Искусство вечно! Пьеса

Мне кажется, что со временем вообще перестанут выдумывать художественные произведения. Будет совестно сочинять про какого-нибудь вымышленного Ивана Ивановича и Марью Петровну. Писатели, если они будут, будут не сочинять, а только рассказывать то значительное или интересное, что им случилось наблюдать в жизни.

Л. Н. Толстой

Искусство должно быть сиюсекундным. Это как рой короткоживущих мотыльков, который издали можно принять за облако. Каждая частица этого «облака» неповторима и прекрасна только на протяжении целого и неделимого мгновения.

С. Корнеев. Записки актера

1

Кабинет офисного типа. Пластиковый стол, пластиковые стулья. За столом сидят Валера, Семен Маркович, Валя и Елена Андреевна. Алексей стоит возле стола. Ему кажется, что он будет выглядеть убедительнее, если будет стоять. Пока он говорит, Женя устанавливает на авансцене видеокамеру на треноге.

А л е к с е й. Уверены? Понимаете, когда мы согласимся, обратного пути не будет.

С е м е н М а р к о в и ч (с сомнением). Вот если бы Новый год...

А л е к с е й (устало). Семен Маркович, ну мы с вами уже пятьсот раз об этом говорили — да, Новый год — это хорошо. Да, нам не зазорно побыть и зайчиком, и ежиком...

Е л е н а А н д р е е в н а. И ведьмой.

А л е к с е й. И даже ведьмой, чтобы прокормить себя и свои семьи. Да, вы абсолютно правы. Но сейчас апрель.

С е м е н М а р к о в и ч (примирительно). Я просто сказал...

А л е к с е й. А я, Семен Маркович, не просто сейчас спрашиваю: все согласны? Кто отказывается, я того не держу. В стране кризис, и лучше работы вы сейчас просто не найдете. Просто не найдете. (Мягче.) Поймите, я уважаю ваше решение, и если вы решите уйти, это не значит, что «Время цветов» будут играть другие актеры. Нет, как только мы найдем финансирование, я опять начну репетиции. Но и вы меня тоже поймите. Меня поставили перед выбором: или мы сами находим деньги на спектакль, или мы распущены. Для всех вас это возможность заработать на жизнь, но я, лично я, зарабатываю здесь на творчество. Я угробил несколько месяцев жизни на эту постановку. И, конечно же, мне важно работать с единомышленниками, с теми, кто пойдет со мной до конца.

В а л я. Вы сами видите, в каком мы положении.

А л е к с е й. Вижу. Вижу и хочу помочь. Я сам нашел эту пьесу, я сам договорился с автором, хотя все думали, что он уже умер, я собрал вас вместе, и теперь, после всего этого, я не собираюсь отказываться от того, что было сделано. Теперь я нашел работу и предлагаю ее вам.

Е л е н а А н д р е е в н а. Честно сказать, у меня других предложений нет. А роль интересная?

А л е к с е й. Это мы чуть позже обсудим. Итак, вы согласны?

Е л е н а А н д р е е в н а. Да, Алеша, я согласна.

А л е к с е й. Валера?

В а л е р а. Мне вообще-то за квартиру надо платить...

А л е к с е й. Это значит «да»?

В а л е р а. А можно будет псевдоним взять для титров, если что?

А л е к с е й. Титров не будет. Каждая серия пять-семь минут продолжительностью, и для титров просто нет места.

В а л е р а. А деньги сразу дадут, как все снимем?

А л е к с е й. Ну, вот можем спросить у Жени, он местный. Знакомьтесь сразу. Это Женя, наш оператор, его нам дали... э-э-э... владельцы этого интернет-портала. Женя, а здесь как платят? Вовремя?

Ж е н я. Кажись, да.

А л е к с е й. Ну вот. Вы все слышали. Валера?

В а л е р а. Ну хорошо. Мне бы за квартиру, а то попрут...

А л е к с е й. Прекрасно. Валечка?

В а л я. Вы сами видите, в каком мы положении.

А л е к с е й. Вижу. Вижу и хочу помочь. Семен Маркович?

С е м е н М а р к о в и ч. Я актер старой школы. Когда нас в 74-м в зале собрал Топоров и сказал, что власти его выжимают из театра, что он готов эмигрировать, я был среди тех немногих...

А л е к с е й (перебивая). Считайте, Семен Маркович, что вы опять в 74-м.

С е м е н М а р к о в и ч. Я скажу коротко.

А л е к с е й. Только я вас умоляю — коротко.

С е м е н М а р к о в и ч (поднимаясь с места). Если коротко, я считаю, что если есть талант, то не важно, где ты его демонстрируешь — в зале на тысячу мест или перед единственным слушателем в парке. Не важно, кто ты — Гамлет или Яго. Не важно...

А л е к с е й. Семен Маркович, да или нет?

С е м е н М а р к о в и ч. Да! Да, Алеша, я с вами. Вот вам моя рука!

Жмут друг другу руки.

А л е к с е й. Семен Маркович, когда я вас звал в свою постановку, я знал — в вас можно верить.

С е м е н М а р к о в и ч. И я, Алеша, и я верю в молодежь, верю в энтузиазм и талант, с которым...

А л е к с е й (перебивая). Итак, мы все согласны. Задача перед нами стоит непростая. Непростая в том смысле, что мы должны снять этот сериал за неделю. Потом его тут же вывешивают в Интернете...

Е л е н а А н д р е е в н а. Я позову своих поклонников на премьеру.

А л е к с е й. Елена Андреевна, попробуйте запомнить — это Интернет, это даже не телевидение. То есть это телевидение, но по Интернету.

Е л е н а А н д р е е в н а. Значит, премьеры не будет?

А л е к с е й (сбиваясь). О чем я говорил?.. Да. За неделю. То есть каждый день мы будем снимать по серии. Снимать будет Женя, он профессионал. Женя, вы как, кстати, будете снимать все это?

Ж е н я. На видео?

Алексей с тревогой смотрит на Женю. С трудом улыбается.

А л е к с е й. Ну вот видите...

М-да... О чем я говорил?

В а л е р а. А сценарий?

А л е к с е й. Тут тоже свои сложности. Здесь поточное производство, и поэтому сценаристы будут выдавать серию сценария в начале съемочного дня. Диалоги в них прописаны не будут, поэтому мы с вами импровизируем в рамках сюжета. Все лишнее потом отрезается на монтаже.

В а л я. То есть мы говорим отсебятину?

С е м е н М а р к о в и ч. Валечка, вы молодая актриса, и я вижу, в каком вы положении, но достоинство старой школы в том, что мне, например, до-

статочно просто знать свой персонаж, чтобы стать им. И тогда от его имени...

А л е к с е й (перебивая). В общем, Семен Маркович вам покажет.

В а л я. Я же только уточнила.

А л е к с е й. Сейчас у меня есть только короткий синопсис и сюжет первой серии. Вторую серию мы получим завтра, в лучшем случае, после

съемок. Вопросы? Пожелания?

С е м е н М а р к о в и ч. Кстати, Валечка, мой врач милейший человек. Я сегодня иду к нему, и, если хотите, он может стать и вашим врачом тоже. Хотите я вас ему порекомендую?

А л е к с е й. Есть у кого-нибудь вопросы по существу?

В а л я. У меня уже есть, спасибо. Ой, мне же надо позвонить. А где здесь городской телефон?

А л е к с е й (с мукой в голосе). Соберитесь, я прошу вас. Мы принимаем важное решение. Сейчас всё решим, и будете заниматься своими делами.

Е л е н а А н д р е е в н а. Какие роли вы для нас приготовили?

Ж е н я. Я пойду покурю. Свистните?

А л е к с е й. Э-э-э... да, Женя, конечно.

Е л е н а А н д р е е в н а (лукаво). Я вся в предвкушении.

А л е к с е й. Ну, я думаю, на самом деле многим из нас придется играть сразу несколько ролей, ну, в общем...

В а л е р а. Да, а про что сериал-то?

А л е к с е й. Ну, вот у меня тут бумажка... (Разворачивает листок.) Не я, сами понимаете, писал все это...

С е м е н М а р к о в и ч. А сейчас никто писать не умеет. Потеряна школа, безвозвратно потеряна.

А л е к с е й. Итак. Сериал называется «Убить старика».

С е м е н М а р к о в и ч. Современно звучит.

А л е к с е й (читает). «Существует заговор стариков, которые хотят захватить мир. Их лица сморщены от злобы, руки дрожат от жадности, а шаркающая походка помогает скрывать спрятанную в кальсонах самурайскую катану. Студентка Алена и сбежавший с зоны заключенный по кличке Карась попали в круговорот заговора, и их цель выявить в этой шамкающей и пукающей толпе Главного и уничтожить его. (Пауза. Алексей обводит глазами труппу и продолжает читать.) Первая серия. На автозак, перевозящий Карася и пожилого заключенного по кличке Швабра, нападают старики и уничтожают конвой. Они хотят расправиться со случайным свидетелем нападения Карасем, но тот бежит. Знакомство с Аленой в комнате общаги, в которой Карась волею случая находит убежище». (Пауза.) На сегодня это всё.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша, я как-то не все поняла. Столько незнакомых слов. Автозак, к примеру, я знаю, что такое. У меня зять пять лет за изнасилование сидел. А катана? И главное — где моя роль?

С е м е н М а р к о в и ч (вставая). Лена, ты не поняла главного — нас собрали здесь, чтобы унизить.

Е л е н а А н д р е е в н а. Унизить?

А л е к с е й (успокаивая). Елена Андреевна, Семен Маркович, ну что вы, в самом деле...

С е м е н М а р к о в и ч. Алеша, вы над нами издеваетесь?! Скажите честно — издеваетесь?!

А л е к с е й. Семен Маркович...

В а л е р а. Да... Все это как-то... (смеется, качает головой.) неожиданно.

С е м е н М а р к о в и ч. Вы собрали нас здесь, меня, Лену, чтобы издеваться над нами? Я сорок лет в театре! Я пошел к вам, чтобы играть, а не кривляться! Играть! Когда вы звали меня в свой спектакль, вы говорили — мы будем революционерами! Мы будем создавать шедевры! Это ваши шедевры? Это ваша революция? Это какая-то... мерзость!

А л е к с е й (распаляясь в ответ). Да, Семен Маркович! Да! Я негодяй! Конечно! Знаете, как я соглашаюсь на любую халтуру? На любую, как вы говорите, мерзость? Знаете, как? Легко! Знаете, почему?

С е м е н М а р к о в и ч. Знаю!

А л е к с е й. Ни хрена вы не знаете! Потому что мне все равно. Потому что это вам нужно за квартиры платить, докторам и кому там еще...

В а л я. Вы сами видите, в каком я положении...

Она встает из-за стола, и видно, что она беременна.

А л е к с е й. Вот, вот! И акушеркам. И мне надо. Но я об этом не думаю. Я хочу поставить этот спектакль. Я хочу взять и поставить этот спектакль. И не важно, где я возьму деньги на это. Мне — все равно. И мне плевать, каким образом я этого добьюсь, хоть к черту пойду. Плевать! С вами или без вас, но я поставлю этот спектакль. И сниму этот сериал. Я это сделаю! Ясно?

Входит Женя.

Ж е н я. Покурил. Ну как вы тут? Что решили?

Садится на свое место.

С е м е н М а р к о в и ч (вставая). Пошли, Лена. Нас тут унижают.

Е л е н а А н д р е е в н а (неуверенно). Унижают? Семен, ты уверен?

С е м е н М а р к о в и ч. Мы с Леной уходим из этого борделя!

Берет пожилую актрису за рукав, и они идут к выходу.

Е л е н а А н д р е е в н а (на ходу). Может, он не хотел нас унизить? Семен?

С е м е н М а р к о в и ч. Лена, не задавай глупых вопросов.

Уходят.

В а л я (извиняясь). Врач сказал, мне нельзя волноваться. А тут еще звонить надо срочно. Так что... Давайте я сегодня вечером позвоню вам... И скажу... Хорошо?

Ей никто не отвечает.

В а л я. До свидания.

Она уходит. Остаются Алексей и Валера.

А л е к с е й. Ну что, Валера?

В а л е р а. Что?

А л е к с е й. Ты чего не уходишь?

В а л е р а. А куда мне уходить, Леша?

А л е к с е й (устало). Ну, я не знаю... Все куда-то уходят. Если бы я знал куда, я бы сам ушел. Но я не в курсе.

В а л е р а. И я. Мне вообще терять нечего. Мне тридцать лет, я играю в спектаклях, на которые не ходят известные кинорежиссеры. У меня обычное лицо, обычное телосложение. Я даже не смешной. У меня никаких перспектив, Леша. А за квартиру платить надо. Кризис как-то пережить надо. Не порнуха, и ладно. Да и в порнуху меня не взяли бы — у меня все самое обычное, даже секс.

А л е к с е й. Ты хороший актер.

В а л е р а. Актер, может, и хороший. Только никому не нужный.

А л е к с е й. Мне нужный.

В а л е р а. Это ты Семену Марковичу будешь затирать, что он тебе нужный. Я тебя с института знаю — сделали проект, разбежались. Никаких обид.

А л е к с е й. Значит, ты остаешься?

В а л е р а. Ну, типа того. Кто я? Карась?

А л е к с е й. Ты — Карась, Валера. И еще ты мой друг.

В а л е р а. Я ж тебе говорю — не затрачивайся на меня. Но все равно спасибо.

А л е к с е й. Что у тебя с Валькой?

В а л е р а. Ну, ты сам видишь — что.

А л е к с е й. Алименты требует?

В а л е р а. В том-то и дело, что нет. Мечта любого мужика, в этом смысле. Ни слова. Ни про ребенка, ни про алименты. Мы вообще это никогда с ней не обсуждали. Ни разу даже не намекнула, что ей от меня что-то нужно. Сама как-то там справляется.

Ж е н я. Здорово. Офигенски.

Все вздрагивают, смотрят на Женю.

Ж е н я (смущаясь). Круто, говорю. Ну... вы же сами сказали...

А л е к с е й. А живет где?

В а л е р а. У родителей, как и раньше. Ну, это ты и сам можешь у нее спросить. То есть мог. Я же говорю, мы с ней не общаемся...

Замолкает, потому что входит Валя.

В а л я. Я в воду хочу рожать. А сейчас позвонила по телефону, а они говорят, три тысячи долларов будет стоить в нашей клинике. А я уже так себе все это придумала, все распланировала... А они говорят — договор, предоплата. А я уже собралась. Я не могу все в голове отменять, я об этом седьмой месяц думаю. А они говорят — три тысячи долларов. (Садится.) А где я их возьму? (Пауза.) А еще говорят, после родов некоторые актрисы не могут играть. Что-то в них ломается, и они уже не актрисы. Они — мамы. Не могу представить себе, как это — быть просто мамой.

И больше никем. (Алексею.) Как ты думаешь, я смогу играть после?..

А л е к с е й. Ты — сможешь. Ты хорошая актриса, Валя.

В а л я. А я вообще нужна вам такая? Хожу, как утка, наклониться не могу. Даже шнурки завязать не в состоянии. Текст не помню дольше двух строчек. Врач сказал, это нормально. Я, мол, внутри у себя живу. У меня все внимание внутрь себя уходит.

А л е к с е й. Вот тут нас, Валя, и спасет магия кино. (Жене.) Мы сможем Валю снять так, чтобы не видно было живота? Крупным планом? А?

Ж е н я. Крупным? Конечно, можем. Я сам сниму!

А л е к с е й (с энтузиазмом). Ну вот и хорошо. Снимем тебя, значит, крупным планом, будешь порхать, как Джульетта. А потом и в воду родишь, и в огонь, и в медные трубы. Кто у тебя, кстати, планируется — мальчик, девочка?

Валя не успевает ответить. Входит Елена Андреевна.

Е л е н а А н д р е е в н а (сердито). Семен всегда так! Поднимет бучу и первым же бежит. В 74-м, когда Топорова за границу выгнали, а вместо него Кошкина поставили, он тоже тогда такую бучу поднял. А Кошкин, между прочим, хотел со мной «Мастера и Маргариту» ставить. А я, между прочим, должна была Маргариту играть. А Семен мне: «Ты не должна работать с этим ничтожеством!» И чего я тогда, дура, его послушалась? Сдался мне этот Топоров? (Садится на свое место.) Топоров, кстати, тоже хотел со мной Маргариту делать. Не успел просто.

А л е к с е й. Конечно, Елена Андреевна, это не роль Маргариты, это понятно...

Е л е н а А н д р е е в н а. И мне понятно. Но если так отказываться, так и жизнь пройдет, правильно? Что обо мне будут говорить? «Всю свою жизнь она играла прислугу и отказывалась от больших ролей?»

А л е к с е й. Я рад, что такая талантливая актриса, как вы, будет играть в моей постановке.

Е л е н а А н д р е е в н а. А моя роль какая? Там, я слышала, у вас старики есть? Я умею очень хорошо играть стариков. Послушайте: «Жизнь... как быстро ты пролетела, жизнь... Еще вчера я думала — все успею...»

Ж е н я. Офигеть. Настоящие актеры! Всё как у взрослых!

Все вздрагивают, смотрят на Женю.

А л е к с е й. Елена Андреевна, вы большой молодец, правда. Я вам обещаю, когда вам устроят овации на премьере нашего спектакля, вы мгновенно забудете все, что вы тут пережили. Как страшный сон. Я обещаю вам.

Е л е н а А н д р е е в н а (польщенно). И мне приятно работать с вами, Алеша.

А л е к с е й. Ну что ж. Завтра с утра и начнем. Ты Валера — Карась, беглый зэк.

В а л е р а (грустно). Бля буду, крест на пузе.

А л е к с е й. ...ты, Валя, — Алена, студентка из общежития...

В а л я (запоминая). Алена... Давайте я лучше запишу. Где же у меня ручка была?

Е л е н а А н д р е е в н а. А я все старики со всего мира.

А л е к с е й. А вы, все старики мира, Елена Андреевна. Как же я счастлив работать с вами, друзья!

Ж е н я. И я! Это так здорово!

2

Елена Андреевна и Валера в полосатых костюмах сидят друг напротив друга в кузове автомобиля, изображающем «автозак». На голове Елены Андреевны седой парик. Перед ними на авансцене — видеокамера на треноге. Возле нее Женя, он с восторгом смотрит на Елену Андреевну.

Ж е н я (восхищенно). Обалдеть.

В а л е р а (недоверчиво). Да ладно.

Е л е н а А н д р е е в н а. Ботаю, ботаю, не сомневайтесь. У меня зятя посадили в 95-м за изнасилование. Так что вы по мне ориентируйтесь.

В а л е р а. Хорошо. А то я никогда зэков не играл.

Е л е н а А н д р е е в н а. Это легко. Когда зять вернулся, я с ним только по фене ботала. А иначе бы он вообще меня не слушал. Ну то есть это не настоящая феня, скорее, пародия, но нам же главное видимость создать, правильно?

В а л е р а. А у вашей дочери, у нее дети есть?

Г о л о с А л е к с е я. Ну как?

Ж е н я. Вообще ничего! Не шелохнулась!

Появляется Алексей. Тяжело дышит.

А л е к с е й. Не могу один. Не получается.

Ж е н я. Давайте я помогу. Вдвоем-то мы ого-го.

А л е к с е й. Хорошо. (Актерам.) Значит так. Играем быстро и по существу. Мы долго машину раскачивать не сможем, поэтому постараемся снять с одного дубля. Швабра знакомится с Карасем. Черт его знает, зачем, но нам, наверное, может пригодиться. Сцена заканчивается, когда машина резко останавливается. Вопросы?

В а л е р а. У отбросов нет вопросов. Просто знакомимся. И всё.

А л е к с е й. Абсолютно. Ты хороший актер, Валера, помни это.

Е л е н а А н д р е е в н а. А я?

А л е к с е й. А вы вообще гений, Елена Андреевна. Женя, пошли.

Уходят.

В а л е р а. Вот поэтому я ему и не верю. Он слишком легко всех хвалит.

Е л е н а А н д р е е в н а. Валера, для вас это так важно? Вы же и так все это должны знать. Вы очень хороший актер.

В а л е р а. Я и вам не верю.

«Автозак» начинает раскачиваться. Елена Андреевна кивает Валере. Тот кивает в ответ.

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну что, салага, по какой статье загораешь?

В а л е р а. Сто седьмая мать родная. Куда везут-то нас? В «Тишину», что ли?

Е л е н а А н д р е е в н а (усмехаясь). Везут печников да петухов, а нас перевозят. Да не выйдет у них ничего. Не под ту кишочку заточку подкладывают. (Протягивает руку.) Хорошие люди Шваброй зовут. Зовут не парашу Шваброй подтирать, а мокруху насухо доводить.

Валера пожимает руку Елене Андреевне.

В а л е р а. Карась. Собор без крестов, да погост без петухов. Через форточку хожу по привычке, теперь соло пою на отмычке.

Е л е н а А н д р е е в н а. Держись за ручку Швабры, форточник-соловей, а то сольют тебя кум да кума в «Тишине», как миску баланды.

«Автозак» перестает раскачиваться.

В а л е р а. Швабра, чего это? Мы уже приехали?

Г о л о с А л е к с е я. Стоп! Снято!

Появляются тяжело дышащий Алексей и улыбающийся Женя.

А л е к с е й. Тяжелая сука... простите...

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну как?

А л е к с е й. Я не все мог расслышать, но это, конечно, полный трэш.

В а л е р а. А что ты хотел? Чтоб мы тут что? «Короля Лира» выдали?

Е л е н а А н д р е е в н а (неуверенно). Трэш? Это?..

А л е к с е й (пытаясь отдышаться). Здесь пойдет. Здесь это то, что надо. (Садится на пол.) Но я там чуть не умер. Чуть не умер...

Ж е н я. А я ничего, даже не запыхался. Мне так все понравилось!

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну что, с первой съемкой всех нас?

А л е к с е й. Надо еще отснятый материал посмотреть. Женя... (Оглядывается на камеру.) Женя?

Ж е н я (пятясь). Я, правда, не запыхался. Я могу еще раскачивать.

А л е к с е й. Ты ведь не включал камеру? Так ведь?

Ж е н я (пятясь). Я сейчас. Я сейчас один все раскачаю...

Он скрывается за машиной.

Г о л о с Ж е н и. Я готов! Снимаем?

А л е к с е й. Перерыв... Десять минут перерыв.

3

Елена Андреевна стоит возле закрытой двери. Считает негромко вслух.

Е л е н а А н д р е е в н а. Один, два, три, четыре, пять... (Громко.) Откройте! (Прислушивается к приглушенным голосам из-за двери.) Мужчина к вам не заходил? Мы из пенсионного общества, хотим ему страховку оформить. (Прислушивается к голосам.) Точно не заходил? В полосатом костюме такой? (Опять прислушивается, удовлетворенно кивает, отходит от двери. Набирает номер городского телефона.) Алло. (Внезапно.) Я тебе ща поблякаю, вша беззубая! Лёлю свистни там. Аллё... (Ласково.) Лёля, как там у вас, зайка, привет. Я зайду. На следующей неделе зайду, у меня сейчас съемки, времени нет совсем. Что значит «забыла»? Я специально вам оставила. Конечно. Конечно. Пользуйтесь. Мне зачем? Ну да. Ну да. (Дверь открывается, заходит Валя. С трудом садится на стул, с трудом снимает с себя сапоги.) Ну ладно, милая, не могу больше... Ну да. Ну да. На следующей. Да. И денежку занесу. Да, как обещала. Нам за-платят. Точно заплатят. Только этому не говори. Да потому что кобёл! Да. Да. Ну, я еще позвоню. Только ты трубку бери первая. Вот и отлично. Ну всё, целую. (Кладет трубку.) Ну как там?

В а л я. Алексей очень злится, что не получается. Кричит на всех. На Валеру накричал. Что он поломойка, а не актер и что он должен идти мебель собирать, а не в кино играть. Валера аж побелел весь. А у него это больная тема. Он из нашего театра раз восемь уходил.

И каждый раз в запой. И главное, что не просто где-то тихо бухает, а звонит в театр каждые пять минут и говорит, что ему совесть не позволяет всех обманывать, что он не актер, что театр ему жизнь погубил и всё в таком духе.

Е л е н а А н д р е е в н а. А он хороший актер? Я с ним раньше не пересекалась.

В а л я. Не знаю. Никто не знает.

Но Алексей все равно зря так с ним себя ведет.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша очень нервный, когда ничего не получается.

В а л я. А зачем так кричать? Мне вот волноваться совсем нельзя.

Е л е н а А н д р е е в н а. Больно уж ему не терпится «Время цветов» доделать. А тут такие сложности.

В а л я. А я вот думаю, в спектакле играть мне уже не придется.

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну, это ты зря. Я, когда Лёлю родила, уже через четыре дня в массовке чечетку отплясывала. И ты сможешь.

В а л я. Я не про это. Я про то, что я играть вообще не смогу. Страшно так.

Е л е н а А н д р е е в н а. Глупости. Все ты сможешь. (Пауза.) Может, даже и Маргариту осилишь. Хотя роль очень сложная, не каждая справится.

В а л я. Какую Маргариту?

Е л е н а А н д р е е в н а. Если бы играла, ты бы помнила. Я тебе точно говорю.

Дверь открывается, заглядывает Алексей.

А л е к с е й. Всех прошу на исходную. Попробуем еще раз.

4

А л е к с е й. Начинаешь чувствовать к нему симпатию. Приготовились? Валера, чуть левее встань, чтоб ей живот перегородить. Отлично. Начали.

В а л я. А ты ничего. Симпатичный. На каком факультете, говоришь, учишься?

В а л е р а. На цыганском. На цыган-ском факультете. А ты откуда откинулась?

В а л я. Я геофизик. Еще не откинулась. Учусь на третьем курсе. Пока без троек. Я в третий раз... в третий раз... Забыла.

А л е к с е й. Стоп. (Устало.) Валя, я же специально для тебя это придумал. Смотри еще раз: третий курс, без троек, переехала в комнату на третьем этаже, в третий раз встречаешь такого симпатичного парня. Везде тройки — легко запомнить.

В а л я. Мне не нравятся тройки.

А л е к с е й (удивленно). Вот нормально. Почему?

В а л я. Не нравятся.

А л е к с е й. Валя, я не вижу логики. Почему тебе не нравятся тройки? Что такого в тройках, что тебя пугает?

В а л я (упрямо). Не нравятся тройки.

В а л е р а. Леша, ну что ты к ней пристал? Ну не любит человек тройки.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша, постарайтесь Валю тоже понять, ей нелегко.

А л е к с е й (срываясь). А я действительно не понимаю! Уже ночь! Я устал! Меня долбит, раз за разом, долбит дежа вю, будто я видел уже все это в каком-то кошмаре! У меня даже сейчас дежа вю, что я уже говорил вам про дежа вю! Но я не понимаю! При чем тут тройки! Тройки при чем?!

Валя начинает плакать. Уходит.

В а л е р а. Дурак ты, Леша. Она нормальная беременная баба, у нее матка вместо мозгов, а ты на нее орешь.

Уходит вслед за актрисой.

А л е к с е й (вслед). И что делать?! И что нам теперь делать?! Мы вышли за график, мы ни хрена не можем снять из-за ее этой фобии дурацкой! У меня тоже уже матка вместо мозгов!

Ж е н я. Четверки.

А л е к с е й. Чего?

Ж е н я. Замените все на четверки.

А л е к с е й (злобно). Своим делом занимайся! (Берет себя в руки.) Извини, Женя. Ладно, пойду, успокою ее. Потом еще раз попробуем.

Уходит.

Ж е н я. А что я такого сказал?

Е л е н а А н д р е е в н а. Ему видней, Женя, он режиссер.

Ж е н я. Я тоже буду режиссером. Денег накоплю и пойду учиться на режиссера.

Е л е н а А н д р е е в н а. Не надо тебе этого, Женя. Ты такой мальчик хороший. Не надо тебе этого.

5

Алексей, Валя, Валера и Елена Андреевна сидят за столом в кабинете. Как и в первой сцене. Молча. Долгая пауза.

Е л е н а А н д р е е в н а. Сколько, говорите, заплатят?

А л е к с е й (мрачно). Теперь, кажется, не так уж и много.

В а л я. Зря я согласилась, да? Я, наверное, не справляюсь?

В а л е р а (Алексею). У меня вопрос. Ты раньше снимал что-нибудь? До этого?

А л е к с е й (через силу). Послушайте. Осталось немного. Первый день — он всегда самый трудный. Нам просто надо сжать зубы и доснять всю эту... всю эту... это кино.

Входит Женя.

В а л е р а (Жене). Эй ты, специалист! А ты что-нибудь снимал до этого?

А л е к с е й. Принес? Давай сюда.

Женя дает Алексею бумажку.

Ж е н я. Вот. На третьем этаже выдали.

А л е к с е й. Так, посмотрим... (Разворачивает, читает. Бросает бумажку на пол, будто обжегшись. С ужасом.) Б...дь. Нас посадят.

В а л е р а. Что там?

А л е к с е й. Это сценарий на завтра. Нас посадят. И правильно сделают. Б...дь...

Е л е н а А н д р е е в н а. Прочитайте нам, Алеша. Давайте обсудим, мы же не знаем, что там.

А л е к с е й (в шоке). Я должен подумать. Я должен сосредоточенно подумать.

В а л е р а. Дай сюда. (Поднимает бумажку, читает.) «Неродная бабушка Алены пытается уничтожить свою приемную внучку и Карася».

В а л я. А там не написано, откуда она вообще взялась, эта неродная бабушка?

Е л е н а А н д р е е в н а (с удовлетворением). Бабушку я сыграю. Это тебе не Швабра.

А л е к с е й (в шоке). Эх, ну ни хрена ж себе... Я должен подумать...

В а л е р а (продолжает читать). «Они вынуждены скрываться и случайно попадают на секретный совет стариков, где те присягают на верность Главному Старику. Лицо Главного скрыто под маской».

Е л е н а А н д р е е в н а. А это для Алеши роль. Алеша, вы же можете под маской сыграть?

А л е к с е й (в шоке повторяет). Я должен сосредоточенно подумать...

В а л е р а. «Они подслушивают секретный план стариков. Он заключается в том, что они собираются на встрече

с электоратом захватить в плен президента России. На встречу приглашены все старики. Только президент знает код атомного чемоданчика, оставшегося в наследство от СССР. Таким образом, старики хотят установить власть над миром«.

Ж е н я. Мне тоже понравилось. Круто.

А л е к с е й (оживая). Круто? Круто?! Нас посадят. Вы что, не понимаете? Нас реально посадят за этого президента. Блияяя... (В волнении ходит взад-вперед. Останавливается.) Значит, так. Я прошу у вас у всех прощения. Съемочная группа распущена. Денег я вам за этот день заплатить не могу. В этом смысле хоть расстреливайте меня, денег все равно нет. Мне ужасно стыдно, что я втравил вас в это, но, ей-богу, лучше без работы, без денег и без скамьи подсудимых. Простите меня.

В а л я. Как это? Всё? Мы больше не играем? Никогда?

В а л е р а. Судя по всему, да.

А л е к с е й. Простите меня ради бога. Простите. И прощайте.

Ж е н я. Домой идти?

А л е к с е й. Да, Женя, иди домой.

Ж е н я. А завтра? Приходить?

А л е к с е й. И завтра оставайтесь дома. И послезавтра. (Прижимает руку к груди.) Мне так стыдно, друзья, простите меня. Простите.

В а л е р а (беззлобно и устало). Да пошел ты.

А л е к с е й (шепотом). Простите. Простите за всё.

Берет со стула куртку, смотрит на актеров. Хочет что-то сказать, не находит слов, прижимает руку к груди.

Е л е н а А н д р е е в н а (внезапно). Слушай сюда, ты, дырка от параши. Хочешь и откинуться, и чужую жопу под раздачу подставить?

А л е к с е й. Елена Андреевна...

Е л е н а А н д р е е в н а. Я, сука, шестьдесят лет Елена Андреевна. Я сцену топтала, когда ты в суфлерскую будку пешком ходил. И ты, значит...

А л е к с е й. Елена Андреевна, вы с ума сошли?

Е л е н а А н д р е е в н а. А ну сел на место!

А л е к с е й. Я...

Е л е н а А н д р е е в н а. Быстро, я сказала! (Алексей садится.) Значит, так. Послушайте меня, Алеша. Послушайте меня все. Я просто прошу взять себя в руки, успокоиться и выслушать меня.

Я ничего вам нового не скажу. Я отлично помню, как было в мою юность, когда лишнего слова сказать было нельзя. Зажимали так, что мало не покажется. Очень было страшно. И мне было страшно, и всем, кто против власти рыпался.

А л е к с е й. Вы поймите меня правильно...

Е л е н а А н д р е е в н а (не обращая на него внимания). Прошло много времени, и я могу делать какие-то выводы. Я имею на это право, я старый человек. И вот что я вам скажу — в истории остались только те, кто рыпался. А все остальные так и умерли незамеченными. И я среди них. Вас можно понять, Алеша, вы молоды и талантливы...

А л е к с е й. Вы правильно меня понимаете, но...

Е л е н а А н д р е е в н а. Но, с другой стороны, вы нанялись сюда за деньги и вы вообще, ни разу, ни на полмиллиметра не революционеры. Вы просто снимаете здесь сериал. Просто зарабатываете деньги. Просто наемные работники. Что? Разве я не права? (Все думают над ее словами.) А кроме всего прочего, про этого президента шутить не страшно. Страшно про предыдущего что-то не то сказать. А за этого ничего не будет. Это я вам как опытный человек говорю.

В а л е р а (с уважением). Мне кажется, Елене Андреевне можно доверять.

Е л е н а А н д р е е в н а (невесело усмехаясь). Жизнь... Так быстро пролетела жизнь... Еще вчера я думала: все успею. А теперь... Но у вас-то все будет по-другому. Или что? Или я ошибаюсь?

В а л е р а. Лёха?

А л е к с е й. Что Лёха?

В а л е р а. Ну, скажи что-нибудь.

А л е к с е й (мрачно). Чего тут сказать? Завтра в восемь «мотор», прошу без опозданий.

6

В а л я. Какие странные грибы, бабушка. Цвет странный. И форма.

Е л е н а А н д р е е в н а. Специально для тебя собирала, внучка. И для твоего друга.

В а л е р а. Бля, в натуре, грибы какие-то... опущенные.

В а л я. А ты почему, бабушка, не ешь? С дороги-то устала, наверное?

Е л е н а А н д р е е в н а. Ничего, ничего. Я перекусила на вокзале сегодня.

В а л е р а. Не, бабусь, давай хавай, не трынди.

А л е к с е й (комментирует). План не удался. Первые признаки злобы, агрессия.

Е л е н а А н д р е е в н а. Сказала же — сытая. Глухие, что ли? По сто раз повторять? Ешьте давайте, а то тарелки потом после вас еще мыть.

В а л е р а. Ты чего конфликтуешь, в натуре? Предъявляешь чего? Садись на нары и хавай баланду, как все.

В а л я (ласково). Вот этот на тебя, бабушка, смотрит, зелененький. А ну давай, ам его.

А л е к с е й. Бабушка выбивает тарелку из рук Алены. Вот так. Карась понимает, что тут дело нечисто. Возмущение.

В а л е р а. Ах ты, кошелка, мать твою! Ты нас чё, травануть решила?

А л е к с е й. Ведьму давайте, Елена Андреевна, как в последний раз репетировали.

Е л е н а А н д р е е в н а. Травануть? Щенки! Ха-ха-ха! Да мне проще вас утопить, как щенков! Ха-ха-ха!

А л е к с е й. И пальцем! Пальцем тычьте! Продолжайте хохотать!

Е л е н а А н д р е е в н а. Ха-ха-ха!

В а л е р а. Она из этих!!! Бежим, мать твою!!!

Е л е н а А н д р е е в н а. Ха-ха-ха!

А л е к с е й. Стоп! Снято! (Жене.) Снято?

Ж е н я (с восхищением). Круто. Как в кино.

Е л е н а А н д р е е в н а (довольным голосом). А я снималась один раз в рекламе порошка стирального. Мне Илюша, оператор, тогда сказал, что я очень киногеничная.

В а л е р а. А ничего, что мы огурцы с грибами перепутали?

В а л я. Это я виновата. Смотрю на огурцы и думаю — вот грибов бы сейчас соленых...

А л е к с е й. А что, мне даже понравилось. Есть в этом какое-то зерно. Женя, беги в коридор, камеру устанавливай, мы сейчас придем.

Женя убегает.

В а л е р а. А ко мне, утром сегодня, представляете, подошли двое — мужчина и женщина. И автограф взяли.

Е л е н а А н д р е е в н а. Женщина с такой шапкой дурацкой, да? У меня тоже. Они, наверное, у всех берут, на всякий случай. Видеть же они не могли, что мы снимаем, правильно?

В а л я. А в соседнем павильоне, я узнала, снимают сериал «Обнажены и опасны» — три девки в голом виде грабят банки, и потом не могут найти свидетелей ограбления, потому что никто не может запомнить их лица. И вот эти двое, они туда не пошли автографы брать. Они именно нас ждали.

А л е к с е й. Ну, ты сравнила — наш сериал и эта порнушка. Просто заглядывали в павильон, видели, как мы работаем... Я так думаю. Прославляемся потихоньку, и это закономерно. Ладно, не отвлекаемся. Следующая сцена в коридоре — вы бежите от демонической бабушки в подвал.

7

Алексей сдирает с головы противогаз.

А л е к с е й. А это нормально, что у меня стекла потеют? Может, с ними что-то не так?

В а л е р а. Все с ними так.

А л е к с е й. А на лбу ручкой «Metallica» написано.

В а л е р а. Я этот противогаз на соревнованиях на 23 февраля в 11-м классе выиграл. Костюм химзащиты надел за четыре минуты тридцать пять секунд.

В а л я. А ты был в армии?

В а л е р а. Не взяли, я слишком легкий был. Недобор по весу.

Ж е н я (грустно). Вот бы мне так. А я здоровый, прямо беда. Весь обследовался с головы до ног — здоровый, хоть ты тресни.

В а л е р а. Я же всю дорогу Соломинку играл. В сказке про Соломинку, Пузырь и Лапоть. А в прошлом году на Лаптя перевели, говорят, Соломинка я уже неубедительная, дети не верят.

А л е к с е й. А я убедительный в этом противогазе?

Е л е н а А н д р е е в н а (успокаивая). Очень. Лучше просто не может быть.

А л е к с е й. Да? Столько лет не играл, волнуюсь.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша, у вас все получится, правда.

Алексей надевает противогаз, что-то говорит. Снимает его.

А л е к с е й. А меня вообще слышно, когда я что-то в противогазе говорю?

Е л е н а А н д р е е в н а (деликатно). Ну, так... Не очень.

А л е к с е й. Давайте тогда по-другому сделаем. Я говорю, а вы все повторяете, как зомбированные. На всякий случай. Женя, снимаем только меня, крупным планом. Поехали.

Надевает противогаз. Что-то говорит.

В с е (хором). Это наш секретный план.

Алексей что-то говорит.

В с е (хором). Красная кнопка ждет нас.

Алексей что-то говорит.

В с е (хором). Нам нужен президент. Он знает.

8

Все, кроме Жени, сидят за столом. Настроение у всех приподнятое.

А л е к с е й. Даже отметить хочется. По-моему, сегодня прекрасно все прошло. Как ваши ощущения?

В а л я. Спина болит ужасно. Врач сказал, что попа у всех беременных растет для противовеса к животу. А у меня почему-то не растет.

В а л е р а. У тебя прекрасная попа. То есть противовес. То есть... В общем, тебе надо отдыхать чаще. Ты береги себя. И ребенка.

В а л я (с удивлением). Спасибо. Ты чего это такой заботливый?

В а л е р а (Алексею). А дальше что? В смысле, у тебя же уже есть завтрашняя серия?

А л е к с е й. Сейчас Женя принесет.

Е л е н а А н д р е е в н а. А может, правда отметим как-нибудь съемки? Давайте на вино скинемся. Я так давно не пила вина.

В а л е р а. Лучше на пиво наберем.

А л е к с е й. Лучше давайте Женю дождемся, прочитаем серию и решим.

В а л я. А мне можно чуть-чуть красного вина. Это даже полезно, врач говорил.

В а л е р а (мгновенно уступая). Ну, уговорили — вино так вино.

А л е к с е й. Друзья, давайте все-таки подождем Женю.

В а л е р а. Чего ты нервничаешь? Все нормально будет.

А л е к с е й. Я нервничаю, потому что не понимаю логики. По идее тут

и не должно быть логики, но мне все равно как-то стремно.

Е л е н а А н д р е е в н а. Хорошо, давайте ждать. А вы замечали, что когда сутками с одними и теми же людьми работаешь, они тебе как родственники в какой-то момент становятся?

В а л е р а. Точно! (Вале.) Ты тоже это чувствуешь?

В а л я. Раньше да, было такое.

А сейчас вот. (Гладит себя по животу.) Вот мой родственник. Я только его чувствую.

В а л е р а (упавшим голосом). Да? И больше никого?

Валя не успевает ответить. Входит Женя. Садится.

Ж е н я. Так мне сегодня понравилось кино снимать. Вообще.

А л е к с е й. Ну?

Ж е н я. Что? Говорю, что...

А л е к с е й (обрывая). Сценарий где?

Ж е н я. А! Вот. Конечно. Извините.

Дает сложенный вдвое листок Алексею.

А л е к с е й. Ну, с богом. (Открывает бумажку. Тут же закрывает.) Елена Андреевна, а давайте вы прочитаете. Для разнообразия.

Е л е н а А н д р е е в н а. Почему нет? Давайте. (Разворачивает листок, читает.) «Старики охотятся на Карася и Алену. Карась влюбляется в Алену и рассказывает свою историю — на самом деле он гениальный актер...»

В а л е р а (мрачно). Та-а-ак...

Е л е н а А н д р е е в н а. «...который играл зэка в одной театральной постановке так убедительно, что его обвинили и посадили в тюрьму. Под маской Карася скрывается пылкий и чувственный Стасик. Алена в ответ признается Стасику, что за ними охотятся, не потому что Стасик стал свидетелем заговора стариков, а потому что Алена украла у бабушки главную реликвию стариков — Золотой Катетер». (Отрывается от бумаги). А мы и не знали про этот катетер ничего. Надо же. (Продолжает читать). «Алена не знает, в чем сила Катетера, но знает, что Катетер в старческих руках — это мощное оружие для захвата мира».

А л е к с е й (с облегчением). Ну что ж. Не все так страшно. Давайте договоримся, когда мы встретимся завтра.

В а л е р а (багровея). Секундочку. Я не понял.

Е л е н а А н д р е е в н а. Что такое, Валера?

В а л е р а. Нет, секундочку. Это что такое? Нет, я не понял, это что такое?

А л е к с е й. Валер, Валер...

В а л е р а. Стасик, говорите? Гениальный актер, говорите?

А л е к с е й. Валер, ну ты чего?

В а л е р а (вставая). Я сейчас пойду, я этому сценаристу руки выломаю. И все остальное.

А л е к с е й. Валера, сядь, прекрати истерику.

В а л е р а. Задачу мне поставили... Стасика, говорят... (Жене.) Где они? На каком этаже они сидят, эти гении?

А л е к с е й (тоже вставая). Валера, давай все обсудим. Спокойно.

В а л я. А что вообще происходит?

В а л е р а. На каком? На втором? На четвертом?

Ж е н я. На третьем.

В а л е р а. Гения надо им сыграть? Гения актера? Да я из них сейчас говно выбью всех цветов радуги!

Е л е н а А н д р е е в н а. Валера, ну вы зря так... Подождите.

Валера стремительно идет к двери.

А л е к с е й. Стой!

Валера выходит.

А л е к с е й. Вернись!

Выбегает за ним.

Ж е н я. Может, пойдем покурим?

Е л е н а А н д р е е в н а. Нет, Женечка, мы не курим, спасибо.

В а л я. Мне нельзя. Вредно для ребенка.

Ж е н я. А я пойду. Целый день терпел. У меня же тут родаки приходили с утра. Пасли меня. Вы их, наверное, видели.

Е л е н а А н д р е е в н а. М-м-м, нет. Не припомню.

Ж е н я. Мне вчера повестка опять пришла, и они теперь боятся, что меня прямо со съемок заберут. И они, короче, что придумали — собирать подписи от актеров, ну и всяких там, что я такой нужный искусству и вообще. Ну, чтоб меня точняк в институт приняли на режиссера. Разве вы их не видели?

В а л я. Нет.

Ж е н я. Ну и круто. А то позору с ними не оберешься. У маман еще шапка такая дурацкая... Ладно, пойду, дуну...

Женя выходит.

Е л е н а А н д р е е в н а (поеживаясь). Нервно как все проходит.

В а л я. Мне нельзя нервничать.

Е л е н а А н д р е е в н а. А как папа ваш? Тоже небось ребеночка ждет?

В а л я. А у нас нет папы.

Е л е н а А н д р е е в н а. Как это — нет папы?

В а л я. То есть папа есть, конечно, но... Мы на гастролях были в Козлодуе в Болгарии, а там после премьеры мы отмечали и... Ну, в общем, я, честно сказать, не помню.

Е л е н а А н д р е е в н а (улыбаясь). А-а, понятно. Премьера такое дело.

В а л я (гладит себя по животу). Главное, что с ним все хорошо, здоровенький. Певец Филипп Киркоров тоже болгарин — вон какой здоровый.

Е л е н а А н д р е е в н а. И я Лелю одна растила. А вы кого ждете? Мальчика, девочку?

Валя не успевает ответить. Входят Алексей, Валера и Женя. Молча садятся на свои места.

Ж е н я (резюмируя). Я даже покурить не успел.

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну что? Алеша?

А л е к с е й. Надо же. Столяров.

Е л е н а А н д р е е в н а. Что значит «Столяров»?

А л е к с е й. Драматург Столяров. Тот самый. На третьем этаже.

Е л е н а А н д р е е в н а. Да вы что?! Наш? «Время Цветов»?

А л е к с е й. Он сюда за деньгами пришел. Мы его сами сейчас видели в бухгалтерии.

В а л я. И что?

А л е к с е й. Я автограф у него взял. А Валера...

В а л е р а. У него ботинки... Я такие в школе носил. Потом выбросил. А у него они такие старые, будто он их нашел и до сих пор носит.

А л е к с е й. Я в записи смотрел его «Время Цветов». Спектакль уже не шел, когда я учился. Нам в институте показывали. Я поэтому и решил... Ну надо же...

Е л е н а А н д р е е в н а. А я, представьте себе, ходила на этот спектакль. Мне тогда по страшному блату билетик достался. Это он тогда сказал: «Что Топоров, что Кошкин — бездарности один хер».

А л е к с е й. Вот вы все говорите: мы душу продаем...

В а л я. Мы такого не говорили.

А л е к с е й. Не важно. Скажете. А мне кажется, мы не душу продаем, а просто пытаемся выжить. И это две большие разницы. Две большие разницы...

В а л я. Это что получается? Это получается, мы по его сценарию играем?

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну, это разве плохо, что нам пишет знаменитый на весь мир драматург? Наоборот, это значит, что в тексте есть что-то, что мы не можем рассмотреть. Какие-то глубины.

В а л е р а. Елена Андреевна, вы не видели его ботинки. Там нет глубин. Там вообще ничего нет.

Е л е н а А н д р е е в н а. Валера, Алеша, ну что вы скисли?

А л е к с е й. А я не выдержал, ляпнул: «А еще мы хотим вашу пьесу „Время Цветов“ ставить». Он так сжался весь...

В а л е р а. А я тогда как раз и передумал ему морду бить. Разве от этого изменится что-то?

А л е к с е й (мрачно). Значит, так. С утра начнем, как обычно. Если у кого-то есть золотая фольга, приносите. Будем Катетер делать.

9

В а л я. Значит, ты — Стасик?

В а л е р а. Да. Я простой Стасик. Обычный актер. Может, немного лучше других, но при всем этом самый обычный. У меня все обычное. Я такой обычный, что даже не смешной. Единственное, что я умею, — это изображать других людей. Но когда я вижу тебя, я не хочу изображать других. Я устал быть другим рядом с тобой. Если тебе не противно быть со мной, если ты... Прости меня за все. Пожалуйста, прости меня.

В а л я. Ой!

В а л е р а. Что случилось?

В а л я. Пнул. Ой! Пинается.

В а л е р а. Кто?

А л е к с е й. Так. Стоп!

В а л я. Ребенок пинается. Вот здесь потрогай.

В а л е р а (трогая ее живот). Черт. Черт. Он пинается. Он, правда, пинается, я чувствую. Леха, он пинается! Елена Андреевна!

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну, конечно, Валера, он же живой.

А л е к с е й (Жене). Отмотай на начало сцены. Перезапишем. Тем более монолог у него какой-то бредовый получился. (Валере.) Как будто не репетировали ни разу.

Ж е н я. Хорошо.

В а л е р а. Черт. Вот черт. Он пинается.

В а л я. Он все время так. Такой непоседа... (Обращаясь к животу.) Ну что ты, маленький? Ну что ты разволновался?

В а л е р а. Все время? Черт. Я его чувствовал. Он пинается. Черт.

А л е к с е й. Ну что, все готовы еще раз?

Е л е н а А н д р е е в н а. Валера?

А л е к с е й. Он что, плачет?

В а л е р а. Черт. Мне надо покурить. Черт. Извините.

Ж е н я. Покурим, может?

В а л е р а. Пойдем. Пойдем, покурим. (Они с Женей выходят. По пути Валера показывает Жене ладонь.) Вот так. Ногой прямо мне в руку. Черт. Прямо мне в ладонь сюда. Ногой, представляешь?

10

Все сидят в кабинете. В руках у Вали очередной листок.

В а л я. «Стасика ловят, заманив его на сцену театра».

В а л е р а. Ненавижу всех.

В а л я. «Алена пробирается на встречу с президентом и предупреждает его о готовящемся покушении».

А л е к с е й. Этого я и боялся.

Е л е н а А н д р е е в н а. Опять? Алеша, мы же вроде договорились?

В а л я. «Президент не верит, но когда старики разрывают на клочья его телохранителей, понимает, что Алена говорит правду, и готов помочь ей освободить Стасика. Попытка освобождения проваливается, потому что Главный, оказывается, и есть президент и вся эта история разыграна для того, чтобы выпытать у Алены, где она прячет Золотой Катетер. Она и Стасик в плену у стариков, и им грозит смерть».

А л е к с е й. Я уже вообще ничего не боюсь, Елена Андреевна. Но у меня другой вопрос. Где мы возьмем президента к завтрашнему утру?

Е л е н а А н д р е е в н а. Я им буду.

А л е к с е й (с сарказмом). Офигенно. Вы себя в зеркале видели, Елена Андреевна?

В а л я. Ну, у нас все равно такая условность...

А л е к с е й. Да, у нас условность. Но если появляется конкретный презик, он должен быть похож на конкретного презика. А иначе мы что, табличку на него вешать будем: «Я — президент России»?

В а л е р а. У меня идея.

А л е к с е й. Ни Женя, ни я тоже не подойдем. В этом смысле мы от Елены Андреевны мало чем отличаемся.

В а л е р а. Нет-нет, у меня другая идея. Мой хозяин, мужик, у которого я квартиру снимаю, — он вылитый президент.

А л е к с е й. И что?

В а л е р а. И я знаю, что он просто мечтает быть актером.

А л е к с е й. Твой квартировладелец?

В а л е р а. Он талантливый. Правда.

А л е к с е й (с подозрением). Валера?

В а л е р а. Он реально крутой. Он такой... прямо как нам надо. Он актер от бога. Ну то есть не то чтобы прямо от бога, но в нем есть такие задатки. И он очень похож на президента.

А л е к с е й. Ну хорошо. Времени нет, и поэтому лучше мне с ним встретиться как можно быстрей. Скинь мне его телефон. (Встает.) Всем — до завтра. Встречаемся в восемь. Будем пробовать нашего президента.

В а л е р а. Леш, давайте все вместе встретимся, втроем. Я его очень хорошо знаю.

А л е к с е й (направляясь к выходу). Ты мне сначала скинь его телефон, потом встретимся.

В а л е р а (не отставая). Я с ним общий язык найду. Я живу там уже второй год, я его знаю как облупленного.

А л е к с е й. Ты мне сначала телефон скинь...

Выходят. За ними выходят все остальные.

11

Валя сидит за столом, смотрит на Елену Андреевну, которая наливает себе кофе из термоса.

В а л я (с завистью). А мне нельзя кофе. Вредно. Но так хочется все время.

Е л е н а А н д р е е в н а. А я без кофе не могу проснуться.

В а л я. Еще месяц — и тоже буду кофе пить. И водку. И аспирин.

Входит Валера. Останавливается у дверей.

В а л е р а. Где он?

Е л е н а А н д р е е в н а. Кто?

В а л е р а. Где Лёха? Где он?

В а л я (кивая на телефон). Он звонил полчаса назад, сказал, что задерживается, у него встреча с президентом твоим.

В а л е р а. Как? А он... Он же обещал...

Е л е н а А н д р е е в н а. Что-то случилось?

В а л е р а. Он же обещал. (Хватается за голову.) Он же обещал... Мы же договаривались... Как же он без меня... Почему?!

Проходит в комнату, садится.

Е л е н а А н д р е е в н а. Да что случилось-то?

Валера не отвечает.

В а л я. Валера?

Е л е н а А н д р е е в н а. Валера, может, кофе будете?

Валера резко встает.

В а л е р а. Я пошел.

В а л я. Куда ты?

В а л е р а (решительно). Я пошел. Всё, пока. (На ходу.) Валя, я позвоню тебе. Мне надо будет с тобой поговорить.

В а л я (озадаченно). Хорошо...

Валера не успевает дойти до двери, потому что появляется Алексей. Валера пятится в комнату.

А л е к с е й. И на что ты рассчитывал?

Раздается телефонный звонок.

В а л е р а (бормочет). Лёх, ну я подумал, почему бы и нет. Это же ведь даже смешно, да?

А л е к с е й. Смешно? (Идет к Валере.) Иди сюда, я тебя сейчас рассмешу.

В а л е р а. Лёш, ну что ты, в самом деле? Ну ты посмотри на это широко, с другой стороны...

А л е к с е й. Иди сюда.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша, что происходит? Валера?

А л е к с е й. Иди сюда.

В а л е р а. Не пойду.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша!

А л е к с е й (не спуская глаз с Валеры). Что, Елена Андреевна?

Идет к Валере. Валера становится так, чтобы между ними был стол. Продолжает звонить телефон.

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша, объясните нам, что происходит?!

А л е к с е й (обходя стол по кругу). Объяснить? Я только что от его хозяина. Его Рубен зовут. Он с ним договорился, сукин сын, что тот ему квартплату отсрочит. А этот Рубен двести килограмм веса. (Рывком пытается обежать стол, но Валера предугадывает его движения раньше. Продолжают кружение вокруг стола. Продолжает звонить телефон.) Если есть на свете человек, меньше всех похожий на президента... (Внезапно кричит.) Обра- щайтесь ко мне, теперь я, б...дь, знаю, как он выглядит!

Е л е н а А н д р е е в н а. Успокойтесь, Алеша, делу это все равно не поможет.

А л е к с е й. Я его сначала убью, а потом успокоюсь. (Опять пытается обогнуть стол рывком. Опять безуспешно.) Ты на что расчитывал, сволочь? Что твой Рубен сядет мне на голову и я умру?!

В а л е р а. Не ори.

А л е к с е й. Не орать? Да ты нам сегодня все съемки запорол! Где я теперь вам президента высру?! (Хватает телефон со стола, кричит в трубку.) Да! Да! Это я... (Замирает.) Что? Правда? Как... Когда? Я... Спасибо... Да... До свидания...

Медленно садится с трубкой на стул.

В а л я. Что опять?

Алексей начинает смеяться. Бросает трубку на рычажки. Все смотрят на него.

А л е к с е й (смеясь). Нашего-то, Женьку, вы не поверите, его в армию забрали. Увезли в воронке в военкомат. Взяли и увезли. Вот так вот — взяли и увезли. Под белы рученьки. Класс! Мне так все нравится — президента нет, оператора нет, ничего нет. Класс! Чего вы сидите, на меня смотрите? Вам больше делать нечего, как на меня смотреть? А?

Е л е н а А н д р е е в н а. Хотел быть режиссером. Бедный мальчик...

В комнату заглядывает Семен Маркович.

С е м е н М а р к о в и ч. Доброе утро, коллеги. Я тут подумал. Вероятно, я был не прав. И... могу я вам помочь как-нибудь? Сыграть какую-нибудь роль?

А л е к с е й (радушно). Семен Маркович? Ебаца-копаца! Какими судьбами? Пришли посмеяться над нами?!

С е м е н М а р к о в и ч. Пришел помочь. Вам нужен актер? Я могу.

А л е к с е й (язвительно). Ах, вы сыграть хотите? Да надо же! Ну вы просто Бог из машины, Семен Маркович! (Остальным.) Выключайте свет, здесь есть чему светиться, к нам Семен Маркович пришел!

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша...

А л е к с е й. Семен Маркович, да вы просто святой! Я уверен, вы по нашим головам пройдете и ни капельки говна к вашим ногам не пристанет! К нам приехал наш любимый, Семен Маркович дорогой!

Е л е н а А н д р е е в н а. Алеша, вы же хотели, чтобы кто-нибудь президента сыграл?

А л е к с е й. Кто хотел? Я хотел?! Да я просто хотел, чтобы Семен Маркович у меня на жопе автограф поставил. (Встает, поворачивается к Семену Марковичу задом.) Семен Маркович, всего две строчки: «Любимому режиссеру от гения».

С е м е н М а р к о в и ч (с достоинством). Я пришел играть. Я актер.

А л е к с е й. А я разве говорю, что вы не актер? Вы актер, Семен Маркович, вы просто супер-пупер актер. (Снова поворачивается задом.) Снизойдите до нас, черканите пару слов. На память.

С е м е н М а р к о в и ч (сухо). Я так понимаю, мои услуги здесь не требуются.

Поворачивается, выходит. Алексей поворачивается к остальным.

А л е к с е й (весело). Ну что, неудачники, пойдем пиво пить?

Е л е н а А н д р е е в н а. Я все-таки считаю, Семен мог бы сыграть президента.

А л е к с е й (подмигивая). Ну, конечно! А я, значит, был бы оператором вместо Жени? Правильно?

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну да.

А л е к с е й (весело). Да вы просто гений, Елена Андреевна! Мы же все тут гении собрались! Гений на гении сидит и гением...

Алексей резко замолкает и делает испуганное лицо. Секунду стоит неподвижно, потом выбегает из комнаты.

12

На месте Жени возле камеры стоит Алексей.

С е м е н М а р к о в и ч. И все это время, Алена, я хотел, чтобы вы были с нами добровольно. Но вы не готовы. Ваше сердце бьется слишком часто, для того чтобы вы были постоянной. Ваша кровь слишком горяча, чтобы вы могли отличить добро от зла. У вас другое течение времени, ваши яблоки падают на землю медленнее моих. Вы успеваете прожить целую жизнь, пока я успеваю как следует проснуться. Вы слишком молоды.

А л е к с е й (шепчет). Гениально...

В а л я. Отойди от меня, старый пердун! Не лапай меня!

А л е к с е й. Валя, следи за выражениями, а то нас, правда, посадят.

С е м е н М а р к о в и ч. Отдайте мне этот прибор, Алена, и идите с миром. Я не буду причинять вам зла. Рано или поздно вы состаритесь, и воспоминания об этом нелепом противостоянии вызовут лишь улыбку на ваших увядших щеках. Все тщетно — даже великие пирамиды ждет старость.

А л е к с е й. Гениально, просто гениально...

В а л я. Не подходи! А то я трахну тебя по голове этой штукой!

С е м е н М а р к о в и ч (с сожалением). Юность человечества и юность человека... Какая жалость, что красота и разум — это две половинки одних песочных часов. Схватите ее.

Е л е н а А н д р е е в н а. Да, Мессир! С радостью!

А л е к с е й. Снято! Семен Маркович, отдохнуть хотите?

С е м е н М а р к о в и ч. Давайте сразу следующий эпизод снимать. Я готов.

А л е к с е й. Гениально. Итак, следующий эпизод. «Старики вяжут Алену. Президент наслаждается властью над Золотым Катетером».

13

Все в кабинете. Алексей возится с камерой, рассматривая записи.

В а л я. Вниз головой я висеть не могу, это вредно.

А л е к с е й. А и не надо. Если камеру перевернуть и так снимать, получится, будто вы с Валерой висите вниз головой. По крайней мере, я так думаю...

Е л е н а А н д р е е в н а (продолжая читать). «...Вспомнив роль из спектакля про Гарри Гудини, Стасик распутывает себя и Алену. На них надвигается толпа стариков».

С е м е н М а р к о в и ч. Тут можно использовать тот трюк из «Щелкунчика». Помнишь, Лена, армию Мышиного короля?

Е л е н а А н д р е е в н а. Не отвлекай меня, Семен. Так. (Читает.) «...Что ты играл еще, Стасик? Карлсона. Нет, не то! Дон Кихота? Нет! Маленький Принц? Нет, только не Маленький Принц! Внучек? Какой еще внучек? Я играл внучка — эпизодическая роль в детском спектакле! Стасик, играй внучка-а-а!!!»

В а л е р а (мрачно). Уроды.

А л е к с е й (в восхищении). Я прямо вижу все это! Это можно потрясающе снять! (Смотрит на камеру.) Вот только разобраться...

С е м е н М а р к о в и ч (с одобрением). Интересный поворот.

В а л я. Не расстраивайся, Валера. Ты какой-то все время мрачный.

В а л е р а. Извини. (С трудом улыбается.) Я постараюсь исправиться.

Е л е н а А н д р е е в н а. «...Толпа стариков умиляется внучку, гениально сыгранному Стасиком. У них не поднимается на него рука. Они хотят ухаживать за ним, ведь в этом и есть счастье — баловать внучков».

С е м е н М а р к о в и ч. Тут даже есть какой-то философский смысл. А кто, говорите, писал?

Е л е н а А н д р е е в н а. Подожди. «...Только злобный президент не согласен с таким раскладом. Пока толпа стариков умиляется, Алена вырывает из старческих рук президента Катетер и несколько раз проводит ему операцию старения, отчего президент пре-вращается в скелет с лоскутьями сухой кожи».

А л е к с е й. Надо где-то срочно заказать скелет.

С е м е н М а р к о в и ч. Достойный конец. Меня расстреливали, протыкали шпагой, я пил яд, кончал самоубийством, растворялся в воздухе и замерзал во льдах, но ни разу это не было столь... необычно.

В а л я. Всё?

Е л е н а А н д р е е в н а. Тут еще постскриптум, что Алена и Стасик целуются.

В а л е р а (с одобрением). А это уже похоже на Столярова. Талант не пропьешь.

А л е к с е й. У нас небольшая проблема. Решаемая. (Кладет камеру на стол.) Все, что мы сегодня отсняли, получилось почему-то черно-белым и без звука.

В а л е р а. «Почему-то»?

А л е к с е й. Ну я же не оператор, что вы от меня хотите? Нам по-любому придется все это переозвучивать. Так что не страшно.

В а л е р а. А цвет?

А л е к с е й. Ну, будет такая... находка.

В а л е р а. Находка?

А л е к с е й (недовольно). Что ты ко мне пристал? (Встает.) Друзья! Мне радостно оттого, что мы завтра закончим нашу эпопею!

С е м е н М а р к о в и ч. А мне жаль, что я присоединился к вам так поздно. Коллеги, у меня предложение. Так уж получилось, что я являюсь владельцем небольшой суммы денег...

В а л я. Я не могу, мне надо идти домой спать. Врач сказал, и мне, и малышу надо не меньше девяти часов сна.

В а л е р а. А у меня встреча с Рубеном. А перед этим я обещал Валю проводить до дома.

А л е к с е й. Завтра выпьем, Семен Маркович. Последний кадр снимем и выпьем.

С е м е н М а р к о в и ч. Завтра будет завтра, а я сегодня хочу.

А л е к с е й. Сегодня мне еще идти насчет скелета договариваться. Давайте завтра.

С е м е н М а р к о в и ч. Лена, ну ты меня не оставишь, я надеюсь?

Е л е н а А н д р е е в н а. Семен, откуда у тебя деньги? У всех ни копейки, а ты гусаришь.

С е м е н М а р к о в и ч. Собирал на похороны, грешным делом. Мечтал на Ваганьковском полежать, как актеры Таганки любят. Но, знаешь, ни наш театр до Таганки не дотягивает, ни я до этих актеров. Поэтому... Одним словом, я тебя прошу, составь мне компанию, как в старые добрые времена.

Е л е н а А н д р е е в н а. Ну, только как в старые добрые времена.

А л е к с е й. Друзья, давайте прощаться.

В а л я (вставая). Ну всё, я поскакала.

В а л е р а. Подожди, я с тобой. (На ходу.) Я же тебе не говорил, у меня узистка знакомая — просто гениальная. Она с завязанными глазами пол ребенка определяет. Я ее сына на елки все время провожу...

Уходят.

А л е к с е й. Всем пока. (Набирает номер на мобильном и, уходя, говорит по телефону.) Сашка, привет. Ты все так же в школе сторожем работаешь? Ты что, пьяный? Не важно. Слушай, у меня к тебе одно дело, мне скелет нужен на сутки...

С е м е н М а р к о в и ч. Пойдем?

Е л е н а А н д р е е в н а (вставая). А ты купишь мне вина?

С е м е н М а р к о в и ч. Куплю.

Е л е н а А н д р е е в н а. А шампанского?

С е м е н М а р к о в и ч. Мы выпьем шампанского, а потом вина, а потом опять шампанского. И будем пьяные,

и будем лететь над городом, как на картине Шагала. Я угадал твои желания, Маргарита?

Е л е н а А н д р е е в н а. Как всегда, мой Мастер... А завтра у тебя будет похмелье, и ты будешь злой, как Воланд...

Уходят. Свет постепенно гаснет.

14

Из темноты появляется Валя. Она не беременна. Она лихо отплясывает чечетку. Одновременно с этим из темноты один за другим появляются лица актеров, дающих интервью.

Е л е н а А н д р е е в н а. Сейчас все пишут, что меня «открыли» для экрана и сцены после этого сериала. Я не согласна. Мне шестьдесят лет, я до этого сделала много удачных работ. Роль

в сериале «Убить старика» лишь помогла мне достучаться до сердца каждого из вас. Теперь рассказать, где я? Сейчас вот уже второй месяц, как я здесь, в другой стране, но, честно сказать, я ничего толком еще не видела, слишком много работы. Что? Да, я слышала о сомнениях, смогу ли я в моем возрасте сыграть Маргариту, но Анджей в этом не сомневается. И его уверенность двигает горы здесь, на съемочной площадке...

В а л е р а. Мы каждый день занимаемся буддийской практикой медитаций. Простите? А, вот теперь понял суть вопроса. Честно сказать, для людей поверхностно знакомых с театром, я не могу объяснить, в чем польза медитаций для актера. Я скажу проще — отказывайтесь от прежней жизни, приходите в мой центр и живите вместе с послушниками. Я разговариваю с послушниками только после трех месяцев начальной подготовки и только тогда решаю — годится ли он для моего театра и дальнейшего обучения. И никто вам не гарантирует, что после десяти лет театра вы не поймете, что полностью лишены таланта. Я учу актеров быть людьми. На это может уйти вся жизнь.

А л е к с е й. Кто? Что он сказал? Да срать я на него хотел. Серьезно. Какие вообще могут быть авторитеты в наше время? Докажи, что ты чего-то сможешь на практике, и я пожму тебе руку. Все остальное, знаете ли, тухляк. Хотите сказать, я авторитет? Ну, не знаю... Я могу сказать одно. Чувствуешь в себе арт? Тогда бери камеру, пару крутых актеров и иди на натуру снимать шедевр. Если нет — нет. И если это искусство, то от него за километр будет пахнуть искусством. И тогда никому ничего не надо доказывать. Без балды. Всё, ребята, больше не могу, вертолет ждет.

Ж е н я. Как только поняли, сразу же посадили меня на БТР и в штаб. А там за мной уже целый эскорт приехал. Или как там... кортеж. И повезли меня. Экзаменов вступительных не сдавал, просто поставил им третью серию с середины. Они молча посмотрели и сразу же мне все подписали. Определили с общагой, со стипендией. Мастер сказал, что мне диплом экстерном выдадут, за один год обучения. И всё тогда. Я — режиссер.

С е м е н М а р к о в и ч. Глупости. Ставить меня в один ряд с Михаилом Чеховым и Станиславским — это глупости. Ну и что, что «Записки актера» вышли с ними в одной серии? Я писал не для того, чтобы быть очередным реформатором. Я просто делился своими наблюдениями за жизнью, за сценой, за миром вокруг. Просто мне было что рассказать, и я взял и рассказал об этом. А люди пусть решают, прислушиваться к моим советам или нет. Вы ведь помните, с какой строки начинается моя книга? Да, да, да: «самый актуальный сегодня вопрос не „быть или не быть?“. Самый актуальный вопрос — это тот, на который еще нет ответа».

15

Алексей возится возле камеры. Все актеры застыли на исходных позициях.

С е м е н М а р к о в и ч. Ну что, может, начнем?

А л е к с е й. Сейчас, секунду...

В а л е р а. А что вообще происходит? Мы стоим уже пятнадцать минут.

А л е к с е й (раздраженно). Я же сказал, секунду.

Дверь распахивается, в нее вваливается Женя. Он захлопывает за собой дверь, прислушивается. Он одет в перепачканную глиной военную форму.

На щеке синяк. Первой его замечает Валя.

В а л я. Женечка! Женя, ты вернулся?

Е л е н а А н д р е е в н а. Женя! Тебя отпустили, Женя?

Ж е н я (прислушиваясь к голосам за дверью). Да. Отпустили.

А л е к с е й. Жека, как же я рад тебя видеть! Ты так кстати, что даже себе не представляешь. Дай я тебя обниму!

Обнимаются. Все обступают

Женю.

А л е к с е й. Как же тебя отпустили?

Ж е н я. Я... Отпустили. Сказали — недобор. По весу недобор.

В а л е р а (хлопая его по плечу). Ну здорово. Главное, теперь не ешь после девяти вечера. Так и продержишься.

С е м е н М а р к о в и ч. С возвращением, молодой человек.

В а л я. Дай я тебя поцелую.

Ж е н я. Я... Давайте снимать, что ли?

А л е к с е й. Чего ты так торопишься?

Ж е н я. Снимать хочу. Соскучился.

Е л е н а А н д р е е в н а (замечая синяк). А кто это тебя так?

Ж е н я. Упал. Я готов снимать.

А л е к с е й. Ну раз готов...

Они подходят к камере.

А л е к с е й. Смотри, тут что-то не включается у меня.

Ж е н я. Вот так надо. А звук здесь. И цвет зачем-то на нуль выведен...

А л е к с е й. Потрясающе. (Остальным.) Прошу по местам!

Все занимают свои места.

А л е к с е й. Дубль, надеюсь, последний. Женя, снимаем всю группу общим планом. Все готовы? (Пауза.) Начали!

С е м е н М а р к о в и ч. Благая цель. Благая цель для всего мира. Когда мы состарим всех вас, мир станет лучше и начнется золотой век человечества.

В а л я. Скоты! Вы...

А л е к с е й. Валя, рано!

С е м е н М а р к о в и ч. Почему золотой век, спросите вы. Потому что не будет ни войн, ни болезней. Бурлящая кровь не будет гнать самцов друг на друга, люди будут бережно и медленно переходить дорогу и заботиться лишь о своем кишечнике и мягкости нижнего белья. Мы все, весь мир, будем сидеть в креслах на берегу моря и смотреть на закат. Все вместе, все человечество. В первый раз вместе по-настоящему...

А л е к с е й. Валя, давай!

В а л я. Скоты! Вы лишите нас самого драгоценного — воли к победе, страсти...

В а л е р а (приходит на выручку). Полета к звездам!

В а л я. Полета к звездам и мечты!

Е л е н а А н д р е е в н а. Внучек, иди к нам, маленький, мы тебе яблочко потерли на терочке.

В а л е р а. Алена, ты должна сделать это сама. Убей его! Я не могу выходить из образа. (Елене Андреевне.) Не-е-е-е... Мне не нлавится яблоцько! Я хоцю сиколатку!

Е л е н а А н д р е е в н а. Сначала Стасичек покушает яблочко, а потом Стасичек получит шоколадку.

С е м е н М а р к о в и ч. Я мог быть твоим дедушкой. Неужели у тебя поднимется рука засунуть в меня этот катетер и убить?

В а л я. Ах, вот как ты заговорил, старый мешок костей?

С е м е н М а р к о в и ч. У меня никогда не было внучек. Ты могла бы быть одной из них. Подумай!

В а л я. Вечная юность и звезды! Небо и ветер! Мы вечные!

«Убивает» старика. Семен Маркович валится на пол. Долгая пауза.

Ж е н я. Ну что? Снято?

А л е к с е й. Погоди, еще финальный поцелуй героев.

В а л е р а. Стасик хоцет поцеловать девоцьку!

Е л е н а А н д р е е в н а (грустно и серьезно). Да, конечно.

В а л я. А девочка хочет поцеловать Стасика!

Валера и Валя целуются. Елена Андреевна садится на пол возле лежащего на полу старика, гладит его по волосам. Женя тоже садится на пол возле камеры, опустошенно смотрит в одну точку. Алексей смотрит на всех с восторгом.

А л е к с е й. Снято!

Ж е н я. Вот и всё.

В а л е р а (смущенно отодвигаясь). Я... Ничего, что я?.. Живот мешал, наверное...

В а л я. Ну что ты, мы же актеры, какое тут стеснение может быть.

А л е к с е й. Друзья! Хочу обратить ваше внимание на тот факт, что мы это сделали. Мы сделали это!!! Елена Андреевна, Семен Маркович, вставайте!

У меня бутылка шампанского, сейчас праздновать будем!

Е л е н а А н д р е е в н а. Он умер.

В а л е р а. Конечно! Потому что мы победили. (Вале.) Мы же победили?

В а л я. А то!

Е л е н а А н д р е е в н а (серьезно). Он, правда, умер. (Пауза.) Как и обещал.

А л е к с е й. Что?

Е л е н а А н д р е е в н а. Он мне вчера рассказал. Ему врач его личный говорит: «Семен, тебе жить буквально пару дней». А он хотел на сцене умереть, как... Закрывает ладонью рот, чтоб не разрыдаться.

А л е к с е й. Елена Андреевна...

Е л е н а А н д р е е в н а. А сцены нет нигде, театр закрыт, ролей нет. И он пришел сюда, чтобы умереть здесь, играя.

В а л я (в ужасе). Мамочки... Мамочки... Как же так... Мамочки...

Бессознательно прижимается к Валере. Тот обнимает ее.

Ж е н я (устало). Всё как у взрослых. Всё по-настоящему...

Е л е н а А н д р е е в н а. Он просил не рассказывать. Это было его последнее желание.

В а л е р а (крепко прижимая к себе Валю). Твою мать... Ну разве... Ну разве это того стоило?

А л е к с е й. Я... Мне нечего сказать...

Е л е н а А н д р е е в н а

А л е к с е й. Я... Мне нечего сказать...

Е л е н а А н д р е е в н а. Да. Это того стоило. Он был настоящий актер.

Повисает долгая пауза.

Е л е н а А н д р е е в н а. Всю жизнь, сколько его знала, он...

С е м е н М а р к о в и ч. Лена, заткнись.

Он начинает шевелиться, садится на полу. Все в ужасе смотрят на него.

С е м е н М а р к о в и ч. Лежал на полу и думал — ну вот сейчас, сейчас, сейчас... А это не театр. Нельзя вот так вот по заказу взять и умереть. Хочется, но не получается. А так было бы красиво... (Смотрит на Алексея.) Может, еще дублик? А?

Пауза.

А л е к с е й (с облегчением). Старый вы мудак, Семен Маркович!

С е м е н М а р к о в и ч (спокойно). Я знаю. И что теперь прикажете делать?

А л е к с е й. А вы о нас подумали? «Умереть на сцене». Охрененски вы, конечно, придумали, Семен Маркович! Только, мне кажется, вы нас в расчет не взяли! А если бы Валя тут родила с перепугу? Или у меня бы сердце отказало? А? Что? Нечего возразить?

С е м е н М а р к о в и ч. Нечего. Валя, простите.

В а л я. Ничего, Семен Маркович, ничего. Главное, что все живы. Е л е н а А н д р е е в н а. Семен, а у тебя вообще когда-нибудь что-нибудь нормально получалось? Вечно ты все запарываешь.

В а л е р а (Вале). Ты как, все нормально у тебя?

В а л я. Все хорошо. Ты... спасибо тебе, ты очень...

Пытается отодвинуться, но Валера не дает, и они так и стоят обнявшись.

А л е к с е й. Я прямо слов не нахожу. Ну вообще. Ага. Вы бы еще под занавес бомбу здесь взорвали вместе с нами со всеми.

С е м е н М а р к о в и ч. Никакую бомбу я...

А л е к с е й (перебивая). Спасибо вам за это огромное! И за то, что мы только что все здесь пережили, отдельное спасибо!

С е м е н М а р к о в и ч. Я не думал...

Е л е н а А н д р е е в н а. Да ты вечно не думаешь, Семен.

А л е к с е й. Всё. Покончили с этим. Идите с Женей покурите все. Дайте мне две минуты побыть одному.

С е м е н М а р к о в и ч. Алеша...

А л е к с е й. Гавнеша. Идите курите все. Оставьте меня одного.

В а л я. А мне нельзя курить.

В а л е р а. А мы просто постоим в сторонке. Курить не будем.

Ж е н я. Пойдемте. Думаю, на сигарету у меня еще хватит времени...

Е л е н а А н д р е е в н а. Да, пойдем, Семен.

В а л е р а. Идемте.

Все выходят. Алексей ходит взад-вперед, будто думая над чем-то. Ерошит волосы на голове. Потом, приняв решение, подходит к сумке, вынимает оттуда бутылку шампанского. Откручивает проволочку, стреляет пробкой. Льется пена. Алексей подносит бутылку ко рту. В ту же секунду в комнату входит Женя.

Ж е н я. Там Марк Семенович... Он там... упал и... лежит. Он теперь... по-настоящему...

16

Алексей сидит перед компьютером. Входит Валера.

В а л е р а. Привет.

А л е к с е й. Какие люди! Привет.

Алексей встает из-за компьютера, они обнимаются.

А л е к с е й. Сколько лет, сколько зим.

В а л е р а. Да. Шел мимо, хотел тут в хозяйственном ванночку посмотреть, дай, думаю, зайду.

А л е к с е й. Молодец, что зашел. Чай будешь?

В а л е р а. Нет, спасибо. Я ж на секунду. Побегу сейчас дальше.

А л е к с е й. Ну, тогда...

Разводит руками. Повисает неловкая пауза. Валера подходит к компьютеру.

В а л е р а (равнодушно). Чего ты тут ваяешь?

А л е к с е й. Да так. Монтирую тут помаленьку. Шестисерийка на тридцать минут для Интернета.

В а л е р а. Про что?

А л е к с е й. Смеяться будешь.

В а л е р а. Не буду.

А л е к с е й. «Крестьяне во времени» называется. Группа крестьян идет с жалобой к императрице, а по пути в них херачит молния. От этого их заносит в наше время, они приходят в Москву и стаптывают лапти по ночным клубам.

В а л е р а (не улыбаясь). Ну да. Понятно.

А л е к с е й. Там юмор в том, что они не знают, что они в будущем. Им там, в деревне, такое про Москву рассказывали, что они разницы не видят.

В а л е р а (равнодушно). Действительно. Смешно.

А л е к с е й. А ты че-как? Так больше и ни-ни?

В а л е р а. Ага. У меня как ребенок родился, так я как-то и все. Потерял интерес к этому делу. Теперь я папа. Просто папа, и всё. Мебель вот собираю на заказ. И знаешь, я счастлив. Первый раз в жизни, наверное. Просто счастлив, и всё.

А л е к с е й. Кто у вас, кстати? Мальчик, девочка?

В а л е р а. Мальчик.

А л е к с е й. Как назвали? Семеном?

В а л е р а. Нет. Гена.

А л е к с е й. Ну... хорошее имя.

В а л е р а. Спасибо. А как там Женя? Оператор наш гениальный? Нет от него вестей?

А л е к с е й. Да черт его знает. Его вроде сначала хотели за побег по трибуналу судить. Потом оказалось, что вроде бы он не успел присягу принять. Короче — мутная история. Годик, кажется, ему еще остался.

В а л е р а. Ну да. Жалко пацана, зеленый совсем. Так прямо горел все это доснять сам... А про Елену Андреевну слыхал?

А л е к с е й (пытаясь вспомнить). Там тоже какой-то у нее криминал, что-ли... да?

В а л е р а. Она зятя своего траванула. Представляешь? Хорошо хоть откачали вовремя. Я же говорил: если ведьму часто играть, так и сам ведьмой станешь.

А л е к с е й. Ну да, вспомнил, кто-то мне рассказывал. (Пауза.) А ты, кстати, видел наш шедевр? Его же сначала не приняли на канале, и я его в свое свободное время монтировал, монтировал, и сейчас вот выложил на сайт.

В рубрику «разное».

В а л е р а. Да как-то не тянуло смотреть.

А л е к с е й. Он у меня тут на компе есть. Показать?

В а л е р а. У меня времени, вообще-то, в обрез. Вальку надо с ребенком сменить, а то ей бежать скоро на репетицию.

А л е к с е й. Там буквально три минуты осталось. (Извиняясь.) Сам понимаешь — это первая моя работа была. Почти весь материал брак.

В а л е р а. Ну, если только три минуты.

Подходят к компьютеру. Алексей возится у экрана.

А л е к с е й. Сейчас, сейчас, сейчас... Вот.

Экран начинает светиться, отбрасывая на их лица синие всполохи. Начинает играть музыка, которая постепенно нарастает.

В а л е р а (недовольно). Музон какой патетический...

А л е к с е й. Это я сам такую заставочку придумал. Смотри — вон ты пошел. А вон Валя. Видишь, живот мелькнул?

В а л е р а (улыбаясь). Да. И Елена Андреевна. Железная женщина. Леди Макбет.

А л е к с е й. Смотри, смотри, сейчас Семен Маркович появится на две секунды!

В а л е р а. Точно! (Смотрит на Алексея.) По-моему, Лёх, это лажа какая-то.

А л е к с е й (восторженно). Чистый трэш. Чище не бывает. А вот сейчас смотри!

На лице Валеры расплывается счастливое выражение.

В а л е р а. Это же просто порнуха.

А л е к с е й (хлопая его по плечу). Да не то слово, друг!

В а л е р а (радостно). Я ничего хуже не видел. А вот, смотри, мы по коридору бежим!

А л е к с е й. Смотри, а я как в противогазе в твоем! А? Фирма?

В а л е р а. Какой ужас...

А л е к с е й. Да вообще, да вообще...

Смеются.

В а л е р а. Ужас.

Алексей. Ага. Нереальное говно. Не-ре-аль-но-е.

В а л е р а. Это нельзя никому показывать. Опять Валька! Смешная такая!

А л е к с е й. Точно! Точно! Никому! А? Видел? Видел? Да?

В а л е р а. Сними с сайта, не позорься... Это же надо так... А вот, а вот, смотри!

А л е к с е й. Вижу, вижу. Это же кошма-а-ар... Глянь, ты ее сейчас съешь глазами...

В а л е р а. Ну еще бы. А Маркович-то, Маркович, мочит как...

А л е к с е й. Ага. Вообще. Просто жуть...

Они продолжают смотреть. На их лицах счастье. Музыка, становясь громкой, заглушает их слова.