Герой не нашего времени. «Адмиралъ», режиссер Андрей Кравчук

«Адмиралъ»

Авторы сценария Владимир Валуцкий при участии Зои Кудря

Режиссер Андрей Кравчук

Операторы Игорь Гринякин, Алексей Родионов

Художники Александр Загоскин, Мария Турская

Композиторы Руслан Муратов, Глеб Матвейчук

Звукорежиссер Владимир Литровник

В ролях: Константин Хабенский, Сергей Безруков,

Анна Ковальчук, Николай Бурляев, Егор Бероев, Елизавета Боярская,

Ришар Боринже, Виктор Вержбицкий, Федор Бондарчук, Владислав Ветров

Первый канал, «Дирекция кино», студия «Даго-фильм»

при поддержке Министерства культуры РФ

Россия

2008

Следует признать, что «Адмиралъ» Андрея Кравчука к зрителям немного опоздал. Ленту начали снимать, когда в стране доминировала однозначно негативная критика большевистского переворота 1917 года.

Но политические изменения внесли в оценочную моду курс на объективность, и теперь все явственнее можно расслышать мнение о том, что если бы при царе все было в полном ажуре, то никто бы Октябрьскую революцию не затевал. Эта простая мысль, прежде вызывавшая бурное негодование, начала обретать признание, поскольку семнадцатилетнее житье «без государства» стало утомлять даже тех, кого вполне устраивал розово-голубой свет телевизионного пространства. И общественное мнение, с робкой надеждой взглянув на забрезжившие в перспективе изменения, начало перестраиваться на иную волну.

Последнее десятилетие XX века сменило традиционную для советского периода парадигму восприятия ценностей на прямо противоположную. Царь и церковь, получив моральную реабилитацию, вознеслись на невероятные высоты, свергнув оттуда советских вождей. Уже сам факт присутствия (восстановленных) на вершине Олимпа государя и церкви вроде как становился для страны пропуском в прекрасное будущее, не случись кровавого революционного переворота 17-го года. В этих рассуждениях куда-то за ширму уходили события Февральской революции, которая, в общем, тоже, как и эпоха Николая II, оставляла мало шансов на построение российского рая.

Однако новой ценностной модели хватило ненадолго. Теперь уже стало не стыдно говорить, что не все в истории революции было однозначно просто и что были причины, ее обусловившие. И противопоставление кроваво-красного безупречно белому, рокировка белого и черного стала выглядеть примитивной. А потому в свете сегодняшнего дня «Адмиралъ», не успев выйти «в люди», выглядит морально устаревшим. Понятно, дело не в реальном Колчаке как таковом. Просто идеальный герой из этой ленты, похоже, уже не герой нашего времени.

Фильм, снятый по сценарию Владимира Валуцкого при участии Зои Кудря, неторопливо перечисляет биографические события из жизни адмирала Колчака, но эмоционально зрителя не задевает. Изначальный посыл, что Колчак — герой уже только потому, что он воевал не на стороне большевиков, а «за царя и отечество» (тут надо отметить, что буржуазную революцию, свергнувшую царя, он все же принял), несколько лет назад был бы вполне актуален. Но теперь эта концепция слабовата для фильма и не цепляет за живое: она просто-напросто несовременна. Мало сказать, что ей не хватает нюанса непредвзятости; в ней нет главного стержня — драмы Колчака, офицера и гражданина, до 1917 года честно выполнявшего свой долг перед родиной, но в силу исторического времени попавшего в жернова событий, поставивших его перед фатальным выбором.

И в самом деле, столь неординарная судьба выпадает человеку не часто. Историки отмечают, что не случись революция, Александр Васильевич, несомненно, стал бы гордостью России как полярный исследователь, ученый, флотоводец. Современники считали его необычайно способным, знающим и талантливым офицером, высокообразованным человеком. Он выдвигал смелые научные гипотезы, участвовал в морских экспедициях, его признавали выдающимся исследователем Севера и прозвали Колчаком Полярным.

О его смелости ходили легенды. О ней знали и враги отчества: известно, что когда во время русско-японской войны раненый Колчак попал в плен, японское командование, уважая его храбрость и талант, позволило ему оставить при себе оружие.

Он, однозначно, не был человеком с пассивной жизненной позицией. Считал делом чести организовать экспедицию по розыску пропавших на Севере исследователей. Прекрасно разбираясь в минном деле, организовывал оборону российских городов, блокировал военные базы противника. Он был талантливым офицером с удавшейся карьерой: военно-морской эксперт в Государственной думе, автор программ по восстановлению отечественного военно-морского флота после русско-японской войны, признанный и действующий военный стратег, затем командующий Черноморским флотом, кавалер многих государственных наград. В свои 43 года (в 1917 году) ему было что терять.

Поэтому сведение всех сложностей этой нетривиальной биографии к показанной в «Адмирале» банальной love story, представляется подходом крайне недостаточным, неглубоким и чрезвычайно однобоким. Рамки поверхностной мелодрамы слишком тесны для столь масштабной личности, тут явно не хватает трудных решений, которые, несомненно, ему приходилось принимать: образу главного героя не хватает трагизма.

Тогда еще никто не знал, во что выльются результаты Октябрьской революции, и многие ее защитники тоже любили свою страну и были искренни в поисках лучшей жизни. Другие выбирали путь изгнания, не желая бороться с собственным народом. Колчак не обладал патентом на идеальный вариант любви к родине, он просто имел свою точку зрения на события. Происходившие в стране изменения не совпали с его мировоззрением, и свой долг он видел в том, чтобы не изменять себе, своим понятиям о чести и обязанностях гражданина. Его выбор, несомненно, был сознательным, а действия на посту Верховного правителя России вполне соответствовали занимаемой им должности. Отсюда спорность фильмовых оценок: идеальным и столь романтичным героем он не мог быть по определению: шум вокруг красного террора при скромном умалчивании о терроре белом отдает фальшивыми нотами: война есть война, тем более гражданская.

Драматизм личной судьбы Колчака в том, что обстоятельства оказались сильнее его. И это — извечная человеческая драма, актуальная во все времена. По законам драматургии на нее должна была наслоиться драма любовная, обострявшая для него проблему выбора. Но от экранного романа Колчака с Анной Тимиревой (Елизавета Боярская) драматизмом не веет, а простое перечисление событий при отсутствии напряженной сюжетной интриги не вызывает ни сочувствия, ни сострадания.

Чувства персонажей без глубины, независимо от качества актерской игры. Несмотря на харизматичность Константина Хабенского (который, кстати, по мере предоставленных ему сценарных возможностей, старается играть драму героя), он не может компенсировать основной недостаток картины — ее поверхностность. В фильме, при желании и без всяких для него последствий, можно поменять все. Это как раз тот случай, когда замена любого кирпича не повлияет на внешний вид здания.

Однако, несмотря на моральный анахронизм, лента встретила в отзывчивой публике вполне теплый прием. Рекламные ролики, два месяца приглашавшие зрителей в кинозалы, сумели создать очереди в кинотеатрах и снискали фильму аплодисменты в финале. Скорее всего, успех обеспечили актерские имена: трио Хабенский — Боярская — Безруков, перекочевавшее сюда из предыдущего проекта Первого канала («Ирония судьбы. Продолжение»). Сыграл свою роль и ряд знаковых заимствований из американского кино: к примеру, в головном уборе медички начала ХХ века Елизавета откровенно напоминает Скарлетт Йоханссон в роли Девушки с жемчужной сережкой, а сам фильм, в общем-то, выглядит традиционной голливудской новеллой о любви на российском историческом фоне. При этом масштаб личности вынужденно контрастирует с рамками жанра, вследствие чего извечное русское желание докопаться до истины терпит явное фиаско.

Ставка на аттракционность, которая сама по себе не помешала бы фильму, но только в качестве одной из составляющих цельной картины, выдвинута в «Адмирале» на первый план. Однако она заключается не в размахе батальных сцен, где схематичность морских сражений выражена в почти условном противостоянии российского миноносца и немецкой эскадры (последняя, в общем-то, тоже состоит из одного корабля, но иногда подтягивает еще пару как будто бы нарисованных карандашом фрегатов — мультипликационный эффект туманных кораблей-призраков). Аттракционность — в странных и довольно сомнительных по своему смыслу эпизодах, в таких, как ампутация ноги генералу Каппелю. Откровенная глупость в поведении генерала — отказ от смены мокрой обуви, приведший к последующему обморожению конечностей, — стоила ему здоровья. В его случае такой поступок не был вызван ни героическим желанием разделить судьбу с измученным долгими переходами войском, ни какими-то иными разумными мотивациями. Был просто каприз. Потому сочувствия это мнимое геройство не вызывает, а ампутация без анестезии воспринимается всего лишь как жестокий аттракцион.

А на контрасте с войной — мирная жизнь. Пара ярких монтажных переходов «из войны в мир» выделяются в довольно неудачном оформлении всей картины с весьма скромными интерьерами и отнюдь не отменными по качеству костюмами. Бальные платья массовки как будто взяты напрокат из архивных реквизитов «Войны и мира» Сергея Бондарчука («Адмиралъ» настойчиво рисует тематическую параллель с этой лентой), но не подогнаны по фигурам, а тогда в моде, как известно, были не столь субтильные барышни, как сейчас.

Следует отметить еще один характерный нюанс. Русская православная церковь считает Колчака непричастным к свержению Николая II, в отличие, например, от генералов Корнилова или Алексеева, в которых она, напротив, видит виновников отречения государя от престола и его ареста в феврале 1917-го. Похоже, этим можно объяснить такое обилие религиозных знаков в светском фильме-биографии. К примеру, общая молитва команды помогла кораблю Колчака пройти невредимым через минное заграждение. При этом нельзя не заметить чистую аттракционность этого момента: такой специалист по минному делу, каким считают Колчака, никак не мог установить эти самые мины у себя в тылу, чтобы потом, уповая на Господа, испытывать на себе эффективность собственного военного творчества. Колчак представляется все же довольно практичным человеком, а такого рода «храбрость» уже граничит со слабоумием. Однако помимо этого «минного променада» в фильме много других указателей, свидетельствующих о крайне трепетном отношении его создателей к церковному благоволению. Царь Николай благословляет Колчака на командование Черноморским флотом, вручая ему икону; затем зритель наблюдает перманентные службы в храмах, отпевания погибших, благословения на сражения, постоянно крестящихся в кадре персонажей, молитву как фон и наконец полынью в виде креста и финальный аккорд — позу сброшенного в ее ледяную воду тела Колчака. В отличие от сохраняющих веру белых, их противники уже к 1922 году все поголовно безбожники, не упускающие случая над церковью надругаться.

За флером натужной романтизации объемную и неоднозначную русскую историческую фигуру в Колчаке разглядеть не удается; его картинный призрак тает, не успев пережить финальные титры. Не удалась и попытка художественными способами компенсировать нежелание властей реабилитировать Александра Васильевича Колчака юридически (на чем, кстати, настаивает и православная церковь). Можно замолчать, к примеру, цифру в 25 тысяч расстрелянных колчаковцами после взятия Екатеринбурга, но просто переменить знаки в отношении к этой сложной персоне, возвести в ранг национального героя-мученика недавний символ беззакония и жестокости вряд ли стоило труда. Как писал в письме к Анне Тимиревой Колчак: «Одного приказания играть симфонии Бетховена иногда бывает недостаточно, чтобы их играли хорошо».