.

Мария Бейкер. В картине представлена тотальная метаморфоза человеческого тела. Вы сказали как-то, что вам было интересно показать «тело как последний оплот сопротивления». Что это значит?

Стив Маккуин. Да, в данном случае человек использует единственное оставшееся в его распоряжении средство, а именно собственное тело, чтобы совершить акт протеста. Так же, как ребенок, которому велят есть, а он отказывается. Маленький ребенок практически лишен возможности контролировать ситуацию: все решения за него принимают родители — что ему есть, когда ложиться спать, какую одежду носить. Он использует отказ от еды как форму протеста. То же самое — использование собственного тела как инструмента — мы наблюдаем и у бомбистов-самоубийц. Конечно, мой фильм не только об этом, но в нем есть эта отчаянная нота, этот мотив — тело как единственное средство, последнее орудие борьбы.

«Голод»

Мария Бейкер. Вы сейчас упомянули террористов-самоубийц. Вы следите за ситуацией в мире — вы бывали на полях сражений в Ираке. Почему же вы решили обратиться к событиям тридцатилетней давности, к теме ирландского сопротивления?

Стив Маккуин. Для меня это прежде всего местная история. Отечественная история. История из моего детства — в то время в Лондоне, где я рос, террористы тоже взрывали бомбы. События в тюрьме «Мэйз», как и беспорядки в лондонском Брикстоне, очень занимали и волновали меня. Это было своего рода взросление, пробуждение, одиннадцатилетним мальчиком я вдруг осознал, что мир вокруг меня не такой, каким я его представляю. Каждый день по телевизору показывали парня по имени Бобби Сэндз, и на экране под его изображением стояла цифра (количество дней голодовки), и каждый день эта цифра увеличивалась. Я понимал, что парень перестал есть, и это производило на меня колоссальное впечатление. Это было что-то сродни потере невинности. Я очнулся и понял, что меня окружает совершенно иной мир.

Мария Бейкер. Какие режиссеры повлияли на вас? Мне показалось, что вы сознательно синтезируете элементы чистого «арта» (удивительные по красоте сцены в тюремной камере или финальные сцены) с традиционным кино. Например, история тюремщика снята так, как, возможно, это сделал бы Кен Лоуч. Вам было интересно экспериментировать и смешивать стили?

Стив Маккуин. Знаете, когда я работаю на площадке, мне некогда думать о Тарковском, Скорсезе, Феллини, Бергмане или Годаре! Я думаю о том, как мне снять хорошую сцену в данный конкретный момент. Когда мой глаз смотрит в объектив или на монитор, все, что меня волнует, — как лучше всего сделать этот план, эту сцену. Так что, по правде говоря, я ничего не могу вам сказать о смешении стилей — я просто не знаю. Если это и происходит, то не на сознательном уровне. Я не анализирую такие вещи, я просто думаю, как я хочу снять сцену. И, конечно же, одновременно я думаю о предыдущей и последующей сценах — то есть помещаю эпизод в контекст фильма. В какой-то мере процесс напоминает работу писателя. К примеру, двадцатиминутная сцена диалога со священником. Я понимал, что в реальной жизни двадцать минут — очень короткий отрезок времени, но в кино двадцатиминутная беседа кажется необычайно длинной. Короткий разговор из жизни превращается в фильме в очень продолжительный — люди даже не верят, что он идет всего двадцать минут. То есть мне все время нужно решать, какой я хочу видеть каждую сцену. Что же касается кинематографических влияний, то у меня просто нет времени об этом думать — мне надо фильм снимать!

Мария Бейкер. Расскажите, пожалуйста, о главном актере — Майкле Фассбендере. Известно, что до начала съемок ему пришлось похудеть на двадцать килограммов. Как вам работалось с Фассбендером?

Стив Маккуин. Знаете, у нас ушло довольно много времени на поиски главного героя. Нужен был человек с мощной харизмой — под стать самому Бобби Сэндзу! Найти такого нелегко. В какой-то момент я начал сильно переживать, мне казалось, что мы вообще нужного актера не найдем. Когда я впервые встретился с Майклом, я не думал, что он подходит на роль. Но потом, когда мы начали разговаривать, общаться, я постепенно «проникся» им. И даже тогда, когда решение было принято, у меня все равно оставались сомнения. В процессе работы начал проявляться характер, выявляться суть — так всегда бывает. Ведь Майкл тоже сильно рисковал, согласившись на роль. Он не хотел упустить шанс! Он уехал голодать в Лос-Анджелес, провел там два с половиной месяца. Должен признаться, что когда я увидел его после возвращения, я испугался. Мне показалось, что они переборщили. Глядя на Майкла, я понял, почему пост является важной составляющей всех главных религий. Голод заставляет человека обратиться внутрь себя. Внешний мир теряет привлекательность — исчезают аппетит, сексуальное влечение, насущные интересы и потребности. Остается только собственный внутренний мир. Человек остается один на один с самим собой. И это очень интересно!

Мария Бейкер. Как вы заметили, история Бобби Сэндза — локальная, британская. Роль этого человека в контексте англо-ирландской драмы продолжает вызывать бурные споры. По вашему адресу уже прозвучали обвинения в том, что в «Голоде» вы превращаете преступника в жертву. Кто для вас Бобби Сэндз — террорист или мученик?

Стив Маккуин. Прежде всего, я хочу заметить, что эта история — локальная и глобальная одновременно. При желании в ней можно найти аналогии с событиями в тюрьмах «Абу Грейб» и «Гуантанамо». А на ваш вопрос я отвечу так: я не считаю Бобби Сэндза ни террористом, ни мучеником. Честно говоря, меня этот аспект не интересует. Главное для меня, что эта история произошла на самом деле. Я не верю в цензуру и не считаю, что кто-то имеет право предписывать мне, какие фильмы я могу или не могу делать. Любой однозначный ответ на вопрос о роли Бобби Сэндза будет упрощением. На самом деле, в его жизни есть некое пророчество. История повторяется вновь. Вероятно, людям будет интересно задуматься об этом, поспорить. Кроме того, мой фильм — не о Бобби Сэндзе. Это фильм о людях. Мне интересен не только Бобби Сэндз, но и тюремные охранники. Мне интересны люди в экстремальной ситуации. Обычные люди в необычной обстановке — что они делают, как ведут себя. Это фильм о ритуале. О ритуале повседневной жизни в экстремальных условиях.

Мария Бейкер. С 2003 года вы являетесь официальным художником-баталистом Имперского военного музея (Imperial War Museum). Эта должность была учреждена британским правительством во время первой мировой войны — в те годы прежде всего в целях пропаганды. Среди ваших предшественников на этом посту были Джон Сарджент, Уиндам Льюис и другие крупнейшие британские художники XX века. Каковы обязанности «официального художника-баталиста»?

Стив Маккуин. Этот пост был учрежден даже раньше — во времена Крымской войны. Сейчас, конечно же, никто не рассматривает функции «официального баталиста» как пропагандистские. Это очень ответственная роль, и в течение многих лет в этой роли выступают ответственные художники. Я тоже хотел взять на себя эту ответственность. Я предложил проект, который предполагает выпуск серии мемориальных почтовых марок с изображением солдат, погибших в Ираке. В Британии на почтовых марках Королевской почты (Royal Mail) разрешено печатать либо портреты членов королевской семьи, либо изображения уже умерших людей. Мне кажется, что люди, погибшие «за королеву и отечество», как здесь говорят, заслуживают того, чтобы оказаться на марке. В этом случае вся страна получит возможность визуального общения с теми, кто погиб. Визуализация очень важна. Ведь до сих пор в Британии, когда погибает солдат, он становится просто именем и номером. Его образ, его лицо не присутствуют в массовом сознании. СМИ не заинтересованы в распространении такого рода информации. Но я считаю, что в этом нет ничего постыдного и эти люди должны обрести лица. Еще мне хотелось, чтобы в моем проекте участвовала вся страна. Я не собирался делать бронзовую статую и взгромождать ее где-нибудь в Лондоне. Мне было интересно создать работу, которая была бы, если можно так сказать, функциональной и мобильной. В любой точке страны человек сможет отправить или получить письмо с мемориальной маркой на конверте. На данный момент мы выпустили факсимильный тираж марок и представили их в Манчестерской библиотеке и в Лондоне. Я беседовал с Гордоном Брауном о возможности выпуска официального тиража почтовых марок, и он поддержал мою идею. Посмотрим, что из этого выйдет... Большинство семей погибших солдат выразили желание, чтобы портреты их близких были помещены на почтовые марки. Мы провели опрос населения — семь из каждых десяти опрошенных поддержали наш проект. Диалог на эту тему продолжается. Надеюсь, марки будут выпущены.

Мария Бейкер. Вы планируете продолжать работу в большом кинематографе? Уже есть новые проекты?

Стив Маккуин. В будущем — да, надеюсь! Но сейчас я занят подготовкой к Биеннале-2009 в Венеции, где я буду представлять Великобританию.